Читать книгу 📗 "Аромат империй. «Шанель № 5» и «Красная Москва». Эпизод русско-французской истории ХХ века - Шлегель Карл"

Двадцать девятого декабря 1949 года Особое совещание при МГБ приговорило Жемчужину к пяти годам ссылки в Кустанайскую область, за Урал. В январе 1953 года она была переведена в Москву, где ее ждал показательный процесс. На свой арест она отреагировала замечанием: «Как правительство решило, так и будет».

На допросах Жемчужина отвергает все обвинения. А обвиняли ее в том, что она якобы поддерживала идею Михоэлса и других сионистов о создании «еврейской Калифорнии в Крыму». Ее собирались судить за пособничество антисоветскому сионистскому заговору. Все пункты обвинения были совершенно абсурдны. Один из подчиненных обвинил ее в сексуальном домогательстве. Другой заявил, что видел ее в синагоге не на хорах, где разрешается находиться женщинам, а на почетном месте в том помещении, где положено молиться только мужчинам. Она отказалась признавать, что распространяла слухи, будто Михоэлс был убит, а не «погиб в дорожной аварии», как гласила официальная версия. Она категорически отрицала обвинение в причастности к сионистскому антисоветскому заговору ¹³⁸. Десятого марта 1953 года, на следующий день после похорон Сталина, когда к ней в тюремную камеру пришел Лаврентий Берия и сообщил, что она свободна, ее первый вопрос был: «Как дела у Иосифа Виссарионовича?» Услышав ответ Берии: «Его больше нет среди нас», она потеряла сознание. Как и все другие обвиняемые по этому «делу», Жемчужина была реабилитирована в 1956 году.

Она умерла 1 мая 1970 года в Москве в возрасте 73 лет, но до самой смерти оставалась убежденной, несгибаемой сталинисткой и одобряла поведение своего мужа, который развелся с ней после ее ареста. Ведь она сама уговорила его подать на развод после предъявленных ей обвинений. Незадолго до смерти она попросила сделать себе маникюр. До последнего часа верила в миссию партии. Известно, что в конце 50-х она сказала Светлане Аллилуевой: «Твой отец был гений. Он уничтожил пятую колонну в нашей стране, и, когда началась война, народ и партия были едины» ¹³⁹. К руководству после Сталина она испытывала только презрение и ненавидела Никиту Хрущова.

Кампания против сионизма и космополитизма в конце 1940-х годов вполне объяснима в контексте начинавшейся холодной войны и борьбы за должность тогдашнего министра иностранных дел Молотова. Налаженные контакты с американским послом и его женой, в том числе личные, еще недавно служившие государству, теперь стали поводом для обвинений в заговоре и шпионаже. То, что еще недавно говорило в пользу Полины — ее положение второй первой леди, теперь обернулось против нее. Стареющий и мучимый манией преследования Сталин хотел держать второго человека в государстве в постоянном страхе за жизнь любимой женщины. Арест и процесс Полины Жемчужиной были средством давления на одного из возможных преемников Сталина ¹⁴⁰.

Но Сталин имел дело с личностью, которая фанатично верила в него и даже под страхом смерти не отреклась от своей веры. На допросах, под угрозой показательного процесса, она ни в чем не признала себя виновной. Это удалось лишь немногим из тех, кого обвинили в космополитизме и сионизме. До конца сопротивлялась, например, биолог Лина Штерн, академик и член Еврейского антифашистского комитета, — редкое исключение среди тех, кого пытали профессионалы тайной полиции ¹⁴¹. Полину Жемчужину спасла только смерть Сталина. Другого примера столь преданной сталинистки не найти даже в учебниках.

Ее необычайная карьера слишком связана со сменой эпох, чтобы приписать ее случайному везению. Полина родилась в убогом еврейском местечке, откуда, как и многие ее ровесники, стремилась вырваться в большую жизнь. Она прошла через подполье и вступила в партию до захвата большевиками власти. Она реализовала свои способности не благодаря связи с Молотовым, а потому, что шла своим путем: в подпольной борьбе, на работе с женщинами, на рабфаке, потом в партячейке парфюмерной фабрики, директором которой вскоре стала, чтобы подняться до поста наркома. Она знала все, что происходило вокруг нее во время чисток, и разделяла убеждения своего мужа, а тот, даже спустя пятьдесят лет, в беседе с Феликсом Чуевым одобрял Сталина, своевременно уничтожившего пятую колонну и таким образом обеспечившего победу в войне с немцами.

Ее репутация и, конечно, ее популярность как «комиссара по духам» имеют два объяснения: твердость и неукротимость, с которой она пробивала себе путь наверх, и ее организаторский талант. Как руководитель косметического треста она сумела после хаоса и разрухи дать людям то, что символизировало лучшую, более красивую жизнь, какой-то кусочек роскоши в сером быту. Она обеспечила страну собственными, советскими косметическими средствами. Пусть они не могли конкурировать с «Soir de Paris» и «Chanel № 5» — роскошью для немногих, но они скрашивали жизнь очень многим женщинам в СССР.

