Читать книгу 📗 "Криминальная психология - Кантер Дэвид"
Дод подчеркивает возможные различия между оппортунистическим и изощренным стилями преступления. Первый стиль преступления не предполагает изначальное намерение обмануть и может начаться, например, с намеренного преувеличения страхового иска. В случае достижения успеха, индивид может подумать, что это было легко, и решить обмануть снова. Примерами этой модели поведения могут служить случаи, когда преступник пытается обеспечить себе незначительные суммы, особенно, если он испытывает финансовые затруднения.
Изощренная модель предполагает, что индивид знает, как устроены организационные системы, и создает свои собственные возможности, а не злоупотребляет теми, которые уже существуют. Успешные мошенники, как утверждает Дод, хорошо знают систему, которую они обманывают. Следовательно, конфигурация других влияний на жизнь индивида, контекстуальные характеристики ландшафта преступления, личная предрасположенность и знание потенциального преступника все вместе влияют на определенные характеристики проявления преступного поведения.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ИМУЩЕСТВЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Теория нужна для того, чтобы разобраться, почему уровень и масштаб различных имущественных преступлений (насильственных, мошеннических, скрытых, деструктивных или предприимчивых) отличается во времени и пространстве. Начиная с 70-х годов двадцатого века, теории имущественного преступления фокусировались в основном на объяснении вариаций имущественных преступлений по ситуациям, а не по людям или группам. Две отдельных, но взаимосвязанных теоретических перспективы, а именно, теория рационального выбора и теория привычной деятельности, доминируют в ситуационном исследовании имущественных преступлений. Другая ситуационно ориентированная перспектива, феноменология, также используется для объяснения имущественных преступлений. Хотя наблюдается фокус на психологических объяснениях, общий характер многих социологических и социально-психологических теорий, рассмотренных в предыдущих главах (такой как напряженность/аномия, связи/дезорганизация, обучение/культура), означает, что они находят причины всех имущественных преступлений в криминальности людей или групп людей, либо в их склонности участвовать в преступлениях. В конечном итоге, вероятно, взаимодействие между криминальностью и характеристиками ситуаций определяет уровень и масштаб имущественных преступлений.
Теория рационального выбора утверждает, что преступление становится более вероятным по мере того, как оно становится менее дорогостоящим и более выгодным. В частности, чем дольше времени занимает совершение преступления (стоимость), или чем меньше денег оно приносит (выгода), тем менее вероятно, что это преступление произойдет. Несомненно, ведущие сторонники теории рационального выбора в криминологии — это Кларк и Корниш (1985), но Бекер (1968) представил более непосредственно экономическую интерпретацию. Он проанализировал с математической точки зрения взаимодействие затрат и выгод от преступления и наказания. Кларк и Корниш (1985) менее арифметичны в своем анализе, но они, тем не менее, выделяют практические последствия для объяснения корыстных преступлений.
Важное последствие преступления, возникающее из семьи, школы и групп единомышленников-это интеграция преступления со всеми остальными действиями, в которые может быть вовлечен преступник, такими как профессиональная деятельность и досуговая деятельность. Одним из последствий здесь является то, что криминальные нарушения во многом имеют такие же характеристики, как и другие легитимные «привычные виды деятельности», и что они зависят от этих других видов деятельности (Фелсон, 2006). Исследователи утверждают, что люди участвуют в легитимных повседневных видах деятельности, удовлетворяя свои личные нужды через работу, воспитание детей, шоппинг или досуговые мероприятия. Каждый из этих видов деятельности имеет определенную локацию, ассоциирующуюся с ним, то ли это дом, паб, или их место работы. Следовательно, если человек решает совершить преступление, на то, где и когда это произойдет, будут влиять другие, привычные виды деятельности, в которые он вовлечен.
Подход Коэна и Фелсона служит для того, чтобы связать противозаконные и законные виды деятельности и основан на концепции возможностей для совершения преступлений (Коэн & Фелсон,1979; Коулман & Норрис, 2000). Соответственно, преступления, в особенности корыстные, направленные против людей и их собственности, предполагают конвергенцию во времени и пространстве 1) мотивированных преступников, 2) подходящих мишеней и 3) отсутствие квалифицированных стражей. В этих рамках совершение преступления нельзя понять отдельно от экологии повседневной жизни (Сэмпсон, 2001). Таким Образом, объединение во времени и пространстве подходящих мишеней и отсутствия квалифицированных стражей может привести к росту уровня преступности без какого-либо увеличения или изменения в личных обстоятельствах, которые приводят индивидов к участию в преступлениях (Коэн & Фелсон, 1979; Блэкберн, 1993).
Однако, такая интерпретация того, где может произойти преступление, подходит для оппортунистических преступлений, она довольно неподходящая, если преступник более решителен. Для тех людей, которые совершают многочисленные преступления, более вероятно, что их повседневные действия фокусируются на поиске преступных возможностей. Для этих людей преступления — это их повседневная деятельность, а не законная работа или досуг. Также, это с меньшей вероятностью является ключевым компонентом некорыстных преступлений, таких как проституция или распространение наркотиков, или тех преступлений, в которых локация действия определяется мишенью преступления, как может быть в случае с ограблением банка.
Один интересный аспект, который имеет отношение к привычной деятельности преступника, известен как географическое профилирование преступника (Кантер, 2006). В сущности, оно рассматривает возможность того, что преступник совершает преступления по отношению к тому, что он знает и с чем он знаком. Вероятно, что на такие знания оказывает влияние то, где у преступника опорный пункт, а именно, где он живет. Следовательно, локации преступлений могут использоваться для того, чтобы определить, где живет преступник, помогая полиции в принятии решений при поиске злоумышленника. Эта идея, при некоторых обстоятельствах, даже может использоваться для того, чтобы связать преступления с одним и тем же преступником по причине их близкого расположения.
Вычисления вероятной локации места проживания преступника может основываться на статистических подсчетах с использованием связи между известной вероятностью преступлений, совершаемых на различных расстояниях от места проживания. Разработаны компьютерные программы для того, чтобы помогать с такими вычислениями и располагать преступников на карте вместе с возможными локациями места проживания (Кантер & Хэммонд, 2006). Одна из таких программ под названием «Облава» (Кантер, 2007) более детально обсуждается в Главе 12. Исследование с использованием этой программы показало, что в некоторых случаях она может быть чрезвычайно точной в определении мест проживания.
Наркотики и имущественные преступления
Покупка и продажа наркотиков — это форма имущественного преступления, но связь между наркотиками и другими имущественными преступлениями хорошо известна. Гольдштейн (1985) предполагает, что насилие может возникнуть из незаконной деятельности, связанной с наркотиками, как по причине влияния наркотиков, так и по причине криминального контекста, в котором это происходит. Однако Жак и Райт (2008) демонстрируют, что незаконные рынки наркотиков также связаны с преступлениями, такими как ограбления и мошенничество. Существуют веские доказательства, что для того чтобы обеспечить себя наркотиками, многие люди будут вовлечены в имущественные преступления, такие как мошенничество и грабеж, как в качестве жертв, так и в качестве преступников (Джейкобс, 1999; Джейкобс, 2000). Но как показало исследование Фелсона и др. (2008), и Фелсона и Берчфилда (2004), по существу, легальный наркотик алкоголь также имеет отношение к росту разнообразия преступлений и виктимизации.
