Читать книгу 📗 "Антология - Поэзия Африки"

Сомненья нет, что суждено свершиться упованьям,
Кто вышел ночью, трудный путь закончит утром ранним.
Сомненья нет, что роковой развеется обман,
Что ключ к правам своим теперь в руках у египтян.
Великой доблести порыв ничем неукротим,
Нас побеждавшую судьбу мы сами победим.
Не дрогнем мы, наперекор сомненьям и тревогам,
А устоявшие в борьбе вознаградятся богом.
Начнется жизни новый день и новая страница,
И наша долгая печаль вдруг в радость превратится.
Нет, ничего из прав своих мы не считаем лишним,
Мы будем свято дорожить любым зерном горчичным.
Страшны преграды, труден путь, опасны рвы и кручи,
Погибнуть может караван в кромешной тьме дремучей.
И лишь народ, избравший путь единственный и правый,
Способен все преодолеть, достичь бессмертной славы.
Но как в грядущее войти, решает сам народ:
За шагом шаг, а может быть, вдруг броситься вперед?
Что ночью кажется тебе и сложным и премудрым,
Так удивительно легко ты совершаешь утром.
Но ты борись и побеждай спокойно, не гордясь,
Свои великие дела ты скромностью укрась.
Когда гремит сражений гром и жаркий бой идет, —
Утратам, славе и добру тогда теряют счет.
Пускай история решит, какой отважный воин
Венков лавровых, и хвалы, и жемчуга достоин.
Решать не надо самому, кто славен и велик, —
Ведь о подобных же делах писалось много книг.
Они рождались из любви, и злобы, и печали,
Где пламень жаркий иногда с водой соединяли.
А в слабых есть такой огонь, что сильным и неведом,
И только правде суждено нас приводить к победам.

Через тысячи миль
я по свету кружу,
через тысячи рук
я в пути прохожу,
из-за вас,
обитатели сел и столиц,
я в скитаньях упорных
не знаю границ!

То бесстрашно плыву
океанами я,
то уныло бреду
с караванами я,
то по диким хребтам,
то в дремучем лесу
потаенные вести
я людям несу!

Не великий мудрец
и не сплетница я,
но для многих —
и друг
и советница я.
Неподкупно и свято
в чужой стороне
сберегаю я все,
что поручено мне!

Глубоки мои тайны,
и путь мой далек,
и встречают
то радость меня, то упрек, —
сколько счастья скрывает
иль горького зла
тот конверт,
что избраннику я принесла!

О, как часто рыдать
заставляю я тех,
у кого на губах —
только шутка и смех,
а порою
улыбкой украсить могу
даже самую злую
старуху каргу.

Сообщаю советы
полезные я,
погруженному в скорбь
соболезную я,
о наградах, событьях, делах —
обо всем
я и сестры мои
вам известья несем.

Через тысячи миль
я по свету кружу,
через тысячи рук
я в пути прохожу…
Разве стоит
наш верный,
настойчивый труд
тех монет,
за которые нас продают?

За гроши вы меня покупаете…
Нет!
Я — дороже стократ
ваших жалких монет!
Мудрецы иль безумцы —
вы все мне друзья,
всем служенья пример
бескорыстного я!

О парус над Тигром, уплывающий на закат!
Пусть мои слезы тебя от беды хранят!
По тихой воде иди, как некогда шел пророк,
Скользи по воде, как света лучи скользят.
Пристань к берегам, где плывут ароматы садов,
К дивным долинам, где радость и мир царят.
И в этом краю ты прощение мне испроси
У глаз антилопы, чей так печален взгляд,
В далеком краю, где живет мой великий народ,
Добывший свободу — лучшую из наград.

Плачь, мой любимый черный брат,
в тысячелетьях скотской ночи!
Твой прах развеян по земле самумами и ураганом.
Ты, некогда воздвигший пирамиды
Для всех своих державных палачей,
Ты, загнанный в облавах, ты, разбитый
Во всех боях, где сила торжествует,
Ты, затвердивший в школе вековой
Один лишь лозунг — «рабство или смерть»,
Ты, прятавшийся в джунглях безысходных,
Встречавший молча тысячи смертей
Под маскою болотной лихорадки,
Иль под клыкастой маской тигра,
Или в объятьях топкого болота,
Душивших постепенно, как удав…
И день пришел, когда явился белый,
Он был хитрей и злее всех смертей,
Выменивал он золото твое
На зеркальца, на бусы-безделушки.
Насиловал твоих сестер и жен,
И спаивал твоих сынов и братьев,
И в трюмы загонял твоих детей.
Тогда гремел тамтам по деревням,
И люди узнавали, что отчалил
Чужой корабль к далеким берегам,
Туда, где хлопок — бог, а доллар — царь.
Приговоренный к каторге бессрочной,
Работавший, как вьючная скотина,
Весь день-деньской под беспощадным солнцем,
Ты был обучен славить в песнопеньях
Их гóспода и был распят под гимны,
Сулившие блаженство в лучшем мире.
И только одного просил у них —
Позволить жить тебе, позволить жить.
И у огня, в тревоге, в смутных грезах
Ты изливался в жалобных напевах,
Простых и бессловесных, как тоска.
Случалось, ты и веселился даже,
И вне себя в избытке сил плясал.
И все великолепье возмужанья,
Все сладострастье юное звучало
На медных струнах, в бубнах огневых,
И этой мощной музыки начало
Из ритма джаза выросло, как вихрь,
И громко заявило белым людям,
Что им принадлежит не вся планета.
Ты, музыка, позволила и нам
Поднять лицо и заглянуть в глаза
Грядущему освобожденью расы.
Пусть берега широких рек, несущих
В грядущее свои живые волны,
Твоими будут!
Пусть вся земля и все ее богатства
Твоими будут!
Пусть жаркое полуденное солнце
Сожжет твою печаль!
Пусть испарятся в солнечных лучах
Те слезы, что твой прадед проливал,
Замученный на этих скорбных нивах!
Пусть наш народ, свободный и счастливый,
Живет и торжествует в нашем Конго,
Здесь, в самом сердце Африки великой!

Голубь, белая птица,
белая птица солнца,
пряди, сядь на руку мою,
здесь грядущее зреет.
Тобой
окрыляется воля моя,
И забвение прячет
ястребиную хищную голову
с зеленым глазом болот.
Оно становится другом,
другом свободной мечты,
другом света, взбегающего по стволу
на высокую пальму.
Его губы поют для тебя
священную песнь братства.
Радуга — лук, натянутый в небе,
дай нам твои стрелы,
в них зреет порыв безрассудства.
Я жду,
жду красного часа решенья,
чтобы войти в тело битвы.
И вот уж свистит надо мною стрела,
уносящая вдаль
опьяненный порыв победы.

Возникло дерево
из влаги
глаз твоих.
Над деревом
склонившись,
опускаюсь
в твои глаза.

Навстречу
ветви
пальцев.
Ломаю дерево
и погружаюсь
в прохладу
рук.