Читать книгу 📗 "Ломоносов Бронзового века (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович"

Примечания и сноски к главе 5:

[1] Да, в то время там используется шестидесятеричная позиционная система исчисления. Но цифра состоит из единиц (записывались справа) и десятков (записывались слева). Поэтому у них есть такая цифра — «двадцать».

[2] Бывало и такое. Автор вдохновился историей о том, как на базе шлака Ашинского металлургического завода (отходы доменного производства при выплавке чугуна на древесном угле) в 1942 году создали флюс марки АШ, пригодный для автоматической сварки легированных сталей. Отраслевые и химические легенды утверждают, что при плавках добавлялись специальные присадки, в результате которых металл чуть ухудшал свои свойства, но зато шлак получался — почти готовым флюсом. Якобы какое-то время директор завода лично отчитывался И. В. Сталину о количестве и качестве выплавленного за день шлака. А вот сведения о металле сообщал какому-то клерку в главке.

[3] То есть, примерно 1 кг. На самом деле ГГ хватило бы и 550 граммов.

[4] То есть, 25 литров. Аналогично предыдущему, ему хватило бы и 16 литров, но он называет цифру «с запросом».

[5] Сероводород — H2S — имеет запах тухлых яиц.

[6] Поташ — карбонат калия, формула K2CO3.

[7] При растворении в воде сульфид калия химически провзаимодействовал с водой и превратился в смесь гидросульфида калия и едкого кали. Реакция идет по формуле: K2S + H2O = KHS + 2 KOH

Откуда же взялся сероводород? Очень просто: гидросульфид калия тоже частично гидролизуется:

KHS + H2O = KOH + H2S

Интенсивное же встряхивание сосуда усилило этот процесс. А попытка заткнуть привела к вышибанию пробки. Попробуйте встряхнуть не слишком плотно закрытую бутылку с газировкой. Получите схожий результат. Хоть и без вони и опасности отравления.:-)

[8] Фраза из анекдота. Полностью он звучит так:

Журналист спрашивает у нашего генерала: «Была обещана мощность взрыва в одну мегатонну, а по данным западных источников, получилось намного пять. Как вы это объясните?»

А генерал и отвечает: «Да, мы рассчитывали на силу взрыва в одну мегатонну. А оно ж ка-а-ак ДОЛБАНУЛО!»

Глава 6

«Теоретически, мы — миллионеры…»

— Нет! — твердо сказал Дикий. — В этот раз сам всё делай!

— Так я и сам сделаю. Просто если вдруг упаду от отравы… Ты тогда меня быстро вытащи. А пока в сторонке постой.

Придуманный мной аппарат был довольно прост, но местные гончары едва справились с заказом. На дне широкого кувшина плескался раствор ацетата меди с небольшой примесью уксусной кислоты. Пока мастера лепили этот кувшин и плотно крепящуюся к нему крышку, мы с Диким монотонно окисляли медь на воздухе и при нагреве. Потом соскребали черный порошок оксида в кувшин с уксусом и повторяли операцию. Тогда напарник не возражал, это было просто и безопасно. Так, в раствор я установил подставку из деревяшек, а на неё — керамическую чашу со злополучным порошком сульфида калия. В сухом виде тот почти не вонял.

Ну и наконец, самое деликатное. Залил в небольшую клепсидру[1], установленную под крышкой кувшина, расчетное количество воды. Из-под крышки тут же равномерно закапало. Кап! Кап! Кап! Интервал между каплями был секунды две, так что я спокойно пристроил эту конструкцию на кувшин и замазал большую часть щели нагретой смолой щели.

Так, теперь ходу! И подальше отсюда.

Нет, если я всё прикинул правильно, то сероводород будет аккуратно реагировать с ацетатом меди на дне сосуда и наружу не попрёт. Но кто ж мог знать точно?

Часа через два, когда вода уже точно должна была вытечь, видя, что кувшин цел, я разделся догола и рискнул приблизиться. Запашок тухлых яиц лишь слегка ощущался. Отлично! Теперь второй этап. Я проковырял смолу ножом и поднял крышку вместе с клепсидрой. Блин! Ну и вонища! Запах из кувшина был зверский, но не смертельный. Теперь мне надо аккуратно достать чашу с раствором. Воняло от неё достаточно сильно, но я быстро и решительно перелил раствор из неё в клепсидру. Чашу аккуратно уронил на заранее подготовленную кучку сена, а крышку с начавшим капать из клепсидры раствором приспособил назад. Уф-ф! Щели смолой можно не замазывать, так что…

Я подобрал чашу и торопливо, так и не одеваясь, побрёл к ручейку, отмывать её и себя. И лишь после нескольких «подходов к снаряду» я рискнул одеться.

