Читать книгу 📗 "Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей"
— Если бы ты, Васька, была больше наблюдательной, чем желчной, — криво ухмыльнулся Дэн.
— Хочешь поучить меня наблюдательности?
— Почему бы и нет. Только давай отойдём, а то на нас уже косо смотрят.
— О да! Репортеры жаждут сенсации — с кем это звезда кино закручивает очередную интрижку…
Мирский закатил глаза, и желваки заиграли на скулах. Василиса была невыносима, но именно это его заводило и заставляло продолжать общение, обжигающее, как кайенский перец.
— Предлагаю чашку капучино и 15 минут перемирия.
Василиса, дёргаясь в его руках минуту назад, как под током, неожиданно вздохнула и кивнула.
«Вот и слава Богу, — подумал Дэн, — дело сделано. От босса эту сумасшедшую оттащил. Надеюсь, он заметит и оценит.»
— Пойдём, сестра милосердия, я ставлю…
— Если ты банкрот, то правильнее будет платить мне, — съязвила Василиса.
— Согласен… — легко согласился Дэн, — сегодня ты меня поишь, кормишь и выгуливаешь.
«Ну вот, опять всё вывернул в свою пользу», — с досадой подумала Стрешнева, но спорить было уже поздно. Требовалось до конца выяснить отношения с этим небожителем и расставить все точки на «И». В любом случае, разговора по душам не избежать, а раз так — стоит ли его откладывать?
— Пошли, горемыка. Покормлю, — пригласила Стрешнева.
— Сударыня обещает ужин при свечах?
— Ага, романтическое лечение геморроя…
— Знаешь, Вася, — произнес Дэн, убирая руки и выпуская блондинку на волю, — меня уже трясет от твоих шуточек. Какая же ты… Потрясающая женщина…
Глава 12
Духовное богатство трудно обналичить
— Итак, — продолжила Василиса, когда они, заполучив по стакану горячего напитка, пахнущего корицей, расположились прямо на разобранной осветительной мачте, — расскажи мне про горестное, нищенское существование звёзд отечественного кинематографа.
— Про нищенство я не говорил, — поморщился Дэн, — а вот про финансовые проблемы, накатывающие, как груженый самосвал, и заставляющие крутиться, как белка в колесе, хотелось бы рассказать, дабы кое-кто не думал, что в высшем свете мёдом намазано…
Василиса скептически хмыкнула. Про так называемый «высший свет», который лично она называла совсем по-другому, сказать ей хотелось цветисто и нецензурно. Как шутил Васин отец, выделиться, причислив себя к небожителям, — не проблема, выделения бывают разными. Не привечал он постсоветскую элиту, считая, что в неё не поднимаются, а всплывают.
В справедливости этого постулата Стрешнева убедилась на фронте, где в штабах и и пресс-центрах оперативно и неумолимо сформировался свой бомонд, про полезность которого командир Васи шутил без тени улыбки:
Васю постоянно тянуло поглумиться по этому поводу, однако она решила не обострять, чтобы не превратить хрупкий, только наметившийся контакт с Мирским в еще одну бессмысленную пикировку.
— Сначала ты никто и звать тебя никак, — продолжил Дэн, сделав большой глоток, — влачишь жизнь бездомного щенка. Заметили — удача. Пригласили — праздник. Похвалили — восторг. Заплатили — победа. Покупаешь пиво, пельмени и закатываешь банкет.
— Никогда не поверю, что пельмени для тебя когда-то были роскошью, — не выдержала Василиса.
— Было очень по-разному! Я из нормальной, крепкой семьи. Но когда переехал из Владивостока в Москву, снял более-менее приличную квартиру, начал брать частные уроки, бюджет родителей реально просел, и пришлось экономить на всём. Так что я прекрасно знаю все оттенки вкуса майонеза в говяжьем «Дошираке» и помню: если его чуть передержать — он уже не «аль денте»… Хотя во всём есть своя прелесть, ибо это то время, когда тебя любят за то, что ты есть, несмотря на то, что у тебя ничего нет…
Или Василисе так захотелось, или в глазах Дэна реально промелькнула какая-то грустинка. Его облик вдруг стал более человечным, но она отгоняла это наваждение. «Не верь этому нравственному инвалиду!» — буквально вопил внутренний голос.
