Читать книгу 📗 "ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР - Клименко Валентин Григорьевич"
Моя теория заключалась в том, что если бы мне удалось заставить их расслабиться, то, возможно, они бы рассказали о каких-то новых деталях. И они это сделали. Я имею в виду, что я узнал немного о том, что они знали и что они не знали. И этого было достаточно, чтобы помочь нам впоследствии в нашем анализе. Таким образом, в такой ситуации, вы понимаете, все работает на нескольких уровнях.
Я очень уважительно относился к их способностям. Я имею в виду, что они… Я не думаю, что наблюдалось какое-либо отсутствие уважения между двумя сторонами в те дни. Мы все были профессионалами, и мы все, я считаю, были патриотами своих стран. Да, у нас были разногласия, но у нас также были правила.
И мы, я считаю, играли по этим правилам и считали друг друга противниками, но не врагами.
И мы были в состоянии, я считаю, выполнять свои обязанности, вы понимаете, в хорошем смысле. Мы могли реализовывать поставленные задачи и выполнить свои дела в хорошем смысле с обеих сторон.
О КГБ и ЦРУ
Вопрос «Кто лучше?» или «Кто выиграл?»…
Рэм Красильников сказал, что контрразведка должна быть бдительной 365 дней в году, а шпионаж должен только нанести удар в нужное время. Мы ударили в определенное время, и нам сопутствовал успех. У меня было много операций, которые, как я думал, были успешными. И в то же время, в конце концов, я получил красную карточку и был отправлен обратно в Соединенные Штаты.
В целом в то время, в 1985 году, я бы сказал, что КГБ выигрывал, потому что они были в состоянии «тянуть» большинство наших операций. Я хотел бы также отметить, что они сделали это с помощью Олдрича Эймса и Эдварда Ховарда, наших предателей, но и не потому, что они были не в состоянии скомпрометировать наши действия на улице. Таким образом, с точки зрения нашей борьбы на улицах, я бы назвал это ничьей.
Я считаю, что обе стороны делали свою работу хорошо, обе профессионально выполняли свои обязанности. КГБ сдерживал нас, поскольку он в действительности был хорош. Мы были в состоянии справиться только с определенным количеством дел. Мы не могли сделать столько, сколько мы хотели бы сделать, но мы добились успеха в организации наших встреч. Они были успешными в сдерживании нас, а мы добились успеха в работе с нашими агентами.
А потом из-за появления предателей все поменялось, где-то с конца 1985 года. Я думаю, что, если вы посмотрите на тот период времени, вы знаете, совсем другие… (Позвольте попробовать сначала. Я попытаюсь снова.)
Когда я впервые приехал в Москву, мы были на пике своей производительности. У нас был ряд агентов, ряд технических операций. Виктор Черкашин в своей книге признает, что ЦРУ в то время было действительно на подъеме. Мы находились на «выигрышной волне». Все изменилось. Сначала был разоблачен Толкачёв, а затем последовали другие эпизоды. Конечно же, мы узнали, что это были Эдвард Ховард и Олдрич Эймс, которые имели к этому отношение. Таким образом, достигли ли мы поставленных целей? Мы достигли определенного уровня. У нас было много успешных операций, и в то же время мы столкнулись с катастрофическим поражением в конце по милости наших предателей в Вашингтоне, и поэтому я должен бы отдать им должное за это.
И, кстати, когда я упомянул Олдрича Эймса и Эдварда Ховарда, я не хотел умалять значение работы людей в Москве. Они должны были воспользоваться этими ориентировками, которые пришли от предателей. И потом они должны были изучить эти ориентировки, не афишируя их участие, иначе против них завели бы уголовные дела. Я отдаю им должное за все это. Но я также отдаю должное нашей стороне за то, что не было промахов на улицах, которые привели бы к компрометации нашей агентуры.
Провалы на улице были нашим самым большим страхом, потому что каждый раз, когда мы выходили и проводили операцию, конечно, мы чувствовали всю тяжесть ответственности, если бы что-то случилось. И для нас имело значение, откуда появились эти компрометирующие утечки. Они произошли по вине предателей.
