Читать книгу 📗 "Приключения Печорина, героя из нашего времени (СИ) - Ангелов Августин"

Приключения Печорина, героя из нашего времени

Пролог

Я мчался на мотоцикле через поле, выжимая из мотора полную мощность. Пыль летела в тактические очки, и песок скрипел на зубах. А сзади по спине меня хлопал мой же автомат. Как только мотоцикл подскакивал на очередной кочке, так сразу следовал новый удар по спине. Причем, не слабый, а такой, что даже сквозь бронежилет неплохо так чувствовался. Неудачно, конечно, что оружие пришлось за спину на ремне перекинуть. Просто впереди на шее у меня висел еще один ствол: дробовик двенадцатого калибра, который я навострился успешно применять против дронов.

Но, сейчас и гладкоствол оказался бесполезен, поскольку закончились патроны. Вражеские дроны нагоняли. И я стремился достигнуть ближайшей лесополосы, чтобы попытаться укрыться в ней прежде, чем летуны начнут сбрасывать гранаты мне на голову. Вот только, они летели быстрее мотоцикла. И потому настигли раньше, чем я ожидал. От пары сбросов мне удалось уклониться, опасно маневрируя на скорости. Но, третий взрыв произошел слишком близко. Рвануло слева и чуть впереди, отчего мой мотоцикл, пробитый осколками, закувыркался, а меня самого выкинуло головой вперед. Хоть я и был в шлеме, но удар оказался настолько сильным, что мир для меня мгновенно померк.

Когда очнулся и открыл глаза, то лежал на спине, а со всех сторон стояли горы. На вид высокие и неприступные, с темными скалами и желтоватыми обрывами, поросшими кое-где какой-то зеленью. А за ближними вершинами вставали дальние, покрытые снегами. И над всем этим горным краем висели в небе кучевые облака разнообразных форм, похожие на сказочных чудовищ, открывших рты, чтобы сожрать кого-нибудь. Я же, судя по всему, лежал в небольшой горной долине.

После того, как мои глаза снова начали видеть, я почувствовал резкую боль в голове. Но, одновременно с этим, прорезался слух. И я отчетливо расслышал одиночные выстрелы, крики, лошадиное ржание и еще нечто, напоминающее стук копыт по камням. А еще где-то журчала вода. Вскоре я увидел, как рядом со мной остановился всадник, одетый в архаичную военную форму. Спрыгнув с коня, он сразу приблизился. И его усатое лицо выражало озабоченность, когда он сказал:

— Я думал, что эти черкесы убили вас, ваше благородие!

«Что еще за благородие такое? Меня никто так никогда не называл. Во всяком случае, до этого момента», — подумал я, попробовав что-то сказать. Но, вместо этого, издал звук, похожий на стон. А незнакомец закричал кому-то:

— Прапорщик Печорин жив!

Боль пронзала виски, но сквозь нее пробивалось осознание: что-то было не так. Хотя, Печорин — это и есть моя фамилия. Да и имя у меня такое же, как у того самого «Героя нашего времени», про которого Лермонтов написал. Я всегда считал, что все это просто дурацкое совпадение, пока не открылась семейная тайна, что мой дедушка, который работал еще при советской власти директором Дома культуры, настоял, чтобы родители назвали меня Григорием. Вот я и получился полным тезкой литературного персонажа. За что меня все мое детство дразнили «тем самым Печориным». Впрочем, я давно уже привык и не обижался. Потому воспринял бы обращение к себе по фамилии, как всегда, совершенно спокойно, если бы не прозвучало вот это «ваше благородие».

Что же касалось звания прапорщика, то я, собственно говоря, им и являюсь… Или являлся? Где это я? Явно уже не в степях Украины. Неужели на том свете? Мысли в моей больной голове кружились, словно в калейдоскопе. Я попытался приподняться, но тело не слушалось.

Еще один всадник, в не менее архаичной форме, подъехавший следом за первым, помог мне сесть. Этот человек выглядел значительно старше первого. Загорелым, с седыми усами и поседевшими волосами. Его крепкие руки были грубы, но движения осторожны — будто боялся, что я рассыплюсь. А еще он смотрел на меня добрым взглядом, словно являлся моим другом.

— Вы сильно ушиблись, Григорий Александрович, когда упали с коня. У вас голова разбита. Надо бы перевязать, — сказал он, протягивая металлическую, грубо сделанную, флягу.

Вода во фляге была прохладной, но с привкусом железа. Я отпил и огляделся, стараясь не поворачивать свою ушибленную голову, а лишь скашивать глаза. Но, все окружающее мало походило на галлюцинации: горы, долина, ручей поблизости, камни, кони, запах пороха в воздухе, кровь на моей ладони, когда все-таки поднял правую руку и потрогал свой ушиб на затылке, который уже налился шишкой приличных размеров. А вокруг находились люди в старинной форме и со старинным оружием…

Тот, что подъехал ко мне первым, молодой и энергичный, начал заматывать мне голову какой-то сероватой тряпицей, явно нестерильной.

— Черкесов мы отогнали, они отступили, — продолжал между тем говорить седовласый офицер, на котором красовались эполеты. — Но, думаю, что ненадолго. Надо возвращаться к крепости.

Промочив горло из фляги, я снова обрел дар речи, пробормотав хрипло:

— Вы кто? Какой сейчас год? Где я?

Мои вопросы выглядели, конечно, глупейшими, тем не менее, человек с погонами ответил:

— Я Максим Максимович Терехов, штабс-капитан. Сейчас 1834 год. И все мы на Кавказе.

Я кивнул, не понимая, как оказался в теле прапорщика XIX века. Но, если все это не бред умирающего сознания, то… Значит, я теперь не просто полный тезка героя Лермонтова, а сам стал литературным персонажем. Вот это совпадение!

Глава 1

Как только я на слова Максима Максимовича кивнул головой, так перед глазами все поплыло. И я снова отключился, а пришел в себя уже в совсем иной обстановке. Вокруг меня находились каменные стены без всякой штукатурки. Но, лежал я на этот раз не на земле, а на кровати. Кто-то заботливо перенес мое тело сюда, уложил, раздел и даже накрыл серым шерстяным одеялом, простым, но достаточно теплым. В углу на столе стояло нечто, вроде масляной лампы, которая выполняла функцию единственного источника света в помещении.

Голова у меня по-прежнему была перевязана и болела, но боль уже не была столь острой, как в начале, сосредоточившись больше в месте удара на затылке с правой стороны. Я же лежал, повернувшись на левый бок и глядел на примитивную лампу, думая о том, как же так могло получиться? Меня мучил вопрос: как я оказался в прошлом, в другой реальности, отстоящей во времени почти на два столетия? Объяснений этому я не находил, как ни старался. У меня их просто не имелось. Оставалось лишь принять неизбежное, что, слетев с мотоцикла, я попал прямиком сюда. Впрочем, все указывало на то, что я каким-то чудом остался жив. А это все-таки обнадеживало само по себе. Потому я немного успокоился, не став излишне перегружать свой мыслительный аппарат поиском объяснений произошедшему, а просто заснул.

Когда проснулся, то сразу же обнаружил, что состояние мое улучшилось. Затылок все еще ломило. Но, боль уже казалась вполне терпимой. Преодолев головокружение, я даже смог самостоятельно свесить ноги с кровати. Приняв сидячее положение, я ощутил, что, кроме головы, у меня ничего не болит. Лампа давно погасла, а из единственного окна без стекол, закрываемого лишь ставнями с прорезями, в комнату падало немного света. Отчего я получил возможность рассматривать себя.

Как выяснилось, я спал под одеялом в чистом белом белье: в рубашке с длинными рукавами и в кальсонах. Но, руки и ноги у меня теперь приобрели несколько иную форму. Они оказались тоньше, а пальцы — длиннее. Это явно не были мои прежние конечности. Глядя на них, я снова ужаснулся. Но, они вполне слушались, несмотря на общую слабость в теле. Потому я попытался успокоить себя тем, что, в сущности, ничего страшного не произошло.

Даже если я немного видоизменился, провалившись сквозь время и сделавшись одним из тех самых попаданцев, про которых столько книжек прочитал, то это же не критично, раз все-таки жив остался! А что меня держит в той прошлой жизни, кроме службы? Любимая женщина к другому ушла, с родителями я не в ладах, детьми не обзавелся, военное училище не закончил, а только школу прапорщиков. Там складом заведовал, снабжением занимался, да не сошелся характером с кем не надо, не стал никому из начальства задницу прикрывать, вот и отомстили мне, повесили на меня недостачу и в «шторма» отправили искупать… А тут другая служба, конечно, но ничего, привыкну, никуда не денусь… Главное, что руки и ноги на месте, голова и все остальное — тоже, следовательно, вполне можно продолжать жить дальше! Кстати, мой живот сразу значительно похудел без всяких изнурительных тренировок, так это тоже к лучшему!