Читать книгу 📗 "Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий"
Шабалин, впрочем, лишнего себе не позволял. Нес себе зонт, Ольгу не обнимал, что-то рассказывал. То есть наверняка занудствовал. Возможно, рассказывал о театре, представлении, актерах вплоть до деталей биографии… Поймав себя на том, что снова ревнует, Дмитрий вздохнул. Сам он про театр рассказать бы не смог.
Шабалин взглянул на Игоря, что-то сказал. Ольга взглянула тоже, пожала плечами. Дмитрий испугался, что они узнали лейтенанта и сейчас подойдут, испортив операцию, но Шабалин с Ольгой принялись подниматься по ступеням.
«И то хорошо. Нет, конечно, плохо, но…»
Поймав себя на очередном витке «кто тут культист и почему все так подозрительно и столько совпадений», Дмитрий запретил себе об этом думать. Пока.
«А о чем тогда думать? О дожде?»
Людей на площади становилось все меньше. Те, что пришли в театр, потихоньку втягивались внутрь, а просто прохожих было не так уж и много, в такую-то погоду. И Дмитрий, внимательно разглядывая мужчин, чуть не пропустил мальчишку, который подскочил к Игорю и что-то протянул ему… букет?.. Да, точно, алые розы на длинных стеблях. С ленточкой.
«Какого черта?..»
Игорь, видимо, его чувства разделял. Он сказал что-то, потянулся поймать мальчишку за плечо, но тот вывернулся, отскочил, а потом вовсе бросился бежать – в скверик, где было проще затеряться, чем на площади или прямых широких улицах.
«Вот этот, наверное, по голосу мужчину от женщины отличает… – думал Дмитрий уже на бегу. – Ну, лейтенант, надо было сразу ловить, а не трепаться!»
Мальчишка Дмитрия даже не заметил, настолько старательно он смотрел за плечо, не гонится ли эта странная тетка. Так и влетел в протянутые руки, а потом трепыхаться было уже поздно.
– Ой! Дяденька, отпустите, я же и не сделал ничего! Сирота я, и…
– Остынь, – посоветовал Дмитрий, понимая, что если маньяк вот прямо сейчас откуда-то на это все смотрит, то Стеллу можно радовать отменой операции. – А то под дождем бегать вредно, простынешь. Воздух холодный, с водой, в легких накопится – и все, заплесневеют. Ты где этот цветок взял, кавалер уличный?
– Да нигде!.. А что, правда заплесневеют?..
– Могут, – подтвердил Дмитрий, встряхивая мальчишку для понятливости. – В нигде розы не растут. И не надо мне рассказывать, что просто решил порадовать скучающую женщину цветочком. Ну?
– Да чего такого? – возмутился мальчишка. – Уже цветок нельзя подарить. А где взял – там все честно, за денюжку. Не украл же.
– И деньги не украл?
– И их тоже! Да отпустите же!
– А где взял?
– Да дядька дал! Велел цветы отнести, это же законами не запрещено!
Дмитрий хмыкнул.
– Однако какой знаток. Что за дядька? Где? Когда?
Получалось, что мальчишку нанял еще утром хромой мужик с окладистой бородой в черных очках и кепке. И горло шарфом замотано, потому что болеет. А сам цветы не нес потому, что срочно уезжать надо было, никак не предупредить, а тут хоть какое извинение. Дмитрий, соглашаясь, хмыкал, понимая, что даже составлять фоторобот тут полностью бессмысленно.
Хороший ход, и теперь все зависело от того, увидел маньяк поимку мальчишки или нет. За передачей цветов он ведь наверняка должен быть понаблюдать… или нет? Поглядеть на наживку точно должен был, потому что цветы – это мост в будущее общение с художницей. Извинение за неявку на свидание. Значит, он все же был на площади или откуда-то наблюдал. Или как раз проходил мимо.
Дмитрий оглянулся, но площадь скрылась за пеленой дождя. Если оттуда кто-то и смотрел на сквер, то ни черта не видел. И то хлеб.
«Но точно сказать можно будет только после повторного звонка. Если он будет. Черт».
