Читать книгу 📗 "Очень быстро (СИ) - Гут Этта"
Наркоз, поставленный девчонке, уже начал действовать — светлые, вроде бы серые глаза стали туманными. А вот ее лицо целиком опять увидеть не получилось: к тому моменту, когда Миха помылся и сунул руки в поданные Тамарой стерильные перчатки, голову девушки уже «украшала» косо натянутая одноразовая «шапочка», а нос и подбородок скрывала маска для подачи закиси азота, который должен был помочь действию наркоза, вводимого уже непосредственно в вену, через капельницу.
Короче, все было как всегда, но Миха испытал редкую для хирурга, иной раз делавшего по несколько операций в день, потребность: захотелось увидеть не только место будущего разреза, но и человека, которого сейчас предстояло спасать.
— Все будет хорошо, — пообещал он девушке уже через свою, одноразовую стерильную маску.
Но та лишь глянула тоскливо и едва заметно качнула головой:
— Не будет.
Глава 1
Полгода спустя
Утро пятницы, начало очень короткого отпуска, мотоцикл и дорога…
«Идеально!» — внушая себе позитивный настрой, подумал Миха и крутнул ручку газа, ускоряясь.
Когда он еще только выбирался из города, то дергался, думал о делах, о Маринке, с которой разругался накануне, похоже, вдрызг. А потом… Потом позади осталось все. Включая вечно сильно занятого и, возможно, поэтому равнодушного ко всему, кроме работы, хирурга Михаила Ивановича Быстрова.
Теперь на дороге был только он — Миха, в байкерской среде известный как Быстро: Хомо сапиенс, мужчина, тридцати восьми полных лет, неженатый, хотя и неожиданно, еще в раннестуденческом возрасте, ставший отцом теперь уже взрослой дочери. Шатен. Глаза светло-карие. Характер нордический. Морда, если за ее выражением не следить специально, кирпичом. Мда.
В последнее время настроение было странным. Хотелось подняться на последний этаж родной больнички, раскинуть руки и кричать, ловя ветер грудью. Хотелось бросить все и наняться судовым врачом, а то так и вовсе простым матросом (чтобы вообще никто не лез со своими анализами и долбаными рентгеновскими снимками) на какой-нибудь траулер в Находке. Хотелось выкрутить ручку газа до упора и бросить моц на встречку перед тяжелым грузовиком… Ну просто чтобы узнать, какими будут ощущения, когда последует удар, а после наступит боль и тьма… А то столько других кроил и шил, а сам-то все последние взрослые годы осторожничал, берегся, не позволял себе удали, блин, молодецкой.
Но вместо всего этого он просто каждое утро вставал и ехал на работу, с нее домой, а там жрать и спать…
— Скучный ты, Быстров, — сказала Михе во время последнего скандала Маринка, и ушла, хлопнув дверью.
Но Миха просто не знал способа быть каким-то особо «не скучным». Какие тут «нескучности», если ни на что тупо не хватало времени? В студенческие времена после занятий в институте и профильных кружков для особо упертых и увлеченных, которые вели крутые хирурги-практики в главной городской больнице, он впахивал санитаром в морге. Ну просто чтобы не сдохнуть с голоду в чужом огромном городе, куда приехал поступать. Да и потом, когда устроился на работу в Скорую, тоже все было как-то так, что не до вывертов, которые, наверно, могли бы попасть в Маринкин формат «не скучно»…
Многие Михины приятели по увлечению байками были убеждены, что свою кликуху он получил по фамилии и, конечно, из-за хобби — ну понятная же аналогия: мотоциклы и «Быстро». О том, что когда-то он реально гонял, Миха никому говорить не хотел, а потому никого ни в чем не разубеждал, хотя на самом деле приклеилось прозвище к нему совсем не во времена мотогонок, а как раз тогда, в Скорой.
От нервов, если случай требовал не тянуть и с принятием решения, и с темпами доставки больного в стационар, Миха принимался повторять: «Быстро! Быстро! Быстро! Надо очень быстро!»
— Жакоб, очень быстро? — поинтересовался как-то в ответ новый водитель Скорой, и это неожиданно и по совершенно непонятной причине оказалось так смешно, что ржали всю дорогу до больнички.
