Читать книгу 📗 "Хранители Братства (ЛП) - Уэстлейк Дональд"

Но мое внимание поглотила башня; она напоминала множество других башен, крепостей и замков, но в то же время выглядела неповторимой и причудливой, стояла на неподходящем месте с необъяснимой целью, и при этом спокойно играла свою роль в мироустройстве. Непреклонная, дружелюбная и слегка комичная, как она могла не напомнить мне о монастыре?

– Это место напоминает мне о монастыре, – сказал я.

– Тогда пойдем отсюда, – ответила Эйлин. Она схватила меня за руку и потащила к лестнице.

– Нет, постой. – Я потянул ее назад, и Эйлин взглянула на меня с тревогой, нетерпением и досадой. – Я хочу поговорить об этом.

Досада возобладала.

– Все это в прошлом, Чарли. Разве я говорю о Кенни Боуне?

– Но беда никуда не делась, и осталось совсем немного…

– Ладно, – перебила меня Эйлин. Высвободив свою руку, она прислонилась спиной к мерлону – это такие каменные выступы между бойницами, образующие зубчатый парапет – и сказала: – Хочешь поговорить – давай поговорим.

Ее лицо словно превратилось в маску; неужели это предвестник ее знаменитой вспыльчивости? Но у меня не было другого выбора, кроме как продолжать, что я и сделал.

– У обитателей монастыря проблемы, – сказал я.

– Угу. – Тот случай, когда нейтральный тон звучит враждебно.

– Если ничего не предпринять до начала следующего года, – сказал я, – не останется никакой надежды. Сделка состоится, здание снесут, и нам… им придется переехать.

– Куда?

Странный вопрос при данных обстоятельствах, но хуже то, как он был задан – брошен, словно вызов.

– Я не знаю. Сотрудники ДИМП пытаются подобрать место, но они думают о площади, не о людях. Какой-то заброшенный колледж на севере штата, или что-то вроде.

– Ты ездил посмотреть на него?

– На что? На колледж? Нет, мы просто слышали о нем, вот и все. Этого достаточно.

– Дело не в этом, правда? – сказала Эйлин. – ДИМП мог подобрать лучшее место в мире, неважно.

– Верно, – сказал я, радуясь, что она вдруг заняла мою сторону.

– Вам могли предложить «Уолдорф-Асторию», но вы все равно не захотели бы переезжать.

Я не стал поправлять ее, мол, не «вам», а «им».

– Они счастливы там, где живут сейчас, – сказал я. – И само здание…

– Нахер здание, Чарли, – оборвала меня она.

– О, – сказал я. – Когда ты в рубашке и брюках – люди разговаривают с тобой совсем иначе.

– Суть в том, – сказала Эйлин тоном судьи, дающего указания присяжным, – и вся суть в том, что эти твои распрекрасные монахи не хотят переезжать.

– Ну, они придерживаются определенного философского взгляда на Странствия, вот в чем дело…

– Они не хотят переезжать.

Я колебался. Объяснять ли ей во всех подробностях? Нет, момент, похоже, неподходящий.

– Да, – ответил я.

– Ну здорово! – воскликнула она.

– Что?

– А почему бы не переехать? – сказала Эйлин. – Всем полезны перемены время от времени. Встань и иди, стряхни паутину с башки, взгляни на жизнь по-новому. Что такого особенного в этой кучке монахов, что они не могут переместиться в другое место? Они что – стеклянные?

– Они – братство, – сказал я, – со своим собственным взглядом на жизнь, и следует предоставить им самим решать свою судьбу. В мире, несомненно, найдется место для иных убеждений.

– На севере штата, – уточнила Эйлин. – В том заброшенном колледже.

– Там, где они живут сейчас, – настаивал я. – Это их место, оно было их обителью двести лет, они сроднились…

– Пришло время им переехать, – заявила она. – Это место – центр Манхэттена – им не подходит. Сама мысль смехотворна.

– Они вправе там находиться.

– Нет, это не так. Право собственности принадлежит моему отцу, по закону и по справедливости.

– Ничего подобного.

Эйлин нахмурила брови, глядя на меня.

– Не строй из себя святошу передо мной, брат Бенедикт.

– Я не строю. Я лишь хочу сказать, что у твоего отца нет законных и справедливых прав на эту собственность. Во всем этом деле нет ничего законного и справедливого.

