Читать книгу 📗 "ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР - Клименко Валентин Григорьевич"
В ушах у Дэниса и его жены были маленькие наушники приемников радиоперехвата. Приемники были спрятаны в специальные чехлы под мышками и настроены на главную частоту радиосвязи наружного наблюдения 103,25 МГц. Дэнис также использовал второй, сканирующий радиоприемник на шесть каналов, который мог уловить в «ближней зоне» радиопереговоры и милиции, и Седьмого управления КГБ.
По дороге к парку супруги не могли обсуждать планы и наличие слежки. Дэнис вспоминал: «Мы мало говорили, двигаясь по проверочным маршрутам, особенно когда наши дети были с нами, потому что никогда не знаешь, что твои дети могут повторить за тобой или кого из родителей они начнут копировать».
Дэнис совершил несколько автомобильных маневров, специально разработанных для обнаружения слежки. Он не разворачивался через двойную сплошную, не делал опасных, неожиданных поворотов, чтобы уйти от преследования. Его манера вести машину должна было строго соответствовать статусу главы семейства, который везет семью на пикник.
Один раз Дэнис все-таки резко остановился на дороге, выхватив ребенка с заднего сиденья, и помчался в кусты «по нужде». Затем он «по ошибке» пропустил нужный поворот, развернулся и поехал назад, чтобы свернуть на другую дорогу. Он как бы заблудился. Если бы за ним было наблюдение, то, выполняя эти простые маневры, он обязательно обнаружил бы слежку.
Проверочный маршрут продолжался более часа, и за это время Дэнис, используя разнообразные остановки и повороты, убедился, что за ним наблюдение не ведется. ЦРУ хорошо изучило особенности работы Седьмого управления КГБ. Было известно, что для слежки использовались советские автомашины «Волга» и «Жигули», в основном белого цвета. Поскольку только в КГБ имелись автоматические мойки, их автомобили чаще всего были чистыми по сравнению с другими транспортными средствами на московских улицах. Кроме того, на машинах КГБ всегда были дворники на ветровом стекле, столь редкие для москвичей, у которых в то время их часто крали, если автомашины были припаркованы и оставлены без присмотра.
Уверенный в отсутствии слежки, Дэнис повернул на стоянку около большого парка, уже давно выбранного для пикника (Бит-невский лесопарк. — Прим. авт.). Семейство углубилось в парк на пару сотен метров, где на краю рощи его жена расстелила одеяла. Они внимательно осмотрелись и слушали эфир для выявления наблюдения. Потом Дэнис заглянул в прилегающий к месту пикника лес. Все его перемещения были спланированы так, чтобы вынудить любых наблюдателей выдать свое присутствие.
Следующие полчаса семья завтракала и наблюдала за окружением. Затем Дэнис надел рюкзак, кивнул жене и углубился в лес. Этот жест означал, что если он не вернется к определенному сроку, то она должна усадить детей в автомобиль и отправиться домой. А дома, используя заранее условленный сигнал, жена Дэниса должна была известить резидента о том, что Дэнис не вернулся к намеченному сроку и, вероятно, у него неприятности. Резидент немедленно принял бы меры, чтобы минимизировать последствия для других оперативных мероприятий и подготовить американского посла к неизбежному дипломатическому протесту со стороны советских властей по поводу «очередного американского шпиона, который пытался разрушить мирные отношения между Америкой и Советским Союзом».
Покинув свое семейство, Дэнис продолжил выявлять слежку, и ему была необходима уверенность в том, что вокруг все «чисто». Дэнис шел по парку, а вокруг было слишком много людей, среди которых могли быть сотрудники наружного наблюдения. Он хорошо знал об особом неврозе оперативников, когда им повсюду «начинают видеться призраки» и существует постоянная неуверенность в том, угрожает ли опасность в тот или иной момент времени или нет. Ведь отсутствие признаков наличия наружного наблюдения и отсутствие переговоров в эфире могут означать, что КГБ уже знает о конечной цели маршрута оперативника, и там его ждет засада.
