Читать книгу 📗 "Царская дорога (СИ) - Чайка Дмитрий"
— Пошлина — десятая доля, — писец потерял к нему всяческий интерес. — Торгуй и уезжай поскорее. Тут вот-вот будет не протолкнуться от людей. Скоро сам господин наш, живой бог Усер-Маат-Ра-мери-Амон, да славится имя его, прибудет на праздник Сопдет, Госпожи нового года. Вместе со всем двором прибудет и даже с женами. Тебя тут просто затопчут.
— Да, мой господин, — старательно кланялся Безымянный. — Твой ничтожный слуга все понял. Он немедленно уедет отсюда, как только доделает все свои дела. И дня лишнего здесь не останется.
Писец важно кивнул и отвернулся. Слуга фараона даже не понял, что Безымянный только что сказал ему чистую правду. Именно так он и поступит. Сделает свое дело и уедет. Только он не будет спешить. Ведь он не какой-то там ремесленник, а самый настоящий художник.
1 На юго-востоке Испании существовала развитая эль-аргарская культура, но она погибла около 1550 года до н.э. Ее падение было стремительным и очень сильно напоминало Коллапс Бронзового века в Восточном Средиземноморье. Города были покинуты и сожжены, а богатые погребения исчезли. Общество очень быстро деградировало до родоплеменного строя. Полная аналогия с Пелопоннесом 12 века до н.э.
2 Именно просо и железные орудия произвели революцию в сельском хозяйстве иберов в начале Железного века. Климатическая ситуация в Испании того времени была настолько тяжелой, что нетребовательное к почвам и влаге просо быстро вытеснило пшеницу и даже ячмень. До этого периода находки проса в Испании — почти исключение.
3 Хапи — бог разлива Нила.
4 Звезда Сопдет — Сириус. Ей соответствовала богиня Сопдет, небесное воплощение Исиды. Восход Сириуса после семидесяти дней невидимости имел колоссальное религиозное значение, потому что знаменовал собой возрождение Осириса и победу вселенской гармонии Маат над хаосом Исфет. В этот год на описываемой широте восход Сириуса приходился примерно на 19 июля. В такие дни жертвоприношения часто приносил сам фараон, потому что он считался верховным жрецом всех богов.
5 Барис — в этот период плоскодонное речное судно, которое использовали для перевозки зерна и камня. Длина его приблизительно 25–26 метров. От него, пройдя через латынь, в русский язык пришло понятие «баржа».
6 Пер-аа — Великий дом. От него произошло греческое слово фараон.
Глава 8
Год 5 от основания храма. Месяц седьмой, Даматейон, богине плодородия и сбору урожая посвященный. г. Ашшур. Ассирия.
Далекое горное царство оказалось всего в десяти днях пути от Вавилона. Тут-то Кулли и ждал караван из Угарита, который должен был подойти после Дня Великого Солнца. Дорога, да еще и такая дальняя — дело ненадежное. Мало ли что в пути случится. Добираться сюда из Угарита не меньше полутора месяцев, а если хороший давать отдых людям и животным, то и все два. Время шло, и пока что Кулли не особенно беспокоился, понемногу распродавая свой собственный товар. Хозяйский-то он всегда продать успеет.
Город Ашшур, изрядно перестроенный великим царем Тукульти-Нинуртой, поначалу очень понравился купцу. Крутая гора, обведенная высокой стеной, венчалась двойной уступчатой башней, устремленной в небо. Кирпичный зиккурат оштукатурен и выбелен известью, отчего виден почти на день пути. Необыкновенное зрелище. Впрочем, храм Ашшура — главный здесь, потому-то царь Ашшур-Дан и потратил многие таланты серебра, чтобы привести его в такой блистательный вид. Ведь именно этот бог покровительствует городу. Столица растет, и склоны холма густо облепили глинобитные домики с черепичными крышами. Северная часть ее, построенная все тем же Тукульти-Нинуртой, имеет собственную стену, замыкавшую защиту города, где живут тысячи людей.
Ашшур не попал в огненное жерло несчастий, захлестнувших берега Великого моря, он отсиделся за горами, пустынями и реками. До него не докатились волны «живущих на кораблях». И лишь набеги арамеев терзали его границы. Они почти что прервали торговлю с западом, и это едва не разорило ассирийских купцов.