– Конечно, есть. Срок аренды ведь истек и…

– Договор аренды у нас украли, – сказал я. Не хотелось вдаваться в подробности и обвинять родственников своей девушки в краже и поджогах, но ее бессердечная позиция начала меня доставать.

– А когда мы раскопали копию, – продолжил я, – твой брат Фрэнк сжег ее.

Эйлин уставилась на меня так, словно я собирался спрыгнуть с этой башни и полететь.

– Ты спятил? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь?

– Конечно, – ответил я. – В договоре аренды есть пункт, дающий обитателям монастыря исключительное право на продление аренды, и нас лишили этого права, так как наша копия исчезла при загадочных обстоятельствах, а в архиве окружной канцелярии ее нет. А когда мы нашли любительскую копию, сделанную когда-то давно одним из аббатов, твой брат переоделся монахом, проник в монастырь и сжег ее. Я узнал его.

– Мой брат? – Она все еще смотрела на меня так, словно на моем лице вырос второй нос.

– Твой брат Фрэнк, – подтвердил я.

– Это настолько глупо звучит, что не укладывается у меня в голове. – Эйлин помотала головой и всплеснула руками, показывая, как она раздосадована. – Почему ты такое говоришь?

– Потому что это правда.

– Мой брат Фрэнк никогда бы… Откуда он вообще мог узнать, что у вас есть копия?

– В монастыре был «жучок».

Теперь Эйлин смотрела на меня без всякого выражения.

– Ты псих.

– В кабинете брата Оливера установили микрофон, а прочее оборудование находилось в цветочном фургоне, припаркованном у входа. После того, как я нашел микрофон, я вышел, открыл заднюю дверь фургона и там оказался твой дружок Альфред Бройл. Он ударил меня по носу.

Эйлин качала головой на протяжении всего моего рассказа, а потом сказала:

– Я не понимаю, чего ты от меня ожидаешь. Думаешь, я не поверю, что можно выдумать настолько дикую историю? Сначала мой брат Фрэнк, теперь Альфред, потом… – Она замолкла, нахмурилась и принялась рассматривать перевернутые листья, предвещающие дождь.

– Все, что я тебе рассказал…

– Помолчи минутку. – Эйлин напряженно задумалась. – Цветочный фургон, – произнесла она и снова посмотрела на меня. – Как зовут цветочника?

– Откуда мне знать? Это был просто фургон, доставляющий цветы. Он все время стоял снаружи, пока мне не пришло в голову…

– Ты же должен был смотреть на него, – сказала она. – Ты запомнил, что фургон доставлял цветы. На нем что-то еще было написано?

– Что-то еще? – Я отвел взгляд и собрался, пытаясь вызвать образ фургона в памяти. Светло-голубой, кое-как намалеванные цветы в белой вазе, и имя, перед которым было написано слово «цветы».

– Кажется, там было имя, начинающееся на «Р», – сказал я. – А какое это имеет значение?

– На «Р»? Ты уверен?

– Нет, не уверен. Постой-ка… Гринн! Точно, «Цветы Гринна»!

Эйлин задумчиво буравила меня взглядом.

– Если бы я только могла быть уверена… – сказала она.

– Уверена в чем?

– В том, знаешь ты или нет, что Альфред работает в «Цветах Гринна», – сказала она и повернулась к лестнице. – Поехали.

Первые капли дождя, крупные и прохладные, начали разбрызгиваться по камням вокруг нас.

– Поехали куда? – спросил я.

– Обратно домой. Я собираюсь позвонить своему дорогому папеньке.

Когда я снял промокшую одежду, переоделся в сухие плавки и вернулся в гостиную, Эйлин уже говорила по телефону.

Обещанный дождь хлынул так внезапно, словно кто-то распорол темные животы туч мечом, и к тому времени, как мы поспешно спустились по винтовой лестнице на землю, весь мир превратился в воду. Такое впечатление, словно мы очутились возле игрушечной башни в аквариуме.

Добежав до машины, которую мы опрометчиво оставили с открытыми окнами, мы промокли до нитки и, возможно, до костей. Я до сих пор не представляю, как Эйлин удалось разглядеть что-то сквозь лобовое стекло и увезти нас оттуда. Две мили спустя дождь прекратился – или мы выехали из-под него – но воздух был насыщен влагой, а наша одежда оставалась мокрой, поэтому по прибытию домой я сразу переоделся.