О наружном наблюдении
Вы знаете, наблюдение КГБ в обычный день состояло из двух различных транспортных средств, шести или семи человек. Они не представляли собой большую проблему. Наблюдение можно обнаружить, если поехать на какое-то расстояние и заметить один и тот же автомобиль или одного и того же человека несколько раз в разных местах.
Настоящая проблема, с которой мы столкнулись, заключалась в том, что мы знали, что они имели возможность использовать до 20 или 30 автомобилей и привлекать до 40, 50 или 100 человек. А что бы вы сделали тогда? Поскольку это было бы очень, очень трудно обнаружить. Даже если они не делали этого, существовала угроза, что они могут сделать это, потому что мы знали, что они располагали такими ресурсами, мы знали, что у них была техническая возможность сделать это.
Таким образом, это на самом деле представляло собой сочетание ежедневного наблюдения, которое по нашим ощущениям мы могли распознать и которым мы могли манипулировать, но было и осознание того, что они всегда могли привлечь больше людей на улице и существенно затруднить нашу работу. Это был самый большой вызов.
О встречах с агентами в Москве
Один из самых [частых вопросов]: «Какие чувства Вы испытывали, когда вы собирались встретиться с агентом?» Мы уже немного говорили о чувствах. Момент выхода на встречу с агентом в Москве представлял собой своеобразный аналог премьеры для актера или, возможно, нечто большее. Вы ощущали большое бремя, сильное волнение, нервозность. Но во время переживания подобного опыта возникало ощущение, что ты был подготовлен. По крайней мере, у меня возникало чувство, что я изучил, что мне нужно было выяснить. И я…
В день операции адреналин лился через край. Приготовления были завершены, но нужно было подумать о большом количестве вещей. Кроме того, чтобы решить, как провести операцию, нужно было поразмышлять о том, что может пойти не так. Одним из самых важных моментов при подготовке является план возможных действий, если возникнут непредвиденные обстоятельства. И у вас есть представление о том, что вы собираетесь делать… И тем не менее очень важно, крайне важно не показать никаких признаков нервозности или что-нибудь, что выглядело бы из ряда вон выходящим. Постоянно определять и запоминать все возможные точки (как, например, если вы едете из посольства, а милиционер сделал что-то), размышлять над целым рядом вещей.
Путь на встречу и заключительные моменты перед ней… они, я бы сказал, очень похожи на ощущения актера, который вот-вот выйдет на сцену с премьерой.
В моем случае я всегда должен был изучить все эти вопросы, но не только выучить их наизусть, но и ту информацию, которую они в себе несли, а также узнать достаточно много, чтобы иметь возможность задать новые вопросы. А потом наступало время «игры», время «выхода на сцену».
Теперь вы знаете, это здесь. Там всегда возникало ощущение, что что-то может пойти не так. Там всегда появлялось чувство, что вы могли бы всегда… вы бы увидели «тени», вы бы увидели «призраков» (мы их так называли) — вот что вы видите, когда вас почти «перекосило». Вы становитесь подозрительным, считая, что, возможно, за вами следят, а вы этого не видите, и вы должны преодолеть это чувство и довериться тренировкам. И, наконец, вы должны добраться до места встречи, сосредоточиться, быть здравомыслящим, задать все вопросы, сделать все, что нужно сделать, в то же время осознавая, что происходит вокруг вас, быть отзывчивым к агенту, быть чутким к его личным потребностям, потому что это действительно очень напряженное для него событие. А когда встреча завершена, то для вас она еще не закончена, потому что вы все еще должны успешно вернуться назад и сделать все, чтобы КГБ не узнало, что что-то произошло.
Так что это была очень интересная и важная работа. Я бы просто описал это как нечто очень интенсивное, очень сложное, очень похожее на актерскую игру, также очень приятное в конце, когда вы добились успеха и пережили все это в полном порядке и без потерь.