Читать книгу 📗 "Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия"
— Как долго мы с Синтаро должны оставаться здесь? — спросила Касанэ. — И должны ли мы жечь ладан и читать сутры за упокой этой почтенной рыбы?
— Если ты покинешь замок до того, как твоя хозяйка будет похоронена, то вызовешь подозрения. Так что ты окажешь мне большую услугу, если оплачешь этих рыб так, словно это твои ближайшие родичи. — Кошечка нежно погладила Касанэ по растрепанным волосам. — Но тебе придется задержаться только до завтра. Завтра вечером рыбу отнесут в гробу на место для сожжения трупов и превратят в дым.
— Чтобы чихали вороны!
— Вот именно.
— А после похорон можем мы отправиться в Эдо вслед за вами?
— Да, можете. Даже если завтра вечером мои враги узнают, что их обманули, они уже не успеют остановить нас. Но свадебный подарок, приданое и место в доме князя Хино будут ждать тебя. Ты сможешь получить их, когда захочешь. А я, если останусь жива, оставлю для тебя письмо в доме князя Хино в Эдо.
— Мы прошли вместе такой долгий путь, — заплакала Касанэ. Она не хотела вложить упрек ни в свои слова, ни в эти слезы, но Кошечка тоже расплакалась. Она обняла Касанэ, словно утешала ее, как ребенка, но на деле сама нуждалась в утешении.
— С вами может случиться несчастье, когда меня не будет рядом! — рыдала Касанэ, уткнувшись лицом в одежду госпожи. Голос девушки дрожал от слез: мысль, что Кошечка может умереть вдали от нее, жгла ее огнем.
— Милая, храбрая Касанэ, — прошептала Кошечка. — Любой след, который мы оставляем в этом мире, исчезает так же быстро, как след ржанки на песке.
Кошечка взяла лицо Касанэ в свои ладони, приподняла голову подруги и заглянула ей в глаза:
— Если судьба пожелает, мы снова увидимся с тобой.
— Как скажете, госпожа. — Касанэ вытерла слезы рукавом.
— Одна из них у князя Хино, а вторую я отдаю тебе, — Кошечка подала Касанэ маленький парчовый мешочек. Внутри него покоилась лакированная деревянная табличка с посмертным именем княжны Асано.
Касанэ поклонилась и положила мешочек в рукав.
— Ты получила деньги, которые я тебе дала?
— Да.
— Тогда можешь идти.
Кошечка поправила монашеское покрывало на своей бритой голове, потом сложила ладони. Касанэ надела на них крупные четки.
— У вас вид настоящей святой. — Касанэ попыталась улыбнуться, чтобы ободрить госпожу. Девушка понимала, что ее недавняя вспышка горя недостойна слуги воина.
— Моя госпожа! — тихо позвал Хансиро.
— Иду, иду.
В сопровождении шагавших сзади Хансиро, Касанэ, Синтаро и нескольких охранников Кошечка вышла в темный сад через потайную дверь в задней стене замка. Там к маленькой процессии присоединились носильщики, отобранные самим князем Хино. В крытом переходе их встретил важный толстяк с величавой осанкой — доверенное лицо князя. Этот человек должен был проводить отъезжающих до границы владений своего господина. Вместе с ним путников ожидали два самурая, которым полагалось расчищать Кошечке и Хансиро дорогу в качестве глашатаев. Они стояли возле носилок, приподнятых на подпорках для удобства садившихся.
Это были не те шаткие грубые каго, которыми пользовались на Токайдо путники простого звания, а роскошные паланкины для знати. К концам их опорных шестов прикреплялись веревками поперечные перекладины, за которые паланкин увлекали вперед две пары носильщиков. К шесту паланкина княжны была привязана скользящими узлами нагината, лезвие которой скрывалось в деревянных ножнах.
Черные лакированные стенки носилок сияли мягким блеском в лучах фонаря, и Кошечка смогла разглядеть на их дверцах повторяющийся рисунок, нанесенный золотым песком, — герб князя Хино, увитый лозой глицинии. Запертые сейчас окна закрывали желтые занавески. Дверцы паланкинов были открыты, и с верхних углов дверных проемов свисали красные кисти.
— Княжна… — Хино в сопровождении управляющего торопливо подошел к Кошечке.
— Я слушаю вас, князь, — низко поклонилась молодая женщина.
