Читать книгу 📗 "Молчание матерей - Мола Кармен"
Виолета смотрела на него непонимающе. Она привыкла, что мужчина удерживает и принуждает… Мужчина никогда не отпустит тебя просто так.
— Ну же, уходи!
Она все еще колебалась. Наконец в последний раз погладила Зенона, не торопясь встала, прошла мимо Сарате, поднялась по лестнице и скрылась в темноте.
Анхель перерезал стяжки, которыми Виолета стянула руки и ноги Бельтрана, вынул плод, снял рубашку и попытался заткнуть ею кровоточащую рану.
— Ты нужен мне в сознании. Клянусь, я вызову скорую, как только ты расскажешь то, что я хочу знать.
— Я грешник. Я, как и ты, считал себя лучше других… Думал, всему, что я делаю, есть оправдание, думал, мне нельзя проиграть… Я был нужен обществу, но я всего лишь грешник.
Сарате дал ему пощечину.
— Кто убил моего отца?! Кто стоял за делом «Мирамар»?!
— Если я скажу тебе… я передам тебе… свой крест…
— Говори!
— Клан…
— Что за Клан?
Но судья больше не мог говорить.
— Что такое Клан?
Бельтран подумал, что так, должно быть, умирали мученики. Его взгляд затуманился, в ушах свистело. Он больше не слышал криков полицейского. Судья вспомнил о жене и мысленно попросил у нее прощения. Бельтран надеялся, что тьму рассеет свет Всевышнего и Господь примет его, простив ему все грехи.
Глава 66
После Усеро качество дорожного покрытия ухудшилось; из-за рытвин и плохой видимости Элене пришлось сбросить скорость. Вместо «Лады» она взяла один из автомобилей ОКА и всего за полтора часа добралась из Мадрида до Сории. Конечно, проще было бы связаться с местной гражданской гвардией, но Элена боялась за Анхеля. Она не знала, что тот собирался делать с Бельтраном, но понимала: Сарате готов на все, чтобы узнать правду об отце.
После крутого поворота ее ослепили фары встречного автомобиля. Машина мчалась на бешеной скорости с включенным дальним светом. Дорога была узкой, а деревья на обочине не оставляли пространства для маневра. Элена несколько раз нажала на клаксон, предупреждая об опасности, но водитель встречного автомобиля только прибавил скорость. Столкновение было неизбежным. Элена понимала: развернуться не получится, а сбросить скорость — значит подвергнуть себя еще большей опасности. Оставалось надеяться только на прочность и надежность своего автомобиля. За миг до столкновения она узнала марку встречной машины — «сеат ибица», и различила внутри женский силуэт.
Ремень впился Элене в грудь, выскочила подушка безопасности. В шее что-то хрустнуло. Ее завертело, и она уже не понимала, где верх, а где низ. Фары «ибицы» продолжали слепить глаза, стекла у обеих машин вылетели. Элена чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. В ушах звенело, голова раскалывалась, спину пронзила острая боль, но ей все же удалось остановить машину и поставить ее на ручной тормоз.
Ощутив во рту металлический привкус крови, Элена поняла, что разбила губу, ударившись о руль. Она отстегнулась и попыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Элена дернула сильнее, и снова почувствовала боль в спине. В конце концов ей удалось выбраться. Она с трудом держалась на ногах и не понимала, где находится.
Постепенно мир вокруг перестал вращаться. Ее машина стояла на обочине, в нескольких сантиметрах от дерева. В осколке бокового окна инспектор увидела свое отражение — бледная, с губы капает кровь. Элена попыталась выпрямиться, но по спине вновь будто пропустили ток.
В нескольких метрах позади она увидела «ибицу» — она была перевернута и дымилась; колеса все еще крутились. Элена с трудом подошла к автомобилю. Задние двери выбило, а водительская сложилась гармошкой. Элена наклонилась и заглянула в окно. На груде железа лежало тело женщины. Она была не пристегнута.
— Виолета! Ты меня слышишь? Виолета!
Ответа не было. Элена влезла в машину через заднюю дверь и схватила Виолету за руку, пытаясь нащупать пульс. Виолета не могла погибнуть вот так, это было бы несправедливо. Если во всей этой безумной истории хоть кто-то заслуживал второго шанса, то это она. Что перевесит, когда ее станут судить: ее страдания или совершенные ею жестокие убийства?
