Читать книгу 📗 "Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Стивенсон Роберт Льюис"

– Сударыня… – начал он, поддавшись сиюминутному порыву и совершенно не представляя, что скажет дальше.

Однако при звуках его голоса она вздрогнула, словно от ужаса, резко повернулась, тотчас же опустила вуаль и, не оглядываясь, буквально ринулась прочь от особняка.

Здесь мы ненадолго прервём наше повествование о приключениях Сомерсета и расскажем вам загадочную и романтическую историю о коричневом сундуке.

Джон Гримшоу. Улица в лунном свете

Приключения Десборо

Коричневый сундук

Мистер Гарри Десборо проживал в очаровательном старинном районе Блумсбери, со всех сторон окружённом бурными городскими потоками, но сохранившем внутри себя романтическое очарование и почти пасторальную тишину. Молодой человек поселился на площади Квин-сквер, рядом с детской больницей, которая располагалась по левую руку, если идти на север. Квин-сквер являлась неким оплотом человеколюбия и гуманитарных наук. Там стояли красивые дома и школы для бедняков, над которыми кружились стайки воробьёв. У больницы день-деньской толпились малыши в надежде увидеть в окне больного собрата и перекинуться с ним парой слов.

Комната Десборо помещалась на втором этаже и окнами выходила на площадь. Однако больше всего ему нравилось сидеть и курить на террасе, расположенной на заднем дворике, откуда открывался вид на аккуратные ухоженные садики и куда смотрели окна пустой комнаты в соседнем доме.

Однажды погожим тёплым днём Десборо слонялся по террасе, пребывая в довольно меланхолическом настроении, поскольку уже несколько недель прошло безо всяких приключений. Он готовился посидеть и покурить в тишине и покое. Он подумал, что хотя бы здесь он будет наедине с собой, поскольку, как большинство молодых людей, не обладавших ни богатством, ни успешностью, ни положением в обществе, он скорее избегал людей, нежели искал общения с ними. Размышляя подобным образом, он случайно взглянул на окна соседнего дома, выходившие на террасу, и с удивлением и раздражением заметил, что на одном из них появились шёлковые занавески. «Вот уж не везёт так не везёт, – горестно подумал он. – Даже здесь покоя не будет». Теперь он уже не мог предаваться размышлениям и вздыхать в полном одиночестве, дать выход своему разочарованию или успокаивать себя, насвистывая какую-нибудь сентиментальную песенку. Он раздражённо начал выбивать трубку о перила, но не рассчитал своих усилий. Его досада достигла своего апогея, когда он увидел, как его старая любимая вересковая трубка раскололась пополам и одна из половинок, на мгновение повиснув в воздухе, упала куда-то в густые кусты сирени.

Десборо в сердцах рухнул на садовый стул и достал газету, которую он намеревался почитать. Оторвав кусок от последней страницы с объявлениями, он принялся свёртывать самодельную сигарету. Этим искусством он совершенно не владел, поэтому вновь и вновь бумага разворачивалась у него в пальцах, а табак высыпался на землю. Он уже начал терять терпение, когда дверь возле окна приоткрылась, шёлковая занавеска отодвинулась и на террасу вышла молодая дама в несколько странном одеянии.

– Сеньор, – произнесла она низким грудным голосом, – мне кажется, что вы в затруднительном положении. Позвольте мне помочь вам.

С этими словами она взяла у него бумагу и табак, после чего с ловкостью, показавшейся Десборо совершенно невообразимой, свернула сигарету и протянула ему. Он молча принял её, всё ещё оставаясь сидеть, недоумённо пытаясь понять происходящее, а более всего – появление незнакомки. У неё было смуглое, вытянутое лицо с тонким подбородком, невинно-лукавое и неотразимо притягательное; такие лица – редкость в наших северных краях. Её большие глаза искрились, и в них то и дело вспыхивали огоньки. Голову её покрывала кружевная мантилья, руки же, обнажённые до плеч, ослепительно сияли в ярком солнечном свете. Фигура её отличалась безукоризненными пропорциями и изяществом, словно её сотворил один из великих античных скульпторов.