И все же маньяк клевал. Пока что не наверняка, но он был не безгрешен, он реагировал и его шаги можно было предугадать.
«Значит, играем дальше».
Проблема заключалась только в том, что «дальше» наверняка означало новые трупы.
Интерлюдия
Дева Мария некогда вышла замуж за жалкого плотника и жила так, пока на нее не снизошло озарение. Скульптор заложил страницу только что вышедшего на Западе «Молчания ягнят», с огромным трудом добытого на черном рынке, и задумался, гладя пальцами мотылька на суперобложке.
Забавно, как он игнорировал прежде эти религиозные тексты, считая чушью. На самом деле из них можно было извлечь хорошие уроки, особенно если читать между строк. Если понимать, что та библейская дева была тоже не первой. Наверняка был десяток-другой неудачных Марий, а то и больше. Потому что понимание – оно не абсолютно, оно развивается так, как развивается он сам. Ошибаться и выбрасывать отработанный материал – не порок.
Только с последней женщиной, в разрушенной кирхе, он уловил наконец, что именно не так. С ним, Скульптором, все было правильно. Ошибки всегда заключались в заготовках, а он никак не мог этого понять, потому что резал уже мертвых. Мертвое тело не реагирует, а без реакции невозможно понять, есть диссонанс или нет. Есть ли синхронизация, в результате которой может родиться что-то новое. Единство.
Истина – в слиянии тезы и антитезы, а не в тезе или антитезе отдельно.
В кресле не сиделось. Осознание было слишком большим, слишком… объемным. Хотелось выйти на промку, найти новую женщину, привести к машине, и…
«Нельзя».
Он резко поднялся.
«Я – Скульптор. Я – контроль. Я – Высшая сила. Надо держать себя в руках».
Но как же сладко скользил нож!.. Как сладко подергивалась эта женщина!.. Каждый штрих, каждый стон уносил его в эмпиреи, все выше и выше. Сколько же раз он испытал оргазм? Скульптор не помнил. Зато помнил ощущения, все до капли.
Бросив книгу на кресло, он метнулся в ванную, включил холодную воду и долго плескал ею в лицо. Железная эрекция так и не прошла, но Скульптор хотя бы снова мог думать. Закрыл кран, вернулся в большую комнату, натянул тонкие перчатки и взял со стола лист, вырванный несколько дней назад из магазинной книжки.
«Сборник поэтов Серебряного века».
Он увидел книгу случайно и почти прошел мимо, когда что-то – мироздание? – заставило остановиться. Простое тиснение, синий переплет. Скульптор взял книгу, открыл наугад, и, конечно, там было именно то, что нужно.
Договорив, он помолчал, прислушиваясь к эху. Да. То, что нужно, именно для нее. Для «девушки в венке великой жрицы».
«И сразу рисуется правильный образ. Венок, действительно. И вуаль».
Осторожно сложив лист, он уж было сунул его в конверт, но приостановился, хмурясь. Гумилев велик, бесспорно, но чего-то не хватало. Недостаточно лично. Конечно, выбор стиха, желание им поделиться – это уже личное, но ведь она пока что не понимает. Может не понять, не оценить.
Скульптор положил лист с конвертом обратно на стол, решительно открыл шкаф, достал с верхней полки печатную машинку. Он пользовался ею нечасто и обычно для себя, так что это было безопасно. В конце концов, не придут же к нему с обыском. Он осторожен. Он – Скульптор, он – контроль.
Заправив вырванный лист, он прокрутил барабан, остановив строку сразу над номером страницы, и напечатал одно слово: «Скульптор». Не претендуя на авторство стиха, но претендуя на чувства, которые оно вызвало. Так было правильно.
Вкладывая листок в конверт, он насвистывал, представляя, как она достанет письмо из ящика, как недоуменно нахмурится, как достанет лист и расправит…
В штанах снова стало тесно, но Скульптор не возражал. Это тоже было правильно.
Глава 10
Утро принесло еще одно тело, и на этот раз Дмитрию пришлось ехать в лес. Всю дорогу он гадал, почему именно туда – неужели во Владивостоке закончились красивые пляжи? Понял, только когда вышел на полянку.