Читать книгу 📗 "Атаман (СИ) - Вязовский Алексей"

— Господин главный географ! — прервал его я. — Разрешите украсть вашего спутника на несколько минут?

Волков близоруко заморгал, дернул к носу лорнет.

— Петр? — повторил он, как будто в первый раз приветствовал меня на автомате. — Откуда вы? Какими судьбами?

— Все потом, Федор Исидорович. Мне нужен Рерберг, — излишне жарко ответил я.

— Не имею намерения вас сдерживать, юноши, — учтиво поклонился Волков и отошел в сторону, снова улетая в свои научные дали. По-моему, он пребывал в эйфории — Инд, Пенджаб, есть от чего закружиться голове.

Женя бросился ко мне с объятиями.

— Что с сотней? — резко бросил я, отстранившись и все еще пылая от ярости.

Рерберг смутился.

— Тут такое дело… Я был бессилен…

Я схватил его за грудки.

— Женя, хорош юлить! Говори, как есть!

Подпоручик не стал возмущаться. Напротив, он погладил меня по плечу, пытаясь успокоить.

— Петр Василич! На сотню пытались поставить Нестреляева. Он сразу к Марьяне подкатил. Ну и…

— Что⁈

— Цела Марьяна, цела. Нестреляеву голову проломили. За это всю сотню выпороли.

Зубами заскрипел так, что почувствовал во рту крошево. На меня будто вылили ушат холодной воды. Как-то я в своих странствиях отвлекся от действительности, где царили суровые нравы, где нагайка гуляла по спинам казаков, вызвавших гнев начальства, а солдат прогоняли через строй, наказывая шпицрутенами. Но это мои люди! Всё, Матвей Иванович, не будет у нас с тобой любви и консенсуса! Решили с наезда начать, чтоб я, значит, из-за сотни в контры не полез?

— Где? — прохрипел я.

Рерберг меня понял.

— Еще на том берегу. Ждут своей очереди на переправу.

— Черехов! Черехов! Кто видел Черехова? — раздался поблизости голос платовского ординарца и племянника по жене Василия Кирсанова.

Как мне ни хотелось огрызнуться или затаиться, откликнулся:

— Здесь я!

— Атаман зовет!

— Так он меня выгнал! — окрысился я, заиграв желваками.

— А теперь зовет, — ухмыльнулся подъехавший на буйном жеребце офицер.

— «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», — процитировал я еще не написанные строчки Грибоедова.

— Но-но! — нагло ухмыльнулся Вася, но тут же спал с лица, увидев, как моя рука легла на рукоять черкесского кинжала. — Охолонись, сотник! Атаман зовет — изволь исполнять!

Ага, бегу и падаю, перо с чалмы б не потерять!

Я сплюнул с досады, но все же решил подчиниться.

Глава 5

За время моей недолгой отлучки обстановка в палатке атамана разительно переменилась. Денщики успели сколотить две лавки и подобие стола, заставить его присланными от Сингха бутылками и блюдами с фруктами. Полковники успели принять по чарке, кто-кто задымил, все благодушествовали, отдыхая после трудного похода, с интересом изучая и пробуя манго.

— Явился не запылился, — уже не так зло поприветствовал меня Платов. Его лицо разгладилось, глаза не метали молнии, но и дружеским взгляд атамана не назовешь.

Я встал у входа, все еще пребывая в напряжении. Матвей Иванович поманил меня пальцем.

— Проходи к столу, совет держать будем, как нам дальше поступать.

Остался на месте, лишь сверлил своего вождя суровым взглядом.

— Гляньте на него! — ехидно сказал Платов. — Обиделся. Охай, не охай, сотник, а вези до упаду.

И эту реплику оставил без ответа.

— Петр, — вмешался мой бывший командир Астахов. — Оставь свои обиды, вспомни, кто ты есть. Что за мальчишество, право?

— Мальчишество? — вдруг прорвало меня. — Что вы называете мальчишеством, Емельян Никитич? То, что моими усилиями вам дорожку подстелили аж до самой реки Инд? Продовольствие и фураж для всего Войска? Мелочь, да? Ни один клинок не покинул ножны при вашем появлении — это тоже ерунда?

