Читать книгу 📗 "Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Стивенсон Роберт Льюис"

– Дома смерти? – отозвался он.

– Да, смерти, смерти! В том сундуке, что вы возили по всему Лондону и тащили на своих беззащитных плечах, до поры до времени дремлет страшная сила динамита.

– Боже праведный! – воскликнул Гарри.

– Ага! – взорвалась она. – Ну теперь-то вы сбежите? В любой момент может раздаться щелчок, после которого дом взлетит на воздух. Я была уверена, что Макгуайр ошибся, и нынче утром поспешила к Зеро, который подтвердил мои опасения. Я ясно видела вас, мой любимый Гарри, павшего жертвой моего хитроумного плана. Тогда я поняла, что люблю вас. Гарри, теперь-то вы уйдёте? Избавите меня хоть от одной невинной жертвы?

Гарри промолчал, не отрывая взгляда от сундука. Наконец он повернулся к ней.

– Это адская машина? – прохрипел он.

Её губы шевельнулись в слове «да», которое она не смогла произнести.

С робким любопытством он подошёл к сундуку и наклонился над ним. Из-под крышки доносилось отчётливое тиканье, при звуках которого у Гарри замерло сердце.

– Для кого это предназначено? – спросил он.

– Какая разница?! – вскричала она, схватив его за руку. – Если вы ещё можете спастись, что толку задавать вопросы?!

– Силы небесные! – воскликнул Гарри. – Рядом же детская больница! Эту адскую машину надо остановить любой ценой!

– Слишком поздно! – выдохнула она. – Взрыв уже нельзя предотвратить! Но вы, Гарри… вы, мой любимый… вы ещё можете…

В это мгновение внутри стоявшего в углу сундука послышался щелчок, похожий на звук часового механизма перед боем часа. Какую-то секунду они смотрели друг на друга неподвижным взором. Затем Гарри, одной рукой прикрыв лицо, второй притянул девушку к себе и прижался к стене.

Раздался резкий сухой хлопок, их глаза расширились от ужаса, и, ухватившись друг за друга, словно тонущие, они рухнули на пол. Затем последовал резкий пронзительный свист, как будто пар вырвался из пробоины в котле, и комната наполнилась густым зловонным дымом.

Постепенно он начал рассеиваться, и когда они, трясущиеся и едва владевшие собой, наконец-то смогли сесть, первое, что предстало их изумлённым взорам, был сундук. Он стоял в углу, целый и невредимый, а из-под его крышки пробивались тоненькие струйки пара.

– Ах, бедный Зеро! – вскричала девушка с каким-то истеричным смешком. – Бедняга Зеро! Он этого не вынесет!

Огромный особняк

(окончание)

Сомерсет сразу побежал наверх. Дверь гостиной, вопреки обыкновению, была не заперта. Ворвавшись внутрь, молодой человек увидел сидевшего на диване Зеро. Тот явно пребывал в подавленном состоянии. Рядом с ним стоял нетронутый бокал, что говорило о том, что он погружён в размышления. В комнате царил беспорядок: тут и там валялись коробки и ящики, пол был усеян ключами и прочими частями механизмов, а посреди этого пандемониума лежала дамская перчатка.

– Я пришёл, чтобы положить этому конец! – вскричал Сомерсет. – Или вы сейчас же откажетесь от всех своих планов, или я донесу на вас в полицию, чего бы мне это ни стоило!

– Ах! – ответил Зеро, медленно качая головой. – Вы опоздали, дорогой мой! Я уже оставил всякую надежду и сделался всеобщим посмешищем. Мой круг чтения, – уныло добавил он, – не включал романтические истории, однако я припоминаю выражение, которым можно в точности описать мое теперешнее состояние: «как порванный барабан».

– Что же с вами случилось? – спросил Сомерсет.

