Читать книгу 📗 "Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп"
Однако во Франции по этому вопросу существовали разногласия. По мнению некоторых, перемирие было вредно для Карла VII, который, теперь имел достаточно сильную армию, чтобы отвоевать Нормандию, тем более что добрые города и жители этой провинции, со всей очевидностью, желали вернуться к нему в подданство. Не воспользуются ли англичане этим перерывом в войне, чтобы накопить и перегруппировать свои силы? Так Жан Жувенель дез Юрсен говорит, что в результате перемирия, англичане смогли "восстановиться". Другие же, наоборот, считали, что перемирие ускорит процесс примирения. Одним словом, обе стороны надеялись получить выгоду.
По словам из письма все того же Жана Жувенеля, написанного им в 1445 году своему брату Гийому по поводу его назначения канцлером Франции (16 июня), к этому времени Карл VII был "столь же доблестен, сколь мудр и благоразумен", пройдя через множество испытаний он как и прежде, за всем следил и всем интересовался.
Одной из главных проблем средневековых правительств было содержание войск во время перемирия. Но эта проблема касалась не столько с англичан, поскольку налоги, собранные в Нормандии, более или менее обеспечивали выплаты оккупационным войскам, размещенным в многочисленных гарнизонах, сколько французов, так как Карл VII в то время не имел ни финансовых средств, ни возможности разместить состоящие на его службе войска в укрепленных местах на границе и организовать их регулярное снабжение. Поэтому грабежи и разбой, по прежнему, продолжались и распространялись, причем почти полностью безнаказанно.
Начиная с XIV века, классическим средством избавления от оставшихся без дела солдат, было, тем или иным способом, убедить их покинуть королевство, что являлось непростой задачей. "Удалите этих людей из королевства", — говорит один из источников. Но куда, под руководством каких командиров и с какими перспективами? Одним из вариантов было отправить их в Ломбардию для поддержки претензий Орлеанского дома на Миланское герцогство. Но под давлением Анжуйского дома, который тогда "управлял" королевством, было решено удовлетворить просьбы Сигизмунда, герцога Австрийского, чьему городу Цюриху угрожали несколько швейцарских кантонов, тем более, что Радегунда, одна из дочерей Карла VII, была обещана в жены этому принцу. К тому же римский король Фридрих III [427] тоже хотел сохранить или укрепить свою власть над этими же кантонами и также обратился к королю Франции за помощью. Сближение между французским королевским домом и Габсбургами было выгодно еще и потому, что вызывало недовольство и беспокойство Бургундского дома. Кроме того, Карл VII с подозрением относился к швейцарцам, простым людям, которые упорно добивались права на самоуправление и давно были известны восстаниями против своих сюзеренов [428]. Возглавить армию (с таким же успехом можно назвать ее дикой ордой) для помощи Сигизмунду добровольно вызвался 21-летний Дофин, хотя многие считали, что эту миссию ему навязали, потому что король хотел от него избавиться (чему нет никаких убедительных доказательств). Людовик без особого труда привлек под свои знамена около 20.000 или 25.000 человек — почти всю французскую кавалерию. В числе его военачальников были сеньор д'Орваль, Антуан де Шабанн, граф де Даммартен, Луи де Бюэй, шотландские, бретонские, ломбардские, гасконские и испанские капитаны, и даже контингент английских наемников под командованием Мэтью Гофа [429].
Получил ли Дофин какие-либо инструкции от Карла VII? Вопрос остается открытым. Местом сбора армии был назначен город Лангр, куда Людовик приехал 20 июля 1444 года. Надо сказать, что поведение этих воинов, названных в источниках живодерами или арманьяками, было отвратительным. От их присутствия сильно пострадали герцогство Бургундское и Франш-Конте (пфальцграфство Бургундия), принадлежавшие Филиппу Доброму. После окончания этой экспедиции, с целью выяснить нанесенный ущерб и определить размеры компенсации, было проведено дознание, выявившее не только грабежи, поджоги и изнасилования, но и повешение, "поджаривание" и даже распятие людей, не говоря уже об оскорбительных словах в адрес герцога Филиппа. После того как "доблестная" армия прошла через Монбельяр, ее первой крупной целью, по-видимому, стал город Базель, где все еще оставались делегаты церковного Собора. 26 августа, в пригороде Базеля состоялась так называемая Битва при Санкт-Якобе у Бирса, которая закончилась, хоть и не без труда, победой людей Дофина над швейцарцами. Именно тогда Людовик смог убедиться в необычайной военной ценности швейцарских конфедератов. Матье д'Эскуши скрупулезно собрал свидетельства участвовавших в битве дворян, которые почти единогласно заявляли, что они побывали во многих сражениях против англичан, но никогда не встречали "людей с такой отвагой сражавшихся и так смело отдававших свои жизни" [430].