– Вам не нравится моя сигарета, сеньор? – спросила она. – И всё же она лучше, чем ваша.

Тут она рассмеялась, и её смех прозвучал в ушах молодого человека дивной музыкой, однако через мгновение её лицо погрустнело.

– Да, понимаю, – продолжила она. – Вас отпугивает моё поведение. Я слишком сдержанная и скованная. Я вовсе не обычная английская девушка, какой кажусь.

– Ах, вот как, – пробормотал Гарри, охваченный противоречивыми мыслями.

– На моей далёкой родине, – говорила она, – всё совсем по-другому. Там, нужно признать, любая девушка связана многочисленными условностями и ограничениями. Ей позволено весьма немного, она учится быть отстранённой и неприступной. Но здесь, в свободной Англии, о дивная свобода! – воскликнула она, грациозно взмахнув руками. – Здесь нет оков, здесь женщина может полностью быть собой и в своём праве наравне с доблестными мужчинами. Ведь так написано на вашем гербе: «Бог и моё право [5]»? Ах, мне так трудно учиться быть собой! Не судите меня слишком строго. Я поборю в себе скованность и стану настоящей англичанкой. Хорошо ли я говорю на вашем языке?

– Прекрасно, просто прекрасно! – воскликнул Гарри с восхищением, достойным куда более серьёзного предмета.

– Тогда, – сказала она, – я очень скоро всему научусь. В жилах моего отца текла английская кровь, и мне посчастливилось выучить ваш прекрасный язык. Если я уже говорю без акцента и похожа на истинную англичанку, то мне остаётся изменить только манеру поведения.

– Ну что вы! – ответил Десборо. – Совсем нет! Я… сударыня…

– Меня зовут, – прервала его юная дама, – сеньорита Тереза Вальдевия. Однако солнце садится, и становится прохладно. Всего наилучшего, сеньор.

Не успел Гарри открыть рот, как она исчезла в своей комнате.

Он стоял, словно пронзённый стрелой, держа в руке незажжённую сигарету, о которой совсем забыл. Его мысли были всецело заняты новой знакомой. В его ушах продолжал звучать её голос, а глаза, цвет которых он не запомнил, заполонили его душу. С её появлением рассеялись тучи и мир предстал перед ним в совершенно новом свете. Он понятия не имел, кто она такая, но уже обожал её. Что же до её возраста, то он опасливо терялся в догадках, боясь, что она окажется старше его. Касательно ее характера, то ее красота придавала ему какое-то неповторимое очарование. Так бедняга Десборо до самой темноты слонялся по террасе, то и дело осторожно поглядывая на зашторенное окно, обращая вздохи к ветвям ракитника и погрузившись в сладкие грёзы. Когда он наконец вошёл в дом и сел поужинать холодной бараниной и пинтой эля, ему показалось, что он вкушает пищу богов.

На следующий день, когда он вышел на террасу, её окно было приоткрыто, и он наслаждался видом плеча дамы, которая что-то усердно вышивала и не замечала его присутствия. Ещё через день, не успел он там появиться, как дверь открылась и оттуда появилась сеньорита, залитая ярким утренним солнцем, донельзя изящная и вместе с тем какая-то далёкая, экзотическая и загадочная. В руке она держала свёрток.

– Не желаете ли попробовать, – спросила она, – табак моего отца с далёкой Кубы? Там, как вы, надеюсь, знаете, курят все: и мужчины, и женщины. Так что не бойтесь показаться неучтивым. Его аромат напомнит мне о доме. Мой дом, сеньор, стоял на берегу моря.

Услышав эти слова, Десборо явственно представил себе этот романтический пейзаж.

– Во сне или наяву, я всегда вижу его – милый дом, милую Кубу!

– Но ведь когда-нибудь, – произнёс Десборо с болью в сердце, – вы всё-таки вернётесь туда?