— Ну, а потом тебе предлагают роль и…
— Нет, — перебил Василису Дэн, — потом тебе предлагают сделку, где с одной стороны — абсолютно новые, сумасшедшие возможности, в том числе и роли, а с другой — какая-то жертва…
— А без неё никак?
— У меня не получилось.
— Духовное богатство трудно обналичить?
— Какая же ты язва, Василиса! Если бы я рисовал твой фамильный герб, изобразил бы Валькирию, несущую стрелы сарказма…
— Вообще-то я несу только добро. Просто не всегда доношу.
— Тогда побереги шпильки, Вася. Заповеди библейские проще соблюдать, лёжа на диване, но люди, ведущие овощной образ жизни мало кому интересны.
— Это точно не мой случай, — покачала головой Стрешнева, — у меня со школьных времен не было склонности к вегетарианскому образу жизни.
— А к чему была?
— Говорили, что только такие принципиальные дуболомы, как я, стараются высказать правду прямо в лицо. А те, кто поумней, выкрикивают её в спину с безопасного расстояния.
— У тебя, оказывается, были мудрые педагоги. Зря ты их не послушала.
— Мне бы это помогло?
— Ну, точно — не помешало бы. А тебе они не рассказывали про парадокс подлинности и убежденности?.. Не помню, чьего он имени…
— Что за парадокс?
— Чем больше уверенность в своей правоте, тем дальше может удаляться истина.
— Прикольно, но неверно.
— Какая ты непробиваемая… Вот скажи, тебя твои нынешние возможности полностью устраивают?
— Возможности у меня скромные, — согласилась Василиса, — зато потребности вконец обнаглели. И представь себе, пустой холодильник сегодня меня волнует больше, чем смысл жизни.
— Значит, ты на правильном пути, — удовлетворенно резюмировал Мирский, — и если постараешься меня не перебивать….
Василиса улыбнулась, кивнула и сделала движение рукой, будто закрывала рот на молнию.
— Когда тебя принимают в определенные круги, — Дэн изобразил указательным пальцем воронку, — ты не имеешь права экономить, тебя просто не поймут и отторгнут. Ты не можешь носить дешёвые часы, жить в бюджетных гостиницах и ездить на метро. Твоя одежда, аксессуары, дом — всё должно соответствовать заявленному статусу. Иначе даже не заметишь, как тебя выдавят из круга избранных. Метка «свой-чужой» в любой стае — атрибут обязательный.
Мирский уставился на свои навороченные часы Ulysse Nardin такими глазами, словно видел их впервые, щелкнул по циферблату, усмехнулся и спрятал хронометр под обшлаг мундира.
— Потом обостряется соперничество, ревность… — продолжил он медленно, словно вспоминая какие-то события. — Знаешь, Вася, я сто раз убеждался, что у зависти глаза намного больше, чем у страха. Чёрный пиар, это ведь не посты и не ролики в Тик-токе. Это тихое нашептывание на ухо твоим друзьям, спонсорам, продюсерам, какое ты редкостное дерьмо… Конечно же, на всякое действие всегда найдется противодействие, а на всякую завистливую хитрую задницу — болт. Но это, сука, так дорого…
Дэн вспомнил цифру «Итого» на счетах по поддержанию своего относительно честного имени.
— Кажется, что ты получил миллионный гонорар и забыл про безденежье… А когда приобрёл всё, что тебе полагается по статусу, на твоём счету — даже не по нулям, а глубокий минус… И начинается гонка по вертикали: чем больше зарабатываешь, тем больше обязан тратить, чтобы поддерживать нужный уровень жизни, чтобы соответствовать требованиям света. Поэтому денег хронически не хватает всегда.
— А какой тогда смысл в этом беличьем колесе? — искренне удивилась Василиса.
