Читать книгу 📗 "Молчание матерей - Мола Кармен"

— Да ничего особенного… Я посмотрела на проституток и трансвеститов. Видела, как коллеги играют в мус. Выпила соль-и-сомбру.

— Что за люди в этом участке? С кем ты успела познакомиться?

— Ко мне прикрепили полицейского по имени Фабиан, он показывал мне район. Ты его знаешь?

— Нет, никогда о нем не слышал. А Кристо там был?

— Да. Его зовут Анхель Кристо, как этого, из цирка…

— Слушай внимательно: этот Кристо — самый большой подонок на свете. Никогда, ни за что не доверяй ему! Поняла?

— Откуда ты его знаешь?

— Ты поняла или нет?

— Поняла.

Рентеро с гримасой отвращения допил виски.

— Я поговорю с Эленой. Не хочу, чтобы ты надолго там застряла.

— Мне не нужна нянька, дядя. Кто-то должен внедриться в эту бригаду и выяснить, что связывало их с Эскартином. И я очень рада, что Элена поручила это мне.

Рентеро поставил стакан на стол. Его взгляд блуждал по комнате. Он явно чувствовал себя неуютно и хотел поскорее уйти.

— Все, что выяснишь… первым делом будешь докладывать мне.

— Но я должна сдавать отчеты Элене…

— Будешь докладывать мне. А я уже решу, в каком виде передавать информацию инспектору Бланко. — Рентеро заметил, как племянница недовольно скривилась, и продолжил более жестким тоном: — Я сейчас говорю с тобой не как дядя, Рейес. Я говорю с тобой как начальник оперативного управления полиции. Ты обязана мне подчиняться.

Убирая стакан, оставленный дядей, Рейес вдруг почувствовала волнение; она будто стояла на пороге комнаты ужасов в парке аттракционов, зная, что впереди ее ждет что-то страшное.

Глава 16

Время тянулось медленно. Вся команда упорно искала хоть какую-нибудь зацепку в деле Эскартина. Мучительно долгие свободные часы каждый заполнял как мог.

Ордуньо всегда нервничал, когда у него за спиной захлопывалась дверь тюрьмы. Когда он сказал об этом Марине, она рассмеялась:

— Ты бы тут и пары дней не продержался… Здесь двери постоянно хлопают.

Марина попала в тюрьму два года назад за связь с «Пурпурной Сетью». Еще полтора года — и ее станут отпускать домой на выходные. Оба ждали этого, а пока довольствовались встречами наедине раз в месяц. Поначалу Ордуньо спешил на эти встречи, хотя первое время они с Мариной даже не занимались сексом, но после того, как в ОКА пришла Рейес, его нетерпение постепенно сменилось неловкостью. Свидания с Мариной превратились в своего рода повинность, от которой нельзя уклониться: он понимал, что для нее это единственная возможность отвлечься от тюремной рутины.

— Не ожидала тебя сегодня увидеть.

— У нас сейчас трудное дело, так что не знаю, когда смогу приехать снова. А у тебя что, были другие планы?

Марина рассмеялась. Планы? В тюрьме?

— Ты привез постельное белье?

В комнате для встреч были чистые казенные простыни, но Марине они не нравились, поэтому Ордуньо купил свой комплект. После каждого свидания он сдавал его в прачечную, а потом забирал упакованное в пластиковый пакет выстиранное и пахнущее кондиционером белье. В цветочек, как хотела Марина.

Она застелила постель — это была еще одна традиция, возникшая за эти два года. Марина не позволяла помогать себе и туго натягивала простыни на матрас, чтобы не осталось ни одной складочки, ни одной морщинки. Горничная пятизвездочного отеля вряд ли справилась бы лучше. Добившись совершенства, она жестом пригласила Ордуньо раздеться и лечь рядом.

— Сегодня я ничего не хочу, просто обними меня. Мне было очень одиноко.

Она поудобнее устроилась на груди Ордуньо:

— Что-то было не так?

— Тут все не так, но ты не переживай. Я уже ветеран и умею разбираться с проблемами. Жаль, что с происходящим за этими стенами я ничего поделать не могу.

Она робко взглянула ему в глаза, но он сделал вид, что не заметил этого взгляда, испугавшись, что не сумеет и дальше лгать ей. С ужина в честь Асенсио Ордуньо каждую ночь вспоминал, как Рейес, обнаженная, сидела у него на коленях; он снова чувствовал ее запах, ее жаркое дыхание.