– Моя последняя операция, – устало произнёс заговорщик, – обернулась пустышкой и блефом, как и все остальные. Напрасно я смешивал компоненты, напрасно я прилаживал пружины, и теперь я пребываю в таком разочаровании, что не могу видеть никого, кроме вас, дорогой мой. Мои подчинённые обратились против меня. Какие слова мне пришлось сегодня выслушать, какие гневные заявления и какие циничные выражения! Когда она явилась сюда в первый раз, я бы это извинил, поскольку она была растеряна. Однако она вернулась и нанесла мне сокрушительный удар, удар безжалостный. Да, милейший, я испил горькую чашу, ибо речь женщин отличается… не будем об этом! Донесите на меня, если вам угодно, но вы донесёте на мертвеца. Я угас. Как странно, что в один из решающих моментов моей жизни меня преследуют цитаты из непоследовательных и даже предвзятых авторов. Однако, – добавил он, – вот ещё одна: «Всё, всё прощай! Я больше не солдат! [6]». Да, дорогой Сомерсет, это конец. Я больше не динамитчик. И как мне, позвольте вас спросить, вкусившему все радости жизни, после этого влачить обывательское существование?

– Невозможно описать, какое я испытываю облегчение, – произнёс Сомерсет, усаживаясь на один из ящиков. – Я начал относиться к вам с некой сентиментальной снисходительностью, к тому же мне претит всякое чувство долга, и по этим двум причинам сказанное вами радует меня. Однако мне кажется, – добавил он, – что в этом ящичке что-то тикает.

– Да, – ответил Зеро столь же усталым голосом. – Я запустил несколько из них.

– Боже правый! – вскричал Сомерсет, вскочив на ноги. – Это адские машины?

– Машины, – горько ответил заговорщик. – Действительно адские! Мне стыдно быть их создателем. Как жаль, – произнёс он, закрыв лицо руками, – что я дожил до этого!

– Безумец! – вскричал Сомерсет, схватив его за плечо. – Как вас прикажете понимать? Вы что, и вправду запустили эти дьявольские механизмы? А нам сидеть и ждать, пока рванёт?

– «Взорвался на своей петарде сам [7]»? – задумчиво отозвался заговорщик. – Странно, ещё одна цитата! Однако мозг мой утомлён. Да, дорогой мой, я, как вы выразились, запустил эти механизмы. На одном из них вы сидите. Он поставлен на полчаса. А вон тот…

– Полчаса! – взревел Сомерсет, дрожа от страха. – Силы небесные, через полчаса!..

– Дорогой мой, к чему так нервничать? – удивился Зеро. – Мои устройства опасны не более чем кубики. Будь у меня ребёнок, он бы ими играл. Видите этот брусок? – спросил он, взяв со стола кусок смертоносной взрывчатки. – Он должен взорваться от прикосновения, и с такой силой, что снесёт половину домов на площади. Теперь глядите! Я бросаю его на пол…

Сомерсет рванулся вперёд и с неизвестно откуда взявшейся силой вырвал брусок из рук Зеро.

– Боже мой! – прохрипел он, вытирая взмокший лоб.

После этого он осторожно, словно новорождённого младенца, перенёс взрывчатку в дальний угол комнаты. Заговорщик уныло наблюдал за его действиями.

– Он совершенно не опасен, – вздохнул Зеро. – Без детонатора он дымит, как табак.

– Скажите мне во имя всего святого, – потребовал Сомерсет, – что я вам сделал или что вы сделали с собой, что вы продолжаете безумствовать? Не ради себя, так хоть ради меня, давайте уйдём из этого проклятого дома, где, признаться, я никак не могу вас оставить. Затем, если вы последуете моему совету и если ваши намерения искренни, вам надо тотчас же покинуть город и никогда не возвращаться к этому страшному занятию.

– Именно в этом, дорогой Сомерсет, и состоит мой план, – ответил заговорщик. – У меня, как сами видите, здесь больше не осталось никаких дел. Как только я соберу саквояж, я попрошу вас разделить со мной скромную трапезу и проводить меня на вокзал, где мы с вами расстанемся навсегда. И тем не менее, – добавил он, с сожалением глядя на ящики, – мне хотелось бы быть уверенным до конца. Я подозреваю, что мои подчинённые могут неверно распорядиться всем этим. Возможно, мои опасения напрасны, но всё же. Можете счесть это слабостью учёного, однако я никогда не поверю, как бы я ни пытался, что мой динамит используют во благо кому-то!

– Даю вам пять минут, – сказал Сомерсет, с ужасом глядя на часы. – Если вы не успеете собраться, я ухожу.

– Только необходимое, – ответил Зеро. – Только самое необходимое, и я буду готов.