Полина Жемчужина знала, что такое запах тюрьмы. Она вдыхала его на Лубянке и в ссылке. Когда ее привезли в степной поселок Кустанай за Уралом, где начиналась железнодорожная ветка к недавно построенному Магнитогорскому металлургическому комбинату, она первым делом потребовала, чтобы ей дали мыло, лук и бумагу. Такие три вещи могла потребовать только уверенная в себе, стойкая женщина, которую не сломило даже заключение, даже падение с высот власти, даже изгнание в зауральскую степь, на край света. Мыло означало чистоту, выдержку и дисциплину в борьбе за выживание в лагере. Лук — это решимость сохранить здоровье, избежать физической деградации. И наконец, бумага. Она была нужна, чтобы включить в работу мозг, поддержать умственную активность, пусть только для того, чтобы читать и конспектировать классиков марксизма. Эта женщина, которая всегда строго и элегантно одевалась и еще недавно находилась у вершин власти, народный комиссар парфюмерной индустрии, оказалась в ситуации, невыносимой для очень многих людей ее круга. Но она, прошедшая в юности школу подполья, на практике научилась выживать в самых тяжелых условиях.

Нельзя представить себе более враждебных, асимметричных обонятельных миров, чем те, где сложились судьбы легендарной Коко Шанель и почти никому не известной Полины Жемчужиной-Молотовой. Каждая считала другую лишенной вкуса и живущей совсем в другом измерении. Для Полины Коко была представительницей буржуазного декаданса. А Коко видела в Полине чиновницу презираемого, даже ненавистного режима. И все же, если судить в ретроспективе столетия, их связывает многое — на каком-то скрытом, подсознательном уровне.

Биографии обеих начинаются в провинции, на периферии, но обе женщины быстро пробивают себе дорогу в политический и культурный центр страны. Обе хотят вырваться из своего провинциального мирка, но никогда не прерывают контакта с малой родиной и не отрекаются от близких. Они снова и снова возвращаются к своим истокам, полагаются на них и поддерживают семейные связи, даже если это связано со смертельным риском — как в случае Жемчужиной и ее родственниками за границей. Обеих подхватывает бурное течение времени, но они ищут в нем собственный путь, ловят свой шанс. Обе знают слабости своего мужского окружения, но черпают в нем силы для профессионального роста. Обе усваивают то, что может им предложить высшее общество, но никогда от него не зависят. У них совершенно разные корни. Коко родилась в католической семье, Полина — в еврейской. И обе хотят вырваться из своей мелкобуржуазной социальной среды. Обе устремляются в турбулентные зоны мировой истории, где все переворачивается вверх дном, но где открываются карьерные возможности, непредставимые в довоенное время. Обе приходят с обочины, но пробираются в самый центр этой круговерти. Обе обращают себе на пользу крушение старого порядка. Жемчужина выигрывает даже больше, чем Шанель: революция отменяет дискриминацию евреев, дорога к беспримерному взлету свободна, и многие катапультируются на командные высоты власти. Нина Берберова нашла для этого социального типа точный эпитет: «железные женщины». Они самостоятельны, независимы, энергично преследуют амбициозные цели и не обращают внимания на возможных жертв, оставшихся на обочине. Они легко забывают временные поражения, добиваются успеха в профессии и в высшем свете и никогда не теряют присутствия духа. Фенотипически они близки, хотя одна происходит из французской сельской провинции, а другая из еврейского местечка. Каждая целеустремленно реализует свой проект: одна организует швейные мастерские, бутики и производство модной парфюмерии; другая страстно, даже фанатично борется «за дело великого Сталина» в подполье, на партийной работе, как организатор производства. Одна строит частное предприятие мирового масштаба, другая руководит государственным трестом будущей великой державы. Шанель действует в атмосфере богатства, роскоши, праздности, Полина Жемчужина ведет если не аскетический, то спартанский образ жизни. У Коко Шанель есть собственные квартиры, виллы, гостиничные апартаменты, Полина Жемчужина живет в казенных помещениях — но зато в самом центре власти: в Кремле и на правительственных дачах. Коко, не имея политических убеждений, руководствуется только своим вкусом. Полина на все сто процентов убеждена в правоте своего дела: «Лес рубят — щепки летят». Одна избегает наказания за свой позорный коллаборационизм и отсиживается за границей, продолжая вести привычный великосветский образ жизни. Другая становится жертвой политической интриги (как жена Молотова) и дорого платит за свою принадлежность к верховной власти. Одна всю жизнь демонстрирует неприязнь к евреям, другая, будучи коммунисткой, открыто признает себя «нееврейской еврейкой» (Исаак Дойчер), а в конце жизни даже «дочерью еврейского народа», за что подвергается преследованиям как космополитка и сионистка. Обеим удается выжить. Коллаборационистку Шанель спасает конец гитлеровского рейха, освобождение Франции и снисходительность, с которой ее подвергали — или не подвергали — преследованию. Жемчужина выходит из тюрьмы благодаря смерти Сталина, она реабилитирована, но не может начать новую карьеру. Ее мужа, Молотова, отодвигают на задний план, назначая послом в Монголию, а она прилежно занимается самообразованием и воспитанием дочери и внука. Вокруг старой супружеской пары вскоре складывается романтический миф как о трагической чете, хранившей любовь до самой смерти Полины Жемчужиной. Она умирает 1 мая 1970 года, он — 8 ноября 1986 года, в весьма преклонном возрасте — 96 лет. Переждав послевоенный период в Швейцарии, Коко Шанель возвращается в Париж, где задают тон Кристиан Диор и Ив Сен-Лоран, представители нового поколения модельеров. Казалось, Шанель вышла в тираж. Но она еще раз возвращается в мир высокой моды и становится богатейшей женщиной Франции — не в последнюю очередь благодаря доходам от продажи во всем мире духов «Chanel № 5». Она умирает в своих апартаментах отеля «Ритц» 10 января 1971 года в возрасте 87 лет.