— Я не могу надолго уйти от вашего гроба. Иначе кто-нибудь заподозрит обман. — Хино с поклоном подал молодой женщине парчовый мешочек. — Это амулет из Исэ. Он защитит вас.
— Ваша доброта, князь, превосходит всякую меру.
— Я хотел бы послать с вами больше людей и вещей, чтобы облегчить ваше путешествие. — Хино сгорал со стыда от сознания, как бедно он снарядил в путь дочь погибшего друга.
— Большая свита только задержала бы нас, — глядя на князя снизу вверх, Кошечка улыбнулась ему и, забравшись в передний паланкин, устроилась на толстых темно-зеленых подушках.
Хансиро осторожно залез в другие носилки. Он терпеть не мог езды в каго, какого бы размера те ни были. В тесном плетеном кузове негде развернуться руке с мечом, и воин из Тосы чувствовал себя там, как сверчок в клетке.
— Я отправил вперед гонца. Он позаботится, чтобы сменные носильщики ждали вас в оговоренных местах, — сказал Хино. Ему пришлось повысить голос, потому что первые четверки носильщиков уже положили шесты на плечи и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Управляющий приказал им делать вид, что они торопятся.
— Спасибо вам, князь, за все, что вы для меня сделали.
— Я-ен-са! — выдохнули носильщики и двинулись вперед, не сгибая ног, как это полагалось при их работе. Такая походка делала езду менее удобной для седоков, но позволяла носильщикам в короткие сроки пробегать большие расстояния.
Глядя на то, как они удаляются, дружно мыча себе под нос в такт шагам, чтобы не сбиться с ритма, и блестя в лунном свете задниками соломенных сандалий, Хино облегченно вздохнул. История с ниндзя, которые этой ночью дождем сыпались в его сад, выставляла князя в смешном свете и должна была вызвать много пересудов, поэтому он был рад, что княжна Асано покидает его замок. Еще больше радости ему принесет известие о том, что она пересекла границу его владений.
Князь Хино знал, что обманные похороны бочки с рыбой обойдутся ему дороже настоящего погребального обряда. Чтобы главный священник помалкивал, князю придется сделать огромные пожертвования храму. А время для такой разорительной щедрости было не очень-то подходящее: скоро наступит новогодний праздник, и, как обычно, все, кому князь задолжал, тучей налетят на его дом.
Хино стало неловко от того, что он тревожится из-за денег: воину не полагалось унижать себя беспокойством о монетах, которые переходят из рук в руки, не различая высших и низших. Кроме того, княжна Асано — дочь его старого друга, и еще глубже залезть в долги было наименьшим, что Хино мог сделать для нее.
Князь даже испытывал некоторые угрызения совести из-за того, что дочь князя Асано и ее грубый рыцарь не успеют попасть в Эдо вовремя. Так уж он устроил.
ГЛАВА 73
Мирно уснуть
Ночная тьма медленно заполняла паланкин Кошечки, и ей начинало казаться, что это черная жидкость, которая сочилась из трещин, окружающих горы, затекает в носилки и застывает внутри. Кошечке также казалось, что стенки плетеного кузова сдвигаются и все плотнее спрессовывают мрак. Она прижала локти к телу, вообразив на мгновение, что сейчас эти стенки раздавят ее. Плотная вязкая темнота словно выдавила воздух из мерно покачивающего объема, и Кошечка начала задыхаться. Она жадно хватала ртом воздух, делая отчаянные попытки наполнить горящие легкие.
Ей всегда бывало плохо в каго и паланкинах, но никогда не приходилось так худо, как сейчас. От холода, голода, усталости и уколов боли, пронзавшей голову, у молодой женщины начались галлюцинации. Долгая ночь показалась ей самой смертью, паланкин превратился в гроб, а носильщики, с их похожим на шипение свистящим дыханием и кряхтением, напоминавшим хрюканье свиней, обратились в чертей, которые несут ее в Ёми — страну Мертвых. Белая монашеская одежда показалась Кошечке саваном.
Мушиные личинки! Они копаются под ее тугой повязкой! Кошечка укусила себя за палец, чтобы не закричать. Давать волю страху было бессмысленно: молодая женщина знала, что личинки ей почудились. В темноте ее переутомленный мозг вообразил, что она — богиня Изанами, которая спускается в подземный мир. Мушиные личинки пришли из этой легенды.
