Читать книгу 📗 "Секс в океане или Тайна зарождения жизни - Хардт Мара"
Подобный отрицательный искусственный отбор по размеру пагубно сказывается не только на последовательных гермафродитах. У любого вида он способен стать причиной необратимого измельчания всей популяции {119} вследствие вымывания из генофонда генов, обусловливающих именно способность вырастать до крупных размеров. Со способностью вида к перемене пола это напрямую не связано. На сегодняшний день избирательная добыча привела к деградации {120} в плане размеров и веса, возраста полового созревания и темпов роста различных популяций дикой рыбы и устриц в естественной среде обитания – ровно того самого набора характеристик, который определяет состояние здоровья взрослых особей. Быстрый рост и крупный размер в природных условиях – серьезное преимущество в борьбе за выживание, но они же и становятся черной меткой при избирательном вылове, а затем, как следствие, постепенно выпалываются из генофонда промыслового вида. В результате остается популяция успешно выживших недомерков, а в будущих поколениях эта склонность к малорослости только закрепляется. Экспериментальные исследования атлантической менидии (Menidia menidia), мелкой рыбешки, служащей важнейшим источником пищи для хищников вдоль всего восточного побережья США и Канады, показали, что выборочный лов крупных экземпляров приводит статистически к измельчанию и самцов, и самок, снижению объемов выметываемых ими молок и икры, замедлению развития личинок и мальков. Из такого помета редко вырастает «крупная рыба», которую мы норовим выудить из моря, зато для естественных хищников это легкая и лакомая добыча, и они ее с готовностью истребляют.
Особи из вырожденческих популяций хуже своих предков приспособлены к выживанию. Суровые условия, уготованные им неласковой матушкой-природой, только усугубляют болезненный и затяжной характер восстановления поголовья. Что до менидий, то на примере североатлантической американской популяции ученые экспериментально доказали: на восстановление поголовья, прореженного от крупных быстрорастущих особей, уходит вдвое больше времени, чем на восстановление популяции, не подвергавшейся негативному искусственному отбору. Такой же эффект, вероятно, наблюдается и в популяции виргинских устриц {121} на восточном побережье США. Болезни и промысловая добыча уже привели к снижению средней продолжительности жизни этих двустворчатых до пяти лет, в то время как в нетронутых популяциях она, по разным оценкам, составляла 10–20 лет. Под таким давлением у ряда устриц, судя по всему, выработался защитный механизм, заставляющий их раньше срока и созревать, и менять пол, что видно при сравнении результатов современных и давних наблюдений. Про менидий тоже есть хорошая новость: популяции рыбки сохранили способность к восстановлению (пусть и замедленному), причем не только по численности, но и по размеру особей. Вопрос лишь, сколько именно времени может уйти на это. Ну и, наверное, излишне напоминать, что лучше б мы сами не доводили ситуацию до необходимости обратить вспять вырождение промысловых видов рыб, случившееся из-за нашего же вмешательства, – просто не причинять им столь ощутимого ущерба бесконтрольной добычей.
ВПЕРЕД-НАЗАД, ТУДА-ОБРАТНО: ВИДЫ, ДОПУСКАЮЩИЕ ПЕРЕМЕНУ ПОЛА В ОБОИХ НАПРАВЛЕНИЯХ, В ТОМ ЧИСЛЕ НЕОДНОКРАТНУЮ
Случаются в морских пучинах и вовсе экстремальные реакции на давление со стороны сородичей – далеко не столь однозначные и детерминированные, как все, что описаны выше. У некоторых видов перемена пола – улица с двусторонним движением.
Полупрозрачные, длиною в пару сантиметров полихеты (многощетинковые кольчатые черви) вида Ophryotrocha puerilis {122} – вот кто по-настоящему преуспел в прыжках из пола в пол. Как и рыбы-клоуны, эти черви образуют устойчивые пары, при этом более крупный партнер исполняет роль самки, чтобы в полной мере использовать прямую зависимость яйценоскости от размера. Но одновременно самцы опережают самок в темпах роста и вскоре перерастают недавних партнерш. В отличие от рыб-клоунов самка этой полихеты не подчиняет самца себе, требуя покорности и субординации, а, напротив, приветствует его стремительный рост. Обогнав самку по длине, самец переключается в режим самки, а самка оборачивается самцом – и они продолжают процесс продления рода, обменявшись ролями. Через какое-то время ставшая самцом бывшая самка снова перерастает партнершу, некогда бывшую самцом, и обе особи вновь меняют пол на противоположный. В результате в любой момент пара по максимуму использует преимущество более крупной особи по числу производимых яиц, отряжая ее на роль самки. Партнер тем временем ускоренно растет, не забывая одновременно исполнять репродуктивные обязанности самца.
Столь продвинутые режимы переключения присущи, однако, не только этим ловким червячкам. Некоторым видам рыб также не чуждо искусство обратной смены пола, но лучше всех в этом деле, вероятно, поднаторел голубоглазый бычок [26]. Эта маленькая донная рыбка обитает на мелководье в теплых широтах вдоль всего тихоокеанского побережья Америки и очень эффектно смотрится среди водорослей на радость ныряльщикам с фото- и видеокамерами. Будучи длиной с мизинец, по окраске этот бычок напоминает жевательную конфетку Swedish Fish, но в боевой форме – борца вольного стиля по-мексикански [27], включая маску на лице и всё прочее.
Неоново-синие вертикальные полоски на красно-оранжевом тельце и голубые отметины на мордочке эту рыбешку, конечно, украшают, но главное в ней всё-таки не нарядность, а то, что это всем рыбам рыба по части искусства перемены пола. По словам Мэттью Гроубера, доцента биофака Университета штата Джорджия, «самцы превращаются в самок, а самки обратно в самцов. Дайте мне неделю, и я семнадцатилетнего первокурсника научу принуждать этих рыбок к смене пола. Они же [бычки, не первокурсники] очень способные в этом плане».
При всей внешней непринужденности перебежек из пола в пол подобная гибкость жестко подчинена закону социальной целесообразности, так что беззаботность эта сродни беззаботности членов религиозной общины, живущей строго по уставу. Поэтому-то, говорит Гроубер, каждый, кто в курсе действующих среди этих бычков правил, с легкостью может ими манипулировать, заставляя менять пол в обоих направлениях {123}.
На стадии крошечных прозрачных личинок пол бычков не определен: гонады и гениталии у них находятся в промежуточном состоянии между мужскими и женскими органами. Вылупившиеся мальки всплывают к поверхности и несколько месяцев проводят там всё в том же двусмысленном состоянии, а затем подросший молодняк погружается к постоянному месту обитания в зарослях донных водорослей и присоединяется к взрослому сообществу бычков. Вот на этой стадии демография сообщества на месте десантирования вкупе с социальными правилами и диктует подросшим бычкам, какой пол им следует принять – мужской или женский. Если в местной стайке имеется выраженный доминантный самец, вся молодь превращается в самок; если такового нет, один из «новобранцев» начинает вести себя агрессивнее прочих и забирает роль главного быка в местном стаде. Критерии выбора особи на роль доминантного самца из числа молодежного десанта не ясны, но тот, кто набрался подобной наглости, стремительно опережает в росте своих ровесников и тем самым закрепляет превосходство. Оставшийся молодняк, а также самки старшего поколения в ближайшей акватории безропотно ему подчиняются. «Недоросли» остаются самками, пока в доме есть полновластный хозяин. Именно таким образом голубоглазые бычки и самоорганизуются в гаремы по 3–10 самок на одного самца.