Несмотря на все планы и подготовку, окончательное решение идти или нет на операцию всегда принимает оперработник ЦРУ, и идти ли к люку, должен был решить только сам Дэнис. Он сказал себе: «Пора», и, войдя в глухую часть леса, быстро снял плащ, достал из рюкзака «московскую» одежду и переоделся. В этой одежде он вполне походил на обычного советского гражданина — потертая серо-коричневая фетровая шляпа с широкими полями, недорогие советские ботинки, пальто до колен и грубоватые, простого покроя брюки. На плече у него небрежно висел рюкзак, в котором находилась новейшая аппаратура весом более 30 килограммов и стоимостью около 20 миллионов долларов — специальное измерительное и записывающее оборудование для перехвата и записи сигналов с кабелей. Если бы КГБ все это обнаружил, то раскрыта была бы не только сама эта операция, но и другие мероприятия, которые проводились в разных частях света.
Пробравшись через березовую рощу к границе парка, Дэнис выбрал окольный маршрут к остановке общественного транспорта, влившись в общий поток людей. Пересаживаясь из одного автобуса в другой, Дэнис практически затерялся среди москвичей. На общественном транспорте Дэнис ехал далеко в сторону от конечной точки своего маршрута, выходя последним из вагонов и контролируя, кто собирается выскочить за ним, и продолжая использовать сканирующий приемник фиксации каналов наружного наблюдения.
Дэнис следовал по своему проверочному маршруту согласно графику. Выйдя на своей остановке, он прошел пешком еще три километра. Ранее он никогда не подбирался так близко к люку, хотя карты, фотографии и спутниковые снимки, которые он изучал в течение многих месяцев, помогали ему теперь ориентироваться — Лесная полоса, тянущаяся вдоль Калужского шоссе, позволила Дэну укрыться от любопытных глаз, когда он достал из рюкзака специально изготовленную фомку для вскрытия люка.
Забравшись внутрь, Дэнис задвинул и поставил люк на место и спустился по лестнице вниз в сырой бункер. Он оказался в темноте по колено в холодной воде. На одной стене бункера была плита с отверстиями, из которых выходили кабели. Задачей Дэниса было получить и записать образцы сигналов информации с каждого кабеля — именно Дэнис должен был идентифицировать нужный ЦРУ кабель.
Это была очень утомительная работа — Дэнису было необходимо установить 12 муфт на различные кабели и записать сигналы и задокументировать их расположение. По окончании работы он собрал инструменты и оборудование, упаковал их в рюкзак, поднялся наверх и отодвинул головой крышку люка. Когда Дэнис появился из-под земли, вокруг никого не было. Он быстро задвинул тяжелую крышку на место и углубился в лес.
Маршрут Дэниса к месту пикника был более прямым и коротким. Он благополучно возвратился к семье через пять часов после ухода. Не тратя попусту время, они собрали детей, все снаряжение для пикника и загрузились в свой автомобиль. По дороге домой они не имели права расслабляться, так как везли с собой пленки с бесценными записями и оборудование.
Дэниса в резидентуре никто не встречал и не поздравлял с благополучным исходом операции. Но поскольку резидент не получил никаких сигналов опасности от жены Дэниса, он сам пошел в резидентуру, открыл дверь, включил свет и увидел лист, вырванный из посольской записной книжки, приклеенный к стене. На листе была небрежно написанная карандашом цифра 1. Такой условный сигнал от Дэниса говорил об успешном завершении опаснейшего этапа одного из самых важных оперативно-технических мероприятий ЦРУ в СССР.
В Лэнгли проанализировали полученные Дэнисом записи и определили требуемый кабель, после чего через некоторое время была проведена операция уже по боевому внедрению специально изготовленного технического изделия. В течение нескольких лет СК ТАW успешно регистрировал канал связи между «Красной Пахрой» и Министерством обороны СССР. Только весной 1985 года что-то пошло не так, как надо.
Оперативный офицер, посланный для изъятия устройства регистрации записанной пленки, вынужден был прервать свои действия, когда в ответ на дистанционный радиозапрос, посланный им в бункер, был получен ответный сигнал о посещении бункера посторонними. Записанную пленку удалось получить во время следующего посещения бункера, предпринятого через несколько недель. Оценка записи показала, что система контроля перестала функционировать, и все оперативные действия были прекращены.
