Читать книгу 📗 "Ночная радуга - Михайлова Евгения"
— А где сейчас этот твой приятель? На него можно выйти?
— Нет, к сожалению. Он погиб в автокатастрофе полгода назад.
— Печально, — сказал Сережа. — Как звали?
— Никита Кузнецов.
— Давайте все же посмотрим, — сказала я.
Интересно. Может, маскарад, может, и нет. Кирилл так сказал, наверное, потому что в непристойных позах запечатлены и люди в форме. Вот прямо так, не раздеваясь, — в кителе полковника, в штанах с лампасами генерала. Лица не очень четко, занимаются черт-те чем, конечно. Веселье…
— Тьфу! — сплюнул Сергей. — Козлы и козлихи.
— Много людей на этих вечеринках собирал Пастухов, — заметила я. — Все ведут себя так, как будто часто бывают здесь. Смотрите, как уверенно они достают из шкафчиков бутылки и рюмки, как входят и выходят: они очень хорошо ориентируются в доме. Я там была. Это очень запутанная и замороченная архитектура. Изыск в том, что все не на тех местах. Ты ищешь окно, а там — дверь. Стоит шкаф, откроешь его — это выход в коридор. Это нужно показывать. Кого-то узнаем. Для начала покажу Ане.
— А я бы в первую очередь показал следователю. Ты так раскомандовалась парадом, Вика, что забыла о том, что есть у нас командир. И без него мы — шайка любителей.
Профессионала в деле мы увидели к вечеру следующего дня. Я получила огромное удовольствие, наблюдая за бесстрастным и сосредоточенным выражением лица Земцова. С таким выражением читают протоколы допросов и задержаний, рассматривают снимки трупов в морге, слушают доклады о преступности. А этот симпатичный молодой мужчина смотрит сейчас что-то вроде оргий.
— Маскарад, говорите, гражданин оператор? — посмотрел он на Кирилла с насмешкой. — Вот этим определением вы и тогда сбили меня с толку. Когда я вас опрашивал по следам налета в клинике. Я подумал, вам виднее. Вы знаток постановки. А я вот с этим клоуном в генеральских штанах под голым волосатым задом сегодня сидел на одном совещании. Перед этим обменялись рукопожатием. И полковника, которому генерал делает минет, тоже неплохо знаю. Параллельные структуры. С этим можно начинать работать.
— Какая прелесть! — восхитился Сергей. — Ничто человеческое им не чуждо. Несмотря на холодную голову и чистые ноги, я, правда, все время путаюсь в этих уставных перечислениях частей тела.
— Там главное — горячее сердце, Сережа, — уточнила я. — Что мы в этом кино и наблюдаем.
— Попрошу без пошлости, — строго, как учитель на уроке, сказал Земцов.
— Да куда нам! — безнадежно махнула я рукой. — А у меня есть серьезное заявление. Верните последний ролик, прокрутите, пожалуйста, назад. Вот. Стоп. Этот мужчина, которого видим со спины: он поднимает бутылку правой рукой, — его опознала Аня Петрова. Это Григорий. Она узнала его по отсутствию одной фаланги на среднем пальце.
— Отлично. Правда, никто и не сомневался, что Григорий был вхож к Пастухову. Осталось лишь вычислить, кто это. Что еще дает нам свидетельство Ани? — спросил Земцов.
— Не знаю. Почему-то поразил этот обрубленный палец. Ее палач рубил ей пальцы. Если это Григорий — в чем я не сомневаюсь, — то в его представлении это может быть самой страшной пыткой. Допустим, он это пережил в детстве, и это было его главной болью.
— Мысль очень тонкая и любопытная, — скучно поддержал Земцов. — Но даже если Аня точно скажет: нападавший был без пальца, — мы ничего не докажем. Время упущено, нет улик, орудия преступления. Девочка была в тяжелом состоянии: могло показаться.
— О чем вы? О том, что у нас нет шанса найти преступника?
— О том, что наверняка мы докажем это в одном случае: его чистосердечное признание. А это из области фантастики.
— Тут я бы не зарекался, — оживленно заметил Сергей. — Есть способы.
— Сразу скажу: никаких твоих способов. Никто не будет тебя опять вытаскивать из клетки. Думаем. — Земцов встал, давая понять, что наше время истекло.
— Кроме способов Сережи Кольцова теоретически существуют и другие. Более мягкие. — Это я сказала главным образом себе.
Кирилл посмотрел на меня с беспокойством, Сергей и Земцов — с живым интересом.
