Читать книгу 📗 "Отпечатки затертых литер - Мамочева Юлия"
ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЭКСПРОМТ
Vivat, Любовь!.. Bonjour, Paris!
Не ты ль ее волшебный храм?
Не ею ль дышащим сердцам
Твои пылают фонари?
Ночных соцветие огней
Хранит пьянящий аромат.
Любовь жива — поныне ею
Весь город сказочный объят!
И башни абрис кружевной
Над панорамой стройно зрим —
Здесь плут резвится озорной,
Смешливый лучник-херувим.
Ах, как поет аккордеон
Под эхо сбывшейся мечты,
И нежный колокольный звон
С блаженной льется высоты!..
Но вот я в Петербурге вновь
Гляжу на сталь холодных крыш.
И всюду чудится Любовь,
И всюду слышится: Париж!..
РОССИИ
От ветхой Руси до пугающе новой России
Идешь ты, родная, под стягом великой страны…
Европой тебе не бывать, не пробиться в святые —
Но крылья торчат из твоей несогбенной спины!..
Идешь, спотыкаясь, дорогою славы и бедствий —
И бьется на шее местами пошарпанный крест.
Горда по-славянски и духом сильна — по-советски,
Несломленным духом, стоявшим за Киев и Брест.
Союза не стало, как было с Российской державой…
Но разве порвешь в подсознание вросшую связь?!
Эпохи уходят. Но образ березки кудрявой
Никто не вобьет сапогом в придорожную грязь!
Никто не растопчет чарующих бликов заката,
Но будут пороки закатным огнем сожжены.
Страдалица — Русь! Твое имя — как Библия, свято.
А ты — как заветы ее, не имеешь цены.
ВАСИЛЬЕВСКИЙ ОСТРОВ
Вьюги дико огромного роста
Этой странной зимой.
Леденелый Васильевский остров —
Только мой, только мой.
Лазуритно-чернильное небо —
Зданий крепкая стать,
Тротуары волшебные, где бы
Мне хотелось гулять
В одиночестве вечно сакральном,
Чтоб энигма веков
Серебром проливалась сусальным
Из ночных облаков
На лицо. Ледяными губами
Чтобы месяц вздыхал,
И морозец хрустел под ногами,
Как разбитый бокал.
Сквозь соцветия лет и столетий
Будет в памяти цвесть.
Невским духом по синей планете
Слать мне добрую весть…
А когда позовешь ты однажды,
Ленинградская Русь,
Не сдержусь я: на крыльях бумажных
Хоть по ветру примчусь!..
Чтобы вновь пробежаться украдкой
По ночной мостовой,
И насквозь пропитаться загадкой,
Надышаться Невой…
Распахнется порывисто ворот,
А по лбу — холодок.
Мы с тобой повенчаны, город,
На неведомый срок!..
Пестрый мир — приглашает лишь в гости,
Ты — мой истинный дом.
А волшебный Васильевский остров
Вечно в сердце моем.
РУСЬ
Над полями — моря голубые,
Облаковый дымок папирос.
За поселком — лесов полоса
И реки серебристая рябость.
В сотый раз — и как будто впервые,
Вижу долгие струны берез.
И опять закрываю глаза:
Не сдержать безнадежную слабость.
Деревянная ветошь сараев,
Чуть подгнившие стены домов,
Золотые вдали купола,
Деревеньки, уснувшие сладко.
К драгоценному, нищему краю
В русском теплится сердце — любовь.
Я б ему ее всю отдала…
Безвозвратно. Без слов. Без остатка.
Я — ЧЕЛОВЕК
С начала света грезил человек
С начала света грезил человек
О мощи всеобъемлющего знанья:
Пытливый ум за мимолетный век
Постичь стремился тайну мирозданья!
В кромешной тьме слепого естества
Окутанной безмолвием Вселенной
Для разума наградою бесценной
Науки чудный глас служил сперва.
Столетья шли, сменяя времена,
А с временами — и людские нравы.
Забвенью предавались имена,
Прославленные некогда по праву,
Чертовка-ночь околдовала мир,
Сполна народной волею владея:
Изгоем стал общественный кумир,
А гений обратился в чародея.
Во мраке скорбном разума искра
С несчастной жертвой злого заблужденья
Горела жарким пламенем костра
За глубину свободного сужденья.
Рвалась протяжным криком в вышину,
В себя вбирая праведную муку
И воспевая лишь ее одну —
Губительно прекрасную науку…
Так погибала, рассыпалась в пыль,
Едва родясь, теория живая,
Виною тех, кто самосуд вершил,
Тиарой богохульство прикрывая.
Да только смерть идее не страшна:
Над ней не властны ни костер, ни плаха!
Наступит день — и оживет она,
Как будто феникс, возродясь из праха.
И разойдется суетная тьма
В тот самый миг, когда на небосводе
Взыграет свет народного ума,
Как обелиск незыблемой свободе.