— Никто твоих заслуг не умаляет, — вклинился в разговор Дюжа. — Но и вопросов к тебе многовато накопилось. Ты зачем в политику полез? Кто тебе разрешал? Переворот в Кабуле, здесь непонятные движения…

— Знаешь, как тебя называют? — резко поднял голову Платов, пребывавший до этого в задумчивости, разглядывая натюрморт на столе из фруктов.

— Разное слышал, — уклонился я от прямого ответа.

— Командиром своего отряда тебя называют, атаманом, — обиженно просветил меня Платов. — Ты у нас, оказывается, сам по себе.

— Неправда, — тряхнул я головой. — Все, что я делал, было направлено к одной цели — помочь Войску.

— И про себя не забыть, да? — подколол меня Матвей Иванович.

Я промолчал, чувствуя, что готов наговорить дерзостей.

— Тебе что было сказано? — возвысил голос Платов. — К столу подойди, доложишь все по форме. Чего застыл, как истукан?

— Истукан? Я вам кто, пешка? — прорвало меня с досады. — Почему так с моими людьми поступили⁈

— Вот! Что я вам говорил⁈ — тут же снова завелся атаман, обращаясь к полковникам. — Ферзем себя возомнил. Мои люди… — передразнил он меня. — Не твои они, а казаки войска Донского.

— Знаете, что, Матвей Иванович? Говорить с вами буду только с глазу на глаз…

— Петр, гонор-то притуши, — попытался меня образумить Астахов, но не тут-то было: я упрямо мерился взглядами с атаманом, обида и злость управляли мною, несли на своих колючих крыльях — я был готов к самым нехорошим последствиям.

— Тет-а-тету желаешь? — козырнул Платов французским словечком, подхваченным, наверное, в петербургских салонах. — Будет тебе с глазу на глаз… — он укоризненно покачал головой. — Господа полковники, оставьте нас наедине.

В палатке присутствовала не вся верхушка отряда — кто-то остался на том берегу присматривать за переправой, кто-то руководил устройством лагеря. Лишь шестерку полковников Платов взял с собой на переговоры с Сингхом, да и те не пригодились. При словах Платова они молча встали и проследовали из палатки. Проходя мимо меня каждый меня чем-то попрекнул. Я стоял все также недвижим, быстро просчитывая варианты.

— Про секрет наш хотел мне напомнить? — свистящим шепотом уточнил Платов, не скрывая злобных интонаций.

— Да не собирался я вас запугивать! — так же тихо возразил я. — Зачем вы так со мной?

— Как заслужил!

— Нет, — упрямо тряхнул я головой, приближаясь к столу. — Если вы решили с меня начальственную стружку снять, то больно момент неподходящий избрали. Я вам не вол бессловесный, чтоб в стойло меня загонять.

— Так, значит, вопрос ставишь?

Атаман смотрел на меня уже с удивлением. Я ответил ему прямым взглядом, не собираясь уступать.

— Чудны дела твои, Господи! Нешто к махарадже решил перебежать? Смотри, Петр, от своих оторвешься, к чужим не прибьешься — так и будешь болтаться, как говно в проруби.

— Да что вы на меня накинулись? — не удержался я от попрека.

Разговор тут же скатился в какую-то бессмыслицу с взаимными обвинениями на повышенных тонах, хотя мы старались орать друг на друга очень тихо. Главный лейтмотив атамана — я слишком много воли взял, собрался отколоться от своих, мой — что его нападки несправедливы, что кто-то на меня наговорил.

Матвея Ивановича несло долго. В конце концов он схватился за бутылку, сделал большой глоток, скривился от вкуса напитка, закусил бананом прямо в кожуре.

— Ну и дрянь же пьет этот Ранджит! Надо его нашей горчичной угостить. В общем, так, Петр, тебе скажу — лучше без одежды, чем без надежды!

Вот же его на народные поговорки пробило… Я демонстративно взял банана, очистил и протянул генерал-майору.

— В сотый раз повторяю, Матвей Иванович: и в мыслях не держал войско покинуть. А теперь даже не знаю…

Платов устало вздохнул, отмахнулся от фрукта:

— Не прошел ты проверку, Петро.

Проверку? Это была проверка? Что за чушь взбрела в голову атаману?

Он продолжил:

— Хотел тебе новое дело поручить. Важное. А теперь не знаю…

Я промолчал. Ждал, что он еще скажет.

— Ты с обстановкой знаком к юго-востоку от земель сикхов?

— Наводил справки.