Какое счастье: я никому ничего не должна. Я не обязана быть законопослушной, милосердной и справедливой. Я — не частный детектив, не папа римский и не суд. Я свободный человек, который позволяет себе маленькие женские слабости, когда захочет и в любом объеме. Но об этом не в таком составе. Мужчины. При всем их уме, храбрости и обаянии в голове у каждого квадратный ящик для мыслей, как для казенных бумаг.
Карлос и мораль
Кирилл начал работу над серьезным проектом. Съемки не только в Москве и не только в России. В его первый рабочий день мы прощались тяжело. По классике. «На позицию девушка провожала бойца…» «И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг…»
Когда Кирилл уехал, я села напряженно думать: как перетерпеть время до его возвращения. Нет, я не скучала, у меня было множество дел, я хотела бы, наконец, хоть немного привести себя в порядок. Волосы, ногти, маску на лицо. Но шевельнуться мешала заноза в сердце. Он может не вернуться, вот в чем беда. Никто не будет его стеречь в этом сложном проекте с постоянными перемещениями. Грош цена их программе защиты свидетеля. И вдруг одна фраза Кирилла, на которую я тогда не обратила внимания, возникла четко, как яркая надпись на стене. И кровь взорвалась в висках. Я схватила телефон.
— Сережа, приятель Кирилла, который прислал ему эти видео, погиб в автокатастрофе. Тебе это ни о чем не говорит? Ты веришь в то, что это была просто катастрофа?
— Не хотел пока этой темы касаться. Вы все тогда пропустили момент, я не стал заострять. Я проверил. Не было аварии. Никита Кузнецов ночью въехал на машине в свой пустой двор, а на него на полной скорости полетел грузовик. Удар лобовой. Машина всмятку, Кузнецов сразу погиб. Грузовик скрылся. На камере видеонаблюдения ясно видно: он был без опознавательных знаков. Совсем ничего.
— Не могу больше. Это ад, — вырвалось у меня.
— Держи себя в руках, Вика. Я свяжусь со Славой, постараемся как-то страховать. А ты займи чем-то голову. Поспи, напейся, съезди в бассейн или купи себе платье.
— Да, я именно так и поступлю. Сделаю все то, что ты назвал. Причем сразу.
Занять голову… Да легче разбить ее о стену! Я подошла к зеркалу, посмотрела на свои запущенные волосы, на ногти, которые я в последнее время просто на ходу стригла под корень. И лицо давным-давно без крема и косметики — это не лицо, а территория скорби. Это можно позволить себе однажды, раз в сто лет. После особенно жаркой ночи любви, когда твой мужчина, порабощенный твоей красотой, скажет, что ты хороша, как утренняя заря. И ты точно знаешь, что это правда, потому что видишь свое отражение в его глазах. И отражение в зеркале ничем не отличается. Один раз! Больше злоупотреблять дарами природы не стоит. Красота требует экономного расходования.
Терпеть не могу чувствовать себя такой чучундрой. Плохо то, что все это именно в таком виде мне сейчас импонирует. Только так я могу пройти по лезвию догадок и решений к единственно верной идее. Как найти врага. Как сделать это быстро, не теряя силы и времени на ошибки.
Когда возможности друзей-следователей ясны во всей своей ограниченности, нужен маг. Нужен человек, который берет на себя право отбирать чью-то жизнь и, стало быть, дарить жизнь тому, кто готов бессильно выпустить ее из рук. Нужен Карлос.
Он встретил меня в том же кабинете, где воздух обнимал меня, как теплый плащ-невидимка, в том же спокойном настроении, с тем же отечески-заботливым выражением холеного лица.
— Ты плохо выглядишь, девочка. Мне кажется, ты неправильно питаешься, мало спишь и не бываешь на свежем воздухе. И раз ты сама захотела ко мне приехать, наверное, у тебя очень большие проблемы. Я правильно понимаю?
— У меня не проблемы, — сказала я. — У меня адский клубок несчастий. У меня есть друг — частный детектив, который мог бы поймать игрушечного злодея в мультфильме. А я ему плачу. И есть представитель закона в погонах, который безрезультатно колотится о параграфы и стены, в промежутках пожимает руки извращенцам с генеральскими лампасами. И у меня нет выхода. Я должна найти того, кто хочет убить моего Кирилла. И наказать садиста, искалечившего близкого мне человека. Мне кажется, это одно и то же лицо. И оно на виду. Наверняка он же убил Илью Пастухова. Я все это знаю, чувствую, а доказать не могу. А время уходит. Я пришла к вам, Карлос, потому что вы точно не убивали маму. И потому что вы точно можете убить кого угодно.