— Ты с каждым разом все холоднее… Я не хочу тебя потерять.

— Не волнуйся, Марина. Это все работа… Иногда трудно выбросить ее из головы.

Остаток часовой встречи они провели лежа в постели, но не заходя дальше поцелуев. Она рассказала о своих сокамерницах, о венесуэлке Дели, которая ждала суда по обвинению в убийстве. Марина мечтала о том, что сделает в первый день на свободе: окунется в море, выпьет на пляже пива, закусывая хамоном, поставит в лесу палатку. Она столько всего хотела успеть! Ордуньо сомневался, что на это хватит двадцати четырех часов.

Тем не менее он обещал подготовить все необходимое для осуществления ее планов. Потом коротко рассказал о деле, над которым работал, и о страшной гибели Эскартина. Он знал, что может доверять Марине: она никому не проболтается.

Ордуньо вернулся в Мадрид с горьким чувством: его любовь к Марине прошла. Он был по-прежнему привязан к ней и собирался выполнить все свои обещания, когда она выйдет из тюрьмы в Сото-дель-Реаль. Однако думал он только о Рейес. Он так хотел снова быть с ней, что пошел бы к напарнице домой, если бы не понимал, насколько это опрометчиво и опасно.

Сарате практически не появлялся в офисе ОКА. Марьяхо и Буэндиа так и не обнаружили ни одной ниточки, потянув за которую можно было бы распутать дело Гильермо Эскартина. Они не нашли новых данных ни о его работе под прикрытием, ни о пропавшей матери ребенка. Сотрудники ОКА словно уперлись в глухую стену, и злость Сарате разгоралась все сильнее. Спасение от нее он искал за барной стойкой «Синего лебедя» или в Колонии-де-лос-Картерос, в тишине гостиной Сальвадора Сантоса. Сарате, конечно, знал, что Сантос не в состоянии понять его, но все же рассказывал наставнику об убитом полицейском и его возлюбленной, из чрева которой кто-то вырвал ребенка. Говорил о бессилии, охватившем его, когда Рентеро отказался предоставить сведения о задании Эскартина, и даже жаловался, что для внедрения в Отдел Элена выбрала не его, а неопытную Рейес.

Мануэлу он избегал — или это она его избегала. Он знал, что она очень занята: Мануэла разбирала архив Буэндиа, груду документов, скопившихся за долгие годы работы.

Сарате обедал в «Синем лебеде», бесцельно шатался по Вильяверде, однажды даже забрел в барбершоп Бирама. Поговорил со множеством людей, но никто не видел Гильермо с девушкой.

— Ты не против, если я к тебе присоединюсь?

Рейес находилась на задании уже больше недели.

Мануэла подсела к Сарате за стол под телевизором, тот же, который они занимали в прошлый раз. Она так же широко улыбалась и снова заказала фуа-гра с белыми грибами.

— Не могу удержаться, — призналась она.

— Надо было нам раньше поговорить… — пробормотал Сарате.

— О чем? — безмятежно спросила Мануэла, но тут же широко распахнула глаза, словно поняла, что допустила промах. — Ой, прости… Я думала, это был просто секс, ничего больше. А для тебя разве нет?

— Да, именно так. Я просто хотел убедиться, что мы смотрим на это одинаково. Секс, и ничего больше.

Мануэла сделала глоток «Аквариуса» и, как ни в чем не бывало, заговорила о старом деле, на которое наткнулась в архиве Буэндиа. Двенадцать лет назад на стройке нашли мертвую собаку. Никто не придавал этому особого значения, пока труп не вскрыли и не обнаружили внутри пакет с килограммом кокаина. Вскоре полиция вышла на сеть наркоторговцев. Под видом активистов благотворительной организации они отлавливали бродячих псов якобы для отправки в приют, но в действительности использовали их для передачи товара клиентам. Бедные животные!

Сарате слушал ее молча. Ему нравились ее энтузиазм и принципиальность. В юности он и сам был таким… Способен ли человек, осознав свои ошибки, вернуться на развилку, где когда-то свернул не в ту сторону, и исправиться? Сарате подумал об Элене: как хорошо им было вместе… И как он страдал, когда после дела «Пурпурной Сети» она от него отдалилась. Почему люди, недовольные собой, так часто барахтаются в болоте собственных разочарований, ничего не предпринимая? Сарате знал: Элена рядом, она любит его, он может опереться на нее, чтобы снова стать собой. Не знал он одного: почему не решается принять от нее помощь.