Впрочем, ещё два часа спустя всё пришлось повторять. Только отмывал я теперь клепсидру. Уф-ф, теперь декантировать осадок, промыть его несколько раз водой и можно идти домой, сушить и взвешивать такой драгоценный сульфид меди[2].

Пусть его и вышло чуть больше половины килограмма, но мне для опытов хватит! Эх, сюда бы моих учеников. Сил нет, как хоть перед кем-то хотелось похвастаться, насколько элегантно я решил проблему создания герметичного прибора на технологиях Древнего мира. И проблему работы с ядовитым и вонючим реактивом, кстати, тоже.

Но здесь и сейчас оценить это было некому. «Что ты там придумал, говоришь? Глупости! Делать надо, как предки научили. А им придумывать ни к чему, они всё знают!»

— Кха! Кха! Кха! — надрывный кашель рвал грудь на части. Тигран не мог поверить, что ночной холод снова не убил его. И ведь не скажешь, что колхи специально издевались над пленником. Нет, ему обеспечили довольно приличные условия в плену. И даже сносно кормили. Но старость не позволяла прогнать болезнь прочь. Раз за разом она шла на приступ, и каждый вечер, засыпая, он не был уверен, что проснётся. Ого, а это что? Помимо традиционной утренней лепёшки ему принесли приличный кусок сыра и миску горячей гороховой похлёбки? Да это дар богов!

Правда, как часто бывает с пленниками, к подарку примешивалась горечь — снова припёрся вождь местного племени.

— Поешь, — дружелюбно предложил тот. Говорил он с акцентом, но понятно. — Мы договорились с твоим братом, тебя выкупают за три десятка добрых клинков!

Пленник от такой новости подавился едой и снова зашёлся в сильнейшем кашле.

— Да от-х… Откуда у него? После вашего набега от рода ничего ж не осталось! Ни людей, ни добра…

— Я просил шестьдесят! — как бы не слыша вопроса, продолжил вождь. — Но брат у тебя упёртый. Тридцать, говорит, или идите вместе с ним козе в трещину! Нету больше! Полмесяца с ним спорим!

— Да у него и столько не может быть! — горячо заверил Тигран.

— У него — не может. Но переговорщику показали жетоны той ветви Еркадов, что в вашем Эрибуни живут, ниже по Хураздану.

— Я ещё не выжил из ума от старости! — проворчал старик. — И помню, как называется разделяющая наши народы река[3], и в каком городе живёт моя родня.

— Тогда ты помнишь, что их слово дороже серебра! — улыбнулся колх.

— Оно дороже даже золота! — гордо проговорил старик и поспешил согреть нутро похлёбкой, пока она горяча. От таких новостей снова захотелось жить. — Хотя и в серебре выйдет немало. В прошлом году за наши клинки в городе платили по три серебряных шекеля[4] за штуку. Девяносто монет — это весьма неплохо.

— Ты сам знаешь, что за серебро я их продавать не стану, а раздам своим воинам. Но всё равно, это славный обмен на умирающего старика.

— Тогда дай мне поесть, а то не довезешь живым. Кстати, а где станете менять? Как всегда, чуть выше водопада, возле малой крепости[5]?

— Именно. Выезжаем, как только оседлают осла для тебя. И прошу тебя, продержись до завтрашнего обеда. Это будет в интересах нас обоих!

Уже усаживаясь на осла, пленный глава рода обнаружил, что меняют не только его, но и еще полторы дюжины мужчин, две дюжины женщин и достаточно много детей. Как бы низко ни ценили каждого из них, но сумма выкупа получалась весьма внушительной, уж точно больше, чем за него.

Старик задумался. Годы не притупили его разума, и он понимал, что столько клинков у рода не было. Если только — тут у него вспыхнула отчаянная надежда — без него не нашли новую жилу «чёрного камня».