Читать книгу 📗 "Агата Кристи - Том 3"
С этого момента мысли мсье Бука снова пошли многажды проторенным путем.
А доктор Константин думал:
«Любопытный человечек. Кто он, гений? Или шарлатан? Разгадает он эту тайну? Вряд ли. Нет, это невозможно. Дело такое запутанное… Все они, наверное, врут… Но и это ничего нам не дает… Если они все врут, это так же запутывает дело, как если бы они все говорили правду. А еще эти раны, тут сам черт ногу сломит. Было бы гораздо проще понять что к чему, если бы в него стреляли. Гангстеры всегда стреляют… Америка – любопытная страна. Хотелось бы мне туда съездить. Передовая страна. Прогресс везде и во всем. Дома надо будет обязательно повидаться с Деметриусом Загоне – он был в Америке и знает, что там и как. Интересно, что сейчас поделывает Зия? Если жена узнает…»
И доктор переключился на личные дела.
Эркюль Пуаро сидел неподвижно. Можно было подумать, что он спит. Просидев так четверть часа, он внезапно вскинул брови и вздохнул, пробормотав себе под нос:
– А почему бы и нет, в конце концов? А если так… ну да, если так, это все объясняет.
Глаза его широко открылись, загорелись зеленым, как у кошки, огнем.
– Так. Я все обдумал. А вы? – сказал он вполголоса.
Собеседники, погруженные в собственные мысли, от неожиданности вздрогнули.
– Я тоже думал, – смешался мсье Бук. – Но так и не пришел ни к какому выводу. В конце концов, раскрывать преступления – ваша профессия, а не моя.
– Я тоже со всей серьезностью думал над этим вопросом, – бессовестно сказал доктор, с трудом отрываясь от занимавших его воображение малопристойных картин. – У меня родилось множество самых разнообразных теорий, но ни одна из них меня полностью не удовлетворяет.
Пуаро одобрительно кивнул. Его кивок словно говорил: «Вы правы. Вам так и следовало сказать. Ваша реплика пришлась весьма кстати».
Он приосанился, выпятил грудь, подкрутил усы и с ухватками опытного оратора, который обращается к большому собранию, заговорил:
– Друзья мои, я тоже перебрал в уме все факты, рассмотрел показания пассажиров и пришел к кое-каким выводам. У меня родилась некая теория, которая хотя еще и несколько расплывчата, но все же объясняет известные нам факты. Объяснение весьма необычное, и я не совсем в нем уверен. Чтобы проверить его, мне необходимо провести кое-какие опыты. Для начала я перечислю кое-какие детали, которые мне представляются существенными. Начну с замечания, которым обменялся со мной мсье Бук, когда мы в первый раз посетили вагон-ресторан. Он заметил, что здесь собрались представители самых разнообразных классов, возрастов и национальностей. А ведь в эту пору поезда обычно пустуют. Возьмите, к примеру, вагоны Афины – Париж и Бухарест – Париж – там едут по одному, по два пассажира, не больше. Вспомните, что один пассажир так и не объявился. А это, на мой взгляд, весьма знаменательно. Есть и другие детали, более мелкие, но весьма существенные. К примеру, местоположение сумочки миссис Хаббард, фамилия матери миссис Армстронг, сыскные методы мистера Хардмана, предположение Маккуина, что Рэтчетт сам сжег найденную им записку, имя княгини Драгомировой и жирное пятно на венгерском паспорте.
Собеседники уставились на Пуаро.
– Вам эти детали ничего не говорят? – спросил Пуаро.
– Абсолютно ничего, – честно признался мсье Бук.
– А вам, господин доктор?
– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Тем временем мсье Бук, ухватившись за единственную упомянутую его другом вещественную деталь, перебирал паспорта. Хмыкнув, он вытащил из пачки паспорт графа и графини Андрени и раскрыл его.
– Вы об этом говорили? О грязном пятне?
– Да. Это очень свежее жирное пятно. Вы обратили внимание, где оно стоит?
– Там, где приписана жена графа, точнее говоря, в начале ее имени. Впрочем, должен признаться, я все еще не понимаю, к чему вы ведете?
– Что ж, подойдем к вопросу с другого конца. Вернемся к платку, найденному на месте преступления. Как мы с вами недавно установили, метку Н могли иметь три женщины: миссис Хаббард, мисс Дебенхэм и горничная Хильдегарда Шмидт. А теперь взглянем на этот платок с другой точки зрения. Ведь это, мои друзья, очень дорогой платок, objet de luxe[34] ручной работы, вышитый в парижской мастерской. У кого из пассажирок – если на минуту отвлечься от метки – может быть такой платок? Уж конечно, не у миссис Хаббард, женщины вполне почтенной, но никак не претендующей на элегантность. И не у мисс Дебенхэм, потому что англичанки ее круга обычно пользуются тонкими льняными платками, а не покупают батистовые фитюльки по двести франков штука. И уж конечно, не у горничной. Однако в поезде есть две женщины, у которых может быть такой платок. Давайте посмотрим, имеют ли они какое-то отношение к букве Н. Я говорю о княгине Драгомировой.
– Которую зовут Natalia, – язвительно вставил мсье Бук.
– Вот именно. Ее имя, как я уже говорил, решительно наводит на подозрения. Вторая женщина – это графиня Андрени. И здесь нам сразу же бросается в глаза…
– Не нам, а вам…
– Отлично, значит, мне. На ее имени стоит жирное пятно. Простая случайность, скажете вы. Но вспомните, что ее имя Елена. Предположим, что ее зовут не Елена, a Helena. Большое Н легко превратить в большое «Е» и росчерком присоединить к нему маленькое «е», а затем, чтобы скрыть эти манипуляции, посадить на паспорт жирное пятно.
– Helena! – воскликнул мсье Бук. – А это мысль!
– И еще какая! Я ищу подтверждения своей догадки, хотя бы самого незначительного, и нахожу его. Во время обыска одна из наклеек на чемодане графини оказывается чуть влажной. Именно та, которая закрывает начало ее имени, вытисненного на крышке. Значит, наклейку отмочили и переклеили на другое место.
– Вы меня почти убедили, – сказал мсье Бук. – Но чтобы графиня Андрени… Да нет…
– Ах, старина, вы должны перестроиться и посмотреть на это дело с другой точки зрения. Подумайте, как должно было предстать это убийство миру. И не забывайте, что заносы разрушили изначальные планы убийцы. Давайте на минуту представим себе, что заносов нет и поезд следует по расписанию. Что бы произошло в таком случае? Убийство, по всей вероятности, открылось бы ранним утром на итальянской границе. Итальянская полиция выслушала бы почти те же самые показания. Мистер Маккуин предъявил бы письма с угрозами, мистер Хардман изложил бы свою историю, миссис Хаббард также горела бы желанием рассказать, как ночью в ее купе проник мужчина, точно так же нашли бы пуговицу с форменной тужурки проводника. Но, как я думаю, две вещи от этого бы изменились: мужчина проник бы в купе миссис Хаббард до часу ночи, и форму проводника нашли бы в одном из туалетов…