Ржал водитель, торопливо смахивая с глаз слезы, чтобы никуда не впендюриться с учетом скорости, на которой летел. Ржал сам Миха и его фельдшер — уже немолодая полная женщина с убийственным сочетанием имени и фамилии Фредерика Пронкина, и, что характерно, ржал вроде как приладившийся помирать пациент. Потом он, найдя Миху, очень его благодарил. Сказал: «Кажись, только из-за этого самого гомерического ржача и выжил».
Случалось талдычить что-то вроде того «Жакоба» и сейчас, но уже реже. То ли нервы покрепче стали, то ли опыта прибавилось. А вот кликуха как-то незаметно переползла из рабочих буден в байкерские расслабоны, прижившись еще и на небольшой нашивке, которую Миха торжественно заказал себе после того, как его приняли в первый в его жизни мотоклуб.
Там он, впрочем, не задержался, и теперь на спине его косухи красовалась скупая надпись «No club — free rider», а по центру теперь натуральной мишенью сиял красный медицинский крест, обрамленный двумя краткими, как выстрел, словами: «очень» и «быстро».
Нашивка эта стала прощальным подарком от Маринки, которая, кривя губы, сообщила Михе, что прокатил он ее действительно очень быстро — с ветерком. И не на мотоцикле, а в совсем другом смысле, в личном.
Собственно, никто и не сомневался, что жить с практикующим хирургом, да еще и работающим не в частной клинике, а в огромной городской больнице, где не только у него самого, но вообще у всех все «очень быстро», потому что неотложно, — тот еще «подарок». В будние дни в семь утра уже врачебный обход, а выходные могут закончиться в любой момент — стоит в новостном выпуске увидеть, что где-то что-то в огромном городе рвануло, обрушилось или горит.
Миха в таких случаях просто вставал, одевался, садился на свой верный мотоцикл, если, конечно, дело было в сезон, и уезжал, не дожидаясь вызова.
Маринка такого распорядка жизни не выдержала, и Миха ее отлично понимал. Тем более что и сам чувствовал: она всегда шла не первой строчкой в списке его личных приоритетов. Погано так относиться к человеку, который ничего плохого тебе не сделал, но, сука, тут ведь как? Оно либо есть, либо нет.
Вот, например, у старого патологоанатома Якова Блюхера, к которому Миха, давно из морга уволившийся, тем не менее захаживал в гости «на поболтать» регулярно, было. Яков Натанович был женат на своей Светлане уже больше сорока лет и все это время души в ней не чаял, как, впрочем, и она в нем. Значит, такое вот семейное счастье возможно?
Маринка ушла, и сначала от этого даже как-то легче стало. Чисто морально. Но потом жизнь показала: а ни фига! Потому что одно дело возвращаться туда, где тебя ждут, где горит свет и пахнет домом и едой, где тебя поддержат, даже если ты не прав, погладят по головушке забубенной, прижимая ее к мягкой груди, уложат в постельку, подоткнув одеялко, и только утром, отдохнувшему, вправят мозги, если есть за что. И совсем другое дело — ползти с работы в теперь всегда казавшееся холодным жилище. Ковырять замок своим ключом, входить в темень прихожей, нащупывая вечно прятавшийся куда-то выключатель, после устало топать на кухню, чтобы что-то там себе накашеварить… Бр-р!
Из-за этой пустоты в доме вся жизнь вдруг тоже стала казаться такой же — холодной, темной и пустой. Это было глупо, потому что Миха был хорошим врачом и помог за свою практику очень многим людям, включая кучу лихих обалдуев-байкеров, которые начинали сходить с ума строго по графику: каждую весну. И, как следствие, вскоре попадали в больничку.
В итоге Миха Быстро в байкерском сообществе был хорошо известен. Правда, к счастью, не «во внешность». Уже давно, в самом начале своей врачебной карьеры, он вынес для себя главное правило: в процессе непрофессиональных контактов и в особенности на отдыхе главное никому не проболтаться, что ты медик. Иначе зае… Ну, в смысле, измучают разговорами о своих болячках с предоставлением «доказательств» в виде потертых бумажек с черно-белыми кругами УЗИ или с анализами кала. Поэтому, если информация все-таки как-то всплывала, приходилось врать, что он патологоанатом. Благо опыт работы в морге реально был. Пара сочных деталей — и Миху начинали обходить стороной, будто пятого всадника Апокалипсиса.
