Читать книгу 📗 "Энола Холмс и зловещие знаки - Спрингер Нэнси"
Но мне открыла обычная горничная в утреннем платье в цветочек, и на протянутый серебряный поднос я положила визитную карточку доктора Рагостина, на которую заранее приписала вручную своё новое имя: миссис Джон Джекобсон.
— Мистер Шерлок Холмс прибыл? — спросила я.
— Пока нет, мадам. Он скоро будет.
Печально. Когда Шерлок появится, мне придётся сбежать. А я ещё не придумала как.
Горничная понесла мою карточку фрейлинам. Не личным горничным, и даже не компаньонкам, нет — фрейлинам! Хмм. Любопытно. Дожидаясь возвращения служанки, я разглядывала прихожую с арочным потолком, украшенную арабесками и испещрённую нишами, в которых вместо привычного дрезденского фарфора стояли необычные сосуды — керамика, бронза — в форме слонов, львов, аистов, петухов, дельфинов, крокодилов, кошек... нет, как ни странно, кошки оказались настоящими! Домашними, грациозными, декоративной восточной породы. Они сидели меж ваз и ловко гуляли по резным деревянным выступам. Меня так поразила экзотичность этого дома, что, когда горничная вернулась за мной и повела наверх, я вполне готова была увидеть нечто похожее на сераль.
Будуар не разочаровал. Мало того что стены были обшиты деревянными панелями цвета слоновой кости — их ещё покрыли яркой разноцветной плиткой в форме звёздочек, искусно сложенных в единый узор. Бордюр под потолком состоял из цепочки объёмных пятнистых лошадей. На одной стене висели персидские миниатюры в рамках из слоновой кости. Под ногами лежал мягкий турецкий ковёр с изящным узором. Казалось, я попала в другую страну.
Однако приняли меня дамы с типичными чертами английской аристократии: пресными лицами, тонкими губами и бледными глазами, вероятно, младшие дочери вице-королей или баронов. Их представили как Мэри Хамблтон и Мэри Торокрамб. На первой было великолепное платье из бирюзового атласа с медно-золотым оттенком, на второй — персиковое, из тафты, в стиле маркизы Помпадур, покрытое розовым муслином. Выглядели обе так изысканно, что мне стало немного неловко в платье фасона «принцесса» из плотного фая, достойном, но далеко не таком роскошном. Если фрейлины герцогини одевались так дома — как же богато наряжалась сама Бланшфлёр на прогулку?
Этот вопрос я оставила на потом. Обе Мэри сели и с безразличным видом кивнули мне на третий стул. Несмотря на их возвышенные одежды, настроение у фрейлин было упадочническое, а глаза красные и опухшие.
— Нам сейчас так тяжело, — произнесла Бирюзовая Мэри, когда принесли чай. Горничная подала чашку мне последней, и по неестественно вытянутым спинам и задранным подбородкам фрейлин читалось, что они поступили чрезвычайно благородно, согласившись принять столь непримечательную особу.
— Мы уже разговаривали с полицией, — с лёгкой досадой добавила Персиковая Мэри. — Так что ваш... доктор Рагостин желает знать?
Прилежно играя свою роль, я сняла хлопковые летние перчатки жёлто-бежевого цвета, бросила их в маленький саквояж и извлекла из него блокнот с карандашом:
— Во-первых, с какой целью вы и ваша благородная госпожа отправились в Мерилибон?
— «Цель» не самое подходящее слово, — резко ответила Бирюза. — Нашей милой Бланшфлёр не нужна причина, чтобы пойти туда, куда ей заблагорассудится.
«Нашей милой Бланшфлёр»? Не «нашей дорогой леди» или «нашей любезной госпоже»? Похоже, герцогиня и её фрейлины удивительно близки.
— Её милость была... нет, есть и сейчас... — фрейлина замялась. — У неё свободный дух...
— Юный, — вставила Персик, которой и самой было не больше двадцати. — Она любительница безобидных приключений, и размеренная, спокойная жизнь кажется ей скучной, и если каприз может хоть ненадолго поднять ей настроение... — В её близко посаженных глазах заблестели слёзы.
Я с немалым удивлением отметила про себя, что обе Мэри искренне привязаны к своей госпоже.
— Каприз? — уточнила я.
— Да. Ей хотелось побывать в самых презираемых уголках города. От кого-то она слышала, что районы можно определять по фонарям...