Элене удалось протащить тело между передними сиденьями: вместо лица — кровавое месиво, одна нога согнута под невероятным углом. Она с трудом выволокла Виолету из машины. Пахло бензином, и инспектор боялась, что «ибица» вот-вот взорвется. Она без сил упала на асфальт, закрыв глаза. Все тело горело, было больно дышать, возможно, она сломала ребро. Надо вернуться в свою машину, взять телефон, позвонить в скорую…
Вдруг Элену ударили в живот, и она почувствовала рвотный позыв. Виолета пришла в себя. До того как Элена успела отреагировать, девушка села на нее сверху и крепко схватила за запястья. У Виолеты был сломан нос, на лбу зияла рана, кровь заливала лицо. Откуда в ней столько сил? Она должна была умереть! Неужели кто-то из ее богов вдохнул жизнь в истерзанное тело?
— Она солгала мне! — крикнула Виолета, и изо рта у нее брызнула кровь. — Ийями мне солгала!
Уставившись на Элену безумным взглядом, она зашлась в исступленном крике.
— Она обещала, что все вернется на круги своя! Она обещала, что все будет как раньше! Где теперь ее птицы?!
— Виолета, позволь мне помочь тебе…
— Мне никто не поможет! Ийями — лгунья. Все боги лгут. Служат мужчинам, а над женщинами насмехаются…
Собрав последние силы, Элена ударила Виолету ногой, и та упала на бок. Несмотря на боль, Элена поднялась, вытащила пистолет и наставила его на Виолету.
— Клянусь, я не хочу стрелять. Дай мне вызвать скорую. Тебе нужен врач.
В свете фар «ибицы» кружилась пыль. Бензин вытек, образовав вокруг автомобиля лужу. В любую секунду все могло взлететь на воздух. Виолета посмотрела Элене в глаза. Она не шевелилась и теперь напоминала сломанную куклу.
— Я не хочу никакого врача.
Она говорила спокойно и твердо; казалось, безумие отступило, и она видела все с абсолютной ясностью.
— Не говори так.
— Для меня будущего нет… Если я выживу, то снова попаду в ад. Меня ждет страшное наказание.
— Есть же психологи, есть лекарства, тебе помогут…
— Моих подруг убили на холме Кристо-Негро… Их превратили в подношение ориша, а меня отправили в Испанию. Меня насиловали столько раз, что я перестала считать… Меня заперли на ферме, заставили носить чужого ребенка… Меня использовали, как животное, а когда я полюбила Зенона, ребенка, что рос внутри меня… меня впервые убили… У меня забрали ребенка, у меня и у всех матерей, вырезали из утробы… Но мне не повезло: я воскресла… Воскресла, чтобы творить волю Ийями Ошоронги… Так я думала… Но все было ложью. Все исправить и вернуться назад нельзя. А раз это невозможно…
Элена почувствовала, как на глазах выступают слезы. Она знала, чего попросит Виолета.
— Уходи. Дай мне умереть.
— Я не могу.
— Если ты правда хочешь помочь, не заставляй меня жить дальше.
— Я не могу бросить тебя здесь.
— Ты хочешь проявить милосердие?
Элена с трудом расслышала последние слова. Она представила, как Виолете, должно быть, больно. Отчаянный взгляд девушки остановился на пистолете, который Элена держала в опущенной руке.
— Дай мне наконец отдохнуть.
Элена подняла пистолет и нажала на спусковой крючок. Их с Виолетой окутала тень, напоминавшая крылья огромной птицы. Тело Виолеты содрогнулось, и Элене показалось, что несколько секунд оно парило над землей, будто поддерживаемое богиней, к которой взывала Виолета. А может, просто подброшенное выстрелом.
Элене потребовался почти час, чтобы дойти до фермы Лас-Суэртес-Вьехас. Около забора она увидела следы от колес, но машин поблизости не было. Она вошла в дом, осветила телефонным фонариком пустую чистую гостиную. Морщась от боли, спустилась в подвал. На полу лежал судья Бельтран с распоротым животом, рядом — ребенок Виолеты. Он слишком долго пробыл вне холодильника, и тело начало разлагаться.
