Читать книгу 📗 "Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия"
— Ваша светлость… — Гихэй показал пухлой рукой на свою больную правую ногу, которую он вытянул перед собой, когда садился. Эта нога была короче другой. — Судите сами: я для пояса слишком короток, а для завязки к рукаву, пожалуй что, длинноват. Я мало на что гожусь и меньше всего на дела, которые требуют больших усилий от тела.
— Тогда расскажи мне все, что знаешь, и «не мути чай» — не смей лгать! Если ты соврешь, я убью тебя на месте!
— Вы окажете мне честь, если освободите меня от печального бремени жизни, — ответил Гихэй и снова поклонился, словно подставляя свою толстую, в складках жира шею под клинок госпожи. — Без моего доброго и щедрого господина жизнь для меня ничего не стоит.
«Но ты все-таки живешь и преуспеваешь», — с горечью подумала Кошечка.
— Первый гонец прибыл к нам в час Свиньи через четыре с половиной дня после горестной смерти нашего господина, — начал Гихэй свой рассказ о том, что произошло в замке Ако. — Но только от второго гонца мы узнали, что Кира остался жив после законного нападения на него нашего князя. Когда советник созвал нас всех, чтобы решить, как быть дальше, наш громкий плач едва не заглушил его голос.
Гихэй горестно покачал головой и продолжал рассказ:
— Одни из нас хотели тут же совершить самоубийство, другие решили запереться в замке и биться до последнего с теми, кто придет прогнать нас. Мы знали, что против нас будут брошены огромные силы — войска всех соседних князей. Я остался с теми воинами, кто решил сражаться.
Первые месяцы после вынужденного самоубийства князя Асано были невероятно трудны и полны печали. Рассказ о них занял у Гихэя почти весь день. Оёси и большинство самураев князя решили послать человека в Эдо с просьбой передать имя семьи Асано и поместье их господина его младшему брату Дайгаку. Дожидаясь ответа, те, кто служил в Ако, привели в идеальный порядок замок — вычистили двор, углубили крепостной ров и замостили дороги. Они составили опись имущества князя и разобрали счетоводные книги. Оёси срочно вернул долговые расписки всем должникам поместья за шестьдесят процентов значившихся в них сумм, чтобы слуги князя Асано получили хотя бы немного денег, прежде чем придет приказ о передаче имущества и поместья их господина в казну.
— А потом советник сдал замок представителям Цунаёси, — тихо сказал Гихэй.
Кошечка помнила совсем другого Гихэя. Прежде он был плотный весельчак, который всегда громко смеялся и непрестанно острил по поводу своей сухой ноги. Теперь, слушая рассказ, княжна заметила, что события последних лет сильно изменили его внешность. Гихэй похудел. Его тело словно усохло, подстраиваясь под больную ногу, и лишь живот и лицо сохраняли видимость прежней полноты.
— Я помню последнюю ночь в замке так, словно это происходило вчера, — голос Гихэя дрогнул, и он умолк, собираясь с силами. — Мы охраняли стены господского дома, чтобы пожар или какое-либо иное бедствие не повредило их. Говорят, человек не должен жаловаться на свою судьбу, моя госпожа, но мы, слуги князя Ако, жалели о каждом невозвратном мгновении этой ночи. Когда небо на востоке стало светлеть, мы поднялись на самые высокие башни и жадно разглядывали наш любимый край. Мы знали, что видим его в последний раз.
Голос Гихэя оборвался. Какое-то время тишину комнаты нарушали только его всхлипывания. Наконец хозяин гостиницы заговорил снова:
— Потом мы услышали звук трубы и увидели цепочку огней, которая, извиваясь, спускалась с перевала Такатори и пересекала реку Тигуса. Это были факелы солдат, подходивших убедиться, что мы уходим без сопротивления. Целый год, пока Цунаёси-сама принимал решение о будущем вашего дяди, мы не понимали, где находимся — на этом свете или на том. Поскольку наш господин умер, мы становились ронинами, но имя его семьи не было официально вычеркнуто из списка князей, значит, мы оставались слугами семьи Ако. Лишь пять месяцев назад нам стало известно, что советнику Оёси отказано в просьбе, а ваш дядя сослан в Хиросиму под охрану своего двоюродного брата. И мы остались в этом непрочном мире без господина и средств к существованию.