Действительно, меня и саму восхищали едва заметные различия в их форме, и я тут же почувствовала определённую приязнь к молодой жене герцога Луи Орландо дель Кампо.
— ...и ей нравилось их рассматривать, поэтому мы разъезжали в экипаже по Лондону и прогуливались по разным местам.
— Вполне естественный интерес, — убедила их я и продолжила: — Итак, вчера вы посетили Бейкер-стрит? И станцию метро?
— Да. Разумеется, никому из нас и в голову не пришло бы туда спуститься! Ни в коем случае! Ведь там может стоять запах сигарного дыма, эля и копчёной сельди!
— Мы всего лишь проходили мимо, но у лестницы нам встретилось бедное старое создание...
— Она плакала и стонала, уверяя нас, что страдает от водянки, не может сойти по ступенькам и опоздает на поезд. Теперь я даже не сомневаюсь, что она была в сговоре с похитителями! — заявила Бирюза. — Само собой, тогда мы о таком и подумать не могли, и наша добрая Бланшфлёр...
Они посмотрели мне за плечо, и так пристально, что я не выдержала и обернулась. На стене за мной висел портрет очаровательной леди в полный рост. Её светлые волосы, изящные черты и чувственные, добрые глаза поразительно контрастировали с великолепными одеждами из красного бархата, вышитыми золотым бисером.
— Это она?! — невольно воскликнула я, поскольку из-за внешности самого герцога представляла его супругу такой же пылкой и экзотичной, хоть и знала, что её отец английский граф, а мать француженка.
— Да, это наша милая госпожа, но в жизни она ещё прекраснее, — с трепетной нежностью и любовью в голосе произнесла Персик. — У неё ангельское личико, великодушное сердце и душа ребёнка — добрая, открытая к сочувствию...
— Нет на свете человека терпеливее и жертвеннее... — вставила Бирюза и тут же осеклась. Мне стало неловко, когда я увидела, как плачет эта гордая, заносчивая леди.
— Тише, милая, тише, — стала успокаивать её другая Мэри. — Разве же мы знали? Разве могли предугадать? — Она повернулась ко мне объясниться: — Мы чувствуем себя виноватыми, но всё произошло так быстро и спонтанно...
— Будь проклята эта беззубая старуха с щетинистым подбородком! — причитала Бирюза, горько всхлипывая.
— Она стала звать нашу госпожу, — добавила Персик и сказала, пытаясь изобразить говор кокни: — «Ох, неужто святая Мадонна спустилась на землю? Помохи мне, добрая душа, помохи бедной старой женщине. Лестница, беда вот, крутая, боюсь, как бы не упасть, а там и дух вон, но я же вижу по лицу твому, ну прям как у ангела...»
— Хватит! — хрипло оборвала её Бирюза.
— Всё равно я дальше не помню, — отмахнулась Персиковая Мэри. — Ведь к тому моменту наша милая безрассудная Бланшфлёр уже вела старую попрошайку вниз по ступенькам и мы упустили её из виду.
Фрейлины в этом не признались, однако я подозревала, что они застыли на тротуаре как громом поражённые.
— Как выглядела старуха? — спросила я.
— Как жаба в самом кошмарном соломенном капоре на свете, потрёпанном и покосившемся, — злобно произнесла Бирюза, смахивая слёзы. — Я сказала Мэри: «Ты иди за Бланшфлёр, а я останусь здесь — на случай, если вы разминётесь».
Уверена, по этому поводу они не сразу достигли согласия, однако и об этом мы говорить не стали. Вполне вероятно, что прошло какое-то время, прежде чем одна из фрейлин спустилась в метро.
— Я искала повсюду, среди самых жутких и грязных проходимцев, по всей платформе — её нигде не было! Я даже заглянула в кладовку под металлической лестницей...
— Со своей стороны могу вас заверить, что наверх она не поднималась, — заявила вторая. — Должно быть, ты её проглядела!
— Я везде посмотрела!
— А что старуха? — спросила я, надеясь предотвратить назревающую ссору.
— Пропала, словно её и не было! Исчезла бесследно! Как и наша милая Бланшфлёр!
Глава четвёртая
ОНИ ПРЕБЫВАЛИ В ТАКОМ ОТЧАЯНИИ, что лишь самый жестокосердный человек осмелился бы продолжить расспросы. Я убрала блокнот и поднялась ровно в ту же минуту, когда с первого этажа донёсся гневный голос:
