Читать книгу 📗 "Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович"

– Кольша, – девка обняла Николая, прижала его голову к груди, – ты не кручинься, все ниче, все хорошо будет. Я знаю!

– Спасибо, Катюня! – Николай обнял сестру, поцеловал. – Ниче, прорвемся! А за то полотно ты не беспокойся, я тебе еще куплю.

– Да ты че? – отстранилась от него сестра. – Ты че, думашь, я пожалела? Кольша, да я для тебя, да я…

– Знаю, сестренка. И я для тебя… Ты иди, догоняй отца. Он вишь как бегат. Как молодой.

Стихли шаги, и они остались вдвоем. В избушке было тихо, только тяжело дышала израненная девушка. Николай еще немного посидел, глядя на нее, а потом, как бы сгоняя наваждение, тряхнул головой и пошел растапливать печь.

IV

Сначала был серый свет. И тяжесть. А мысли путались и как будто наскакивали одна на другую. Она подумала, что свет не может быть серым. Но свет продолжал быть серым до тех пор, пока она не поняла, что видит его сквозь закрытые веки. Глаза открывались с трудом, как будто им что-то мешало. Но вот радость – свет стал таким, каким он должен быть.

Открыв глаза, она увидела грубые доски над собой и испугалась. Она подумала, что это гроб, но быстро поняла, что для гроба слишком просторно. Наверное. Она попыталась вспомнить, как это может быть в гробу, но не смогла. Ничего такого в ее памяти не было.

«Тогда где я?»

Она попыталась повернуться, но тут сразу пришла боль, и сознание померкло.

Услышав, как вскрикнула княжна, Николай бросился в избушку. Бред, стоны – все это было, но тут был явный вскрик от боли, вполне осмысленный, если, конечно, крик вообще может быть осмысленным.

Опять серый свет. Но так уже было. Надо просто открыть глаза, и свет станет белым. Правда, здесь он не совсем белый, он тусклый, его мало, но он есть. И это не гроб, это какой-то дом. Главное – не двигаться, а то опять будет больно. И очень хочется пить.

Она открыла глаза и в плывущем размытом свете увидела склонившееся над ней чье-то лицо. Чье? Какая разница?

– Пить! Пить!

К губам прижалась кружка, и живительная влага потекла в рот.

«Боже, как хорошо», – подумала она и опять отключилась.

Когда сознание вновь вернулось, она была одна. Стараясь не шевелиться и только водя по сторонам глазами, она смогла осмотреть помещение, в котором находилась. Но от окружающего быстро переключилась на саму себя.

«Что со мной? Почему так болят голова, и бок, и нога? Почему вообще все так болит? И как я сюда попала? – Она не на шутку испугалась. – А кто я?»

Она не могла вспомнить, как ее зовут, кто она и что с ней произошло. И от этого ей стало еще страшнее. И она заплакала.

Раздались чьи-то шаги, и, на секунду заслонив низкий дверной проем, внутрь помещения вошел человек. Мужчина, высокий, широкоплечий. Он склонился над ней. В отличие от прошлых раз изображение не расплывалось в ее глазах, оно было вполне четким.

«Красивый», – подумала она и попыталась улыбнуться.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Николай.

– Ничего. Только мне больно шевелиться.

– А тебе и не надо шевелиться. По возможности, конечно.

– Где я?

– В тайге, на заимке.

– Где?

– На охотничьей заимке. Это избушка такая маленькая в лесу.

– А как я сюда попала?

– Я тебя принес.

– Почему?

– Ты ранена. Тебя хотели убить.

– Убить? Кто?

– Плохие люди.

– Вы меня спасли и спрятали, да?

– Да. Но ты можешь говорить мне «ты». Я не гордый и не принц на белом коне.

– Какой принц? – удивилась она.

– Ну, такой, с мечом.

Она засмеялась и сразу сморщилась – смеяться было больно.

– Хочешь пить? Есть малиновый свар.

– Свар? Что это?

– Ну, напиток такой, типа компота.

– Хочу, – согласилась она.

Она проводила его взглядом. Смотрела, как он наливает в кружку свар.

«Босой, одет в простые штаны и рубаху. Господи, как она называется? Мне ведь кто-то говорил как. А, вот – косоворотка. Нет, он не принц. Но говорит правильно, хотя и как-то странно, но не как простые люди. А откуда я знаю, как говорят простые люди?»

– Кто вы? – спросила она, сделав пару глотков малинового свара, показавшегося ей безумно вкусным. Кажется, что ничего вкуснее она не пила в жизни.

– Друг, – улыбнулся Николай. – Самое страшное уже позади. Теперь надо просто выздоравливать.

Она подумала, что он, наверное, прав. Если ее пытались убить, если она спасена и спрятана от плохих людей, а рядом – друг, то, действительно, самое лучшее, что можно сделать, – это выздороветь. Она попыталась сосредоточиться на болевых ощущениях. Голова почти не болит, хотя, кажется, забинтована. Болят бок, рука и бедро. Особенно бедро и еще бок. Она вдруг поняла, что лежит абсолютно голая, укрытая тонким то ли одеялом, то ли простыней.

Николай видел, как княжна медленно заливается краской.

– Вы меня сюда принесли? – прошептала она.

– Да.

– А кто меня раздел? – спросила она еще тише, стараясь не смотреть на Николая.

– Я вытащил тебя из могилы, – вздохнул Николай, – и не надо ничего стыдиться. В жизни бывает всякое, а то, что произошло с тобой, вообще из ряда вон. Если тебе от этого будет легче, то обрабатывала твои раны и бинтовала их моя мама, а помогала ей моя сестра.

– Спасибо. – Она слабо улыбнулась. – А как вас зовут?

– Николай, и давай перейдем на «ты». Я не намного старше тебя. Не нужно мне выкать.

Ей показалось, что у нее уже был кто-то знакомый по имени Николай, даже, может быть, не один, но кто, вспомнить она не могла.

«Господи, что же это со мной?» – опять испугалась она, но чисто женское любопытство оказалось сильнее.

– А сколько вам… ладно, тебе лет?

– Двадцать четыре, – усмехнулся Николай.

– Николай, – княжна кусала губы, – понимаешь, я ничего не помню. Ты говоришь, что меня хотели убить, но я не помню. Я не помню, как меня зовут и сколько мне лет. И кто я? Почти все остальное я помню, знаю. Вот это стол, там дверь, печка, на столе – кружка. Сейчас, кажется, лето. Да?

– Да, – согласился Николай.

– Вот видишь. Но когда я начинаю думать о себе, то как будто на стенку натыкаюсь. Разве такое возможно?

– Я не доктор, но думаю, что возможно. Ты пережила страшное потрясение, и твой мозг просто защищается.

– Защищается? От чего?

– Наверное, от сумасшествия. Ты есть хочешь?

– Есть?.. – Она задумалась на секунду. – Да, пожалуй, поела бы немного.

Она наблюдала, как он подошел к печке и стал что-то накладывать в миску. Пахло довольно вкусно. У нее неожиданно потекли слюни, и есть захотелось очень-очень. В миске была какая-то каша, девушка не смогла определить на вкус какая. Но очень вкусная.

Мужчина кормил ее с ложечки, как маленькую, и одобрительно улыбался, а ей почему-то стало ужасно приятно, что он кормит ее с ложечки, как маленькую, и улыбается. Потом она выпила малиновый свар и уснула.

Она проснулась ночью, когда было совсем темно. Прислушалась – Николай был рядом. Ну нет, не совсем рядом, конечно, а на другой лавке. Немного послушав, как он дышит во сне, княжна улыбнулась и опять заснула. Ей снились сны: избушка, каша и Николай. Ничего другого сниться ей, к счастью, пока не могло.

Следующий день был похож на предыдущий. Николай поил ее, кормил кашей и сваренными вкрутую яйцами. Она чувствовала себя лучше, хотя движения по-прежнему приносили боль, но жара (Николай сказал, что она была в жару и бредила несколько дней) не было. Все было бы хорошо, если бы не два важных вопроса, занимавших ее все утро. Первый, впрочем, разрешился просто.

– Коля, – она впервые назвала его так, – ты знаешь, как меня зовут?

– Знаю, – ответил он и, не дожидаясь продолжения, произнес: – Мария, Маша.

– Маша, – повторила княжна, – хорошо.

Она подумала, что ее назвали в честь кого-то, но кого, опять не смогла вспомнить. Мучиться по этому поводу она не стала, другое беспокоило ее. Она долго не решалась, но, в конце концов, не выдержала, понимая, что никаких других вариантов все равно нет.