— Почему же никто не мстил Кире после этого?
— Некоторые из нас попытались добраться до него, но Кира и его сын князь Уэсудзи, разумеется, ждали этого. Наших товарищей задержали на заставах, и они не сумели добраться до Эдо. Сдав замок, Оёси пытался удалиться в деревню, но вокруг него кишело столько соглядатаев Киры, что он спотыкался о них, когда шел к колодцу. Продавец бобового творога, чистильщик канав, бумажных дел мастер, продавец книг — все следовали за ним. Даже человек, предложивший очистить дом Оёси от крыс, сам оказался черноголовой крысой. Оёси развелся с женой и отослал ее к родителям, чтобы она не пострадала после осуществления его замыслов. Он продал все, что имел, и заложил дом, дабы обеспечить своих детей. Потом советник стал сбивать ищеек со следа. Это правда — он действительно окунулся с головой в жизнь Текучего мира, но огонь, горящий в душе воина, нельзя ни залить, ни потушить. Хитрость оказалась такой удачной, что к концу лета почти все соглядатаи Киры оставили Оёси в покое.
— Значит, он играл роль распутника, обманывая врагов?
На мгновение к Гихэю вернулся его прежний веселый нрав, и он лукаво улыбнулся Кошечке:
— Тот, кто готовится умереть, больше любит жизнь, чем тот, кто считает, что у него впереди столько же дней, сколько листьев на клене.
— Где же сэнсэй теперь?
— Увы, моя госпожа, я этого не знаю, — с извиняющимся видом сказал Гихэй и незаметно вытер мокрый нос, на кончике которого скопились слезы. — Может, князь Хино сообщит вам более подробные сведения. Я найму для вас лошадей, и вы сможете отправиться туда завтра.
По выражению глаз и рта Кошечки Хансиро угадал, что княжна разгневана: до поместья князя Хино, расположенного возле города Нары, можно добраться только через день пути — целый долгий день!
— Моя госпожа, — заговорил воин из Тосы, обтирая о рукав черенок раскуренной трубки. Подавая трубку Кошечке, он сумел коснуться кончиками пальцев ее ладони. — Терпение горько, но плоды его сладки, — тихо произнес Хансиро. — Мусаси писал, что воин должен никогда не терять душевного равновесия и оставаться спокойным в любых обстоятельствах.
ГЛАВА 70
Дух может пролететь тысячу ри
Пол в дальнем конце внутреннего приемного зала замка князя Хино был на сяку выше, чем в остальной части помещения. Одетый в церемониальные жесткие черные хакама и куртку-хаори, из-под которой выглядывали халат в черную и белую клетку и красная сатиновая нижняя рубаха, князь неподвижно восседал на этом возвышении и словно являлся частью росписи, которая украшала раздвижную стенку сзади него. Но завидев гостей, он, невысокий, худощавый, такой же нарядный и ухоженный, как и его сад, который виднелся за открытой дверью в другом конце приемной, учтиво поклонился Кошечке и Хансиро, сдерживая из вежливости дыхание, чтобы оно было менее шумным.
«Значит, слухи верны: у Асано действительно есть дочь», — подумал князь. Сходство молодой женщины с отцом бросалось в глаза. Оно было таким сильным, что немного смущало Хино — он словно беседовал с духом своего друга. Судьба привела сюда княжну. Какие же невероятные и неожиданные события может повлечь за собой этот приход?
— Как я понял, Хансиро из Тосы убедил вас принять его услуги.
— Да, князь.
— И теперь вы хотите получить сведения о советнике.
— Да, хотим.
— Вы преодолели величайшие препятствия, чтобы попасть сюда, поэтому я раскрою перед вами свое сердце и буду говорить искренне. — Хино помолчал, обдумывая, с чего начать сложный рассказ. — Прежде всего, вы должны знать, что Оёси-сан всегда желал отомстить за смерть своего господина.
— Но он покорно сдал замок! Он не объявил о намерении мстить! — Возмущение оскорбленной Кошечки было столь велико, что она не сумела скрыть свой гнев.