— Ох, несчастье, добрый господин, — горестно вздыхал хозяин постоялого двора и трактира, где кроме Кулли и его людей никого больше не было. — Что за жизнь пошла! Убытки сплошные!
Язык Ассирии — это тот же привычный аккадский, только говор самую малость отличается. Потому-то трудностей в общении у Кулли не было никаких. А поскольку скука тут неимоверная, то что бы и не поболтать. Трактирщик кажется мужиком невредным.
— Да вроде бы в порту лодки есть, и много, — лениво поспорил Кулли, который тянул пиво, отодвигая трубочкой плавающие на поверхности куски плотной гущи. В Вавилоне пиво варили куда чище, чем здесь. Можно было и без трубки пить.
— Так это разве много, — снова вздохнул купец, погладив густую белоснежную бороду. — Вот когда я молод был, это была торговля! Про этих проклятых ахламу1 никто даже не слышал. Хурриты на западе как мыши сидели, а из захваченного Вавилона добычу и рабынь везли… Ой, простите, господин. Вы же оттуда приехали… Не подумавши, ляпнул.
— Много потеряли торговли? — спросил Кулли, который его извинения пропустил мимо ушей. Ассирийцев в Вавилонии ненавидели люто. Они столетиями терзали ее города своими набегами. И из самого великого города их выгнали едва ли лет сорок назад. Потому-то запустение такое в некогда богатейшем Вавилоне.
— Да и трети сейчас не наберется от старых времен, — махнул рукой трактирщик. — С востока караваны шли, и с запада. А сейчас Ханигальбалат2 едва усмирили, и его князей. Я давно караванов из Каркемиша не видел, с тех самых пор, как от царя царей Хатти даже памяти не осталось.
— Дадут боги, снова пойдут караваны, — сочувственно произнес Кулли. — А что, почтенный, говорят, тут у вас драхмы стали чеканить, как у царей Талассии.
— Не знаю я, что за Талассия такая, — гордо вздернул бороду трактирщик. — Отродясь такой земли не бывало. А серебряные слитки по сиклю и полсикля у нас теперь именем царя клеймят. Доброе серебро, господин, и считать его удобно. Только мало его пока. Говорят, государь наш им жалование платит воинам из кисир шарри. По сиклю в месяц, а остальное дает зерном, шерстью и солью.
— Ч-чего? — тупо уставился на него Кулли. — Что за кисир шарри такой?
— Собственное войско царя, — охотно пояснил старик. — У нас ведь армия — это крестьяне вольные, которых царь на войну зовет, и знать на колесницах со своими людьми. А кисир шарри не сеют и не пашут, они день и ночь с оружием упражняются. Кисир — это войско в тысячу или две человек.
— А, понял, о ком ты говоришь, — махнул рукой Кулли. — У нас в Вавилоне их царским отрядом называют. Звери лютые, а не воины. Много горя принесли моей земле.
— Да, воины они изрядные, — довольно кивнул трактирщик. — У них сейчас тысячник новый, чужак. Откуда-то с запада его государь пригласил в наши земли. По-новому воевать учит царских людей. Странно. Как будто до этого они воевали плохо!
— Надо же… — рассеянно произнес Кулли, провожая заинтересованным взглядом фигуристую бабенку в длинном платье, с расшитым платком на голове. Женщина, почувствовав его жадное внимание, вздрогнула, опустила глаза и ускорила шаг.
— А скажи, почтенный, как тут у вас насчет баб? — спросил он. — Томление в чреслах такое, что того и гляди на стену полезу.
— С бабами у нас строго, — недобро зыркнул на него трактирщик. — Если мужнюю жену возьмешь — смерть. Если нетронутую девицу возьмешь — смерть.
— А с кем порядочному купцу развлечься тогда? — возопил Кулли, который без женской ласки изрядно истомился. — У вас тут целых два храма Иштар, а приличных баб там вообще нет!
— Ищи без покрывала женщину, — со знанием дела ответил трактирщик. — Это или рабыня, или шлюха. С ними легко договоришься.
— А они платки почему не носят? — заинтересовался Кулли.
— Потому что за такое дадут пятьдесят палок, горячую смолу на голову выльют и поставят голую у городских ворот, — весело оскалился трактирщик. — Вот почему! Говорю же, у нас бабы в строгости живут, не то что у вас. У нас, если баба какая свободного мужа в драке по его естеству ударит, ей палец отрежут. А ежели естество лечения потребовало, то ей глаза выколют.