28 октября, находясь в Энсисхайме (Верхний Эльзас), Дофин заключил с кантонами Базель, Люцерн, Золотурн, Ури, Швиц, Унтервальден, Цуг и Гларус мирный договор и выразил пожелание жить с ними не только в мире но в тесной дружбе. Людовик даже предложил свое посредничество в переговорах между кантонами и Габсбургами. Короче говоря, его больше не интересовали проблемы Сигизмунда Австрийского, не говоря уже о Фридрихе III. Союз с Габсбургами распался. Но главная цель оставалась прежней: заставить своих солдат жить за границами королевства. Поскольку швейцарские кантоны больше для этого не подходили, Дофин перевел свою армию в Эльзас, который мгновенно превратился в прифронтовую зону. В частности, город Страсбург всерьез опасался осады и штурма.
Неизвестно, как бы все обернулось, если бы во время одной из стычек Дофин не был ранен стрелой. Рана не была серьезной, но Карл VII либо опасаясь за жизнь своего единственного сына, либо решив, что тот достаточно проявил себя на поле боя, приказал ему возвращаться. Людовик в сопровождении 2.000 латников, вновь пройдя через Монбельяр, в начале февраля 1445 года прибыл в Нанси, где в то время находился его отец. Основная часть его армии, более 20.000 человек, разместилась с ноября 1444 года в ряде мест в современных департаментах Ду, Верхний Рейн и даже Нижний Рейн. Так, Луи де Бюэй остался в Монбельяре, Жоашен Руо в Альткирше а Гийом де Ла Рош в Энсисхайме. Можно представить себе ущерб нанесенный этим городам. В одном из источников даже говорится, что в Мольсеме было размещено 1.200 английских лучников, плюс 300 копейщиков, что в общей сложности составляло почти 2.000 бойцов, обошедшихся как все 4.000. Этот же источник, передающий слухи, или не проверенную информацию, добавляет: "Было объявлено, что эти люди останутся там на всю зиму и будут жить в деревнях. Если же между королями Франции и Англии установится мир, то на Пасху [1445] они пойдут в Италию с королем Сицилии [Рене Анжуйским] против короля Арагона. Но если мир не будет подписан, то по окончании перемирия, которое, как ожидается, продлится полтора года, начиная с Пасхи прошлого года, они вернутся во Францию" [431].
Произошло именно второе. Люди Дофина вернулись в королевство по дороге из Селесты в Сен-Дье. По пути им пришлось пройти через дефиле в Валь-де-Львре, и там (как Роланд в Ронсевальском ущелье) они были атакованы разъяренными эльзасцами (18 марта 1445 года), которые убили большое количество людей, захватили пленных и богатую добычу, включая 416 лошадей, 80 повозок и четыре знамени, в том числе большой стяг с флер-де-лис. Артиллерия, порох и боеприпасы, хранившиеся в замке Сент-Круа, также были потеряны. Это было настоящее поражение, а для победителей — справедливое воздаяние Небес.
В политическом плане экспедиция была неудачной, но Людовик сделал упор на то, что его поход избавил королевство от всех тех капитанов, рутьеров и других мародеров, которые распространились по королевству, угрожая "полным уничтожением" земель Карла VII и его бедных подданных [432]. Если бы по какой-то случайности поведение этих людей было иным, можно ли было добиться политических успехов? Матье Томассен в своем труде Регистры Дофине (Registre delphinal), написанном десять лет спустя, говорит о том, что если бы "войска монсеньора Дофина были хорошо управляемы и не совершали тех великих бесчинств, которые они творили, то монсеньор привел бы в повиновение большинство земель алеманнов, вплоть до того, что мог стать императором". Но к этому высказыванию следует относиться скептически.
