Читать книгу 📗 "Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович"
А через много лет странный случай произошел и с внуком. Он влюбился, и ладно бы в живого человека: как говорится, седина в бороду, а бес – в ребро! Нет, он влюбился в фотографию, точнее в девушку на фотографии. Был он как-то раз в Екатеринбурге, а сам он родился в этом городе, хотя позже переехал в Москву. Так вот, внук пошел посмотреть царские места, то есть места, связанные с пребыванием в Екатеринбурге царской семьи в девятьсот восемнадцатом году. От дома Ипатьева уже ничего не осталось, так как его снесли в семидесятых, а на месте дома построили Храм на Крови. Вот он и пошел его посмотреть. И увидел на ограде храма огромное фото царской семьи. Он и до этого его видел, конечно, так как после нескольких десятилетий забвения, в девяностых годах, эта тема стала очень популярной. Публикаций было множество. Но тут фото было очень большим, почти в человеческий рост. Одна из великих княжон привлекла внимание внука и так его зацепила, что все свое свободное время внук стал посвящать сбору материалов о ней – фотографий, статей, архивных документов, ее писем и писем к ней. А потом понял, что влюбился!
Потом внук умер, и его душа переместилась в тело деда, став единым целым с его душой. И тогда внук все понял! Понял, что это за крестик, чего всю жизнь не мог себе простить дед, понял, что они оба с разницей в век любили одну и ту же девушку, которую дед никак не мог спасти, но которую сумел спасти его внук. А ты спрашиваешь, почему я заглянул в шахту… Да потому и заглянул, что…
– Я все поняла, Коленька! – перебила его Маша. – Это Господь послал твою душу за мной! Это Божья воля! – Она перекрестилась.
Глянув ей в глаза, Николай понял, что она поверила ему сразу и безоговорочно. И помогла ей в этом искренняя и глубокая вера в Бога, не требовавшая никаких объяснений с точки зрения материалистической диалектики, или, как ее там, тенденции парадоксального явления. Божья воля, и все! Да и сам он, признаться, ну ничем иным объяснить все, что произошло с ним, не мог.
– Я не знаю, – продолжил он, – где нахожусь. То ли это прошлое моего варианта истории, то ли другого. В нашем времени существует теория множественности параллельных миров. В любом случае развилка уже произошла в тот момент, когда я вынул тебя из шахты. Даже раньше, когда сел в грузовик вместо Пашки Медведева.
– Значит, в той, другой истории я погибла? – Голос Маши дрогнул.
– Да, со всей семьей.
– Я че-то не пойму, – подала голос Катя, – ты мой брат ли че?
– Твой, твой, – засмеялся Николай, – но и внучатый племянник тоже. Только я, бабуля, никогда тебя не видел, потому что ты умерла в тысяча девятьсот двадцать втором году от голода.
– Как это?
– А вот так! И умрешь снова, если ничего не изменить.
– Но ведь история уже изменилась, если я жива, – возразила Маша.
– Изменилась. Для меня, для тебя, для Катюхи, моей семьи, односельчан, да и все, пожалуй. Все остальное идет как идет. И будет идти, если ты будешь доить корову и косить сено.
Маша опустила голову, а потом вдруг подалась вперед:
– Значит, ты знаешь судьбы всех людей, которые живут сейчас?
– Ну, не всех, конечно, но многих знаю. Тех, о ком помню.
– А о ком помнишь?
Поняв, что она имеет в виду, Николай вздохнул.
– Твой дядя, великий князь Михаил Александрович расстрелян в Перми еще в июне; в Алапаевске расстреляна сестра твоей матери, великая княгиня Елизавета Федоровна, убиты еще несколько великих князей и князей императорской крови, но каких именно, не помню.
Маша, не дыша, смотрела на него остановившимися глазами, судорожно вцепившись руками в край стола.
– Из тех, кто был с вами в Тобольске, расстреляли Татищева, князя Долгорукова, графиню Гендрикову и Шнейдер. Кажется, кого-то еще, но я не помню точно.
По-прежнему держась за край стола, Маша стала раскачиваться, прикрыв глаза, как от боли.
– Боже, Настенька! Бедная Настенька! – простонала она.
Николай знал историю фрейлины императрицы Анастасии Николаевны Гендриковой, близкой подруги великих княжон. После смерти ее матери царская семья окружила графиню Гендрикову заботой и вниманием, а та ответила им любовью и верностью. Говорят, что в Перми накануне казни чекисты спросили у нее: «Ну, раз вы так преданы им, скажите нам: если бы мы вас теперь отпустили, вы бы опять вернулись к ним и опять продолжили служить им?» – «Да, до последнего дня моей жизни», – ответила графиня. Ее убили четвертого сентября восемнадцатого года. Даже не расстреляли, а забили прикладами до смерти. Ей был тридцать один год. Но ничего этого Николай, разумеется, рассказывать не стал.
Маша заплакала. Он обнял ее и, стараясь утешить, сказал:
– Есть и хорошие новости: жива твоя бабушка, вдовствующая императрица Мария Федоровна.
– Бабушка? – Маша улыбалась сквозь слезы. – Где она?
– Сейчас в Крыму вместе с обеими твоими тетями, великими княгинями Ксенией и Ольгой, и их семьями. Там же твоя двоюродная сестра княгиня Ирина Юсупова с семьей, великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич с семьями, кто-то еще.
– Господи, – радостно ахнула Маша, – хоть кто-то жив! Тетя Ольга, Ирина – слава Богу, слава Богу!
– Кстати, Ольга Александровна опять беременна.
– Господи, какое счастье! – Слезы текли по Машиным щекам, но это уже были слезы радости.
Когда Маша успокоилась, она спросила, задумчиво глядя на Николая:
– Значит, большевики победили?
– Победили. А тебя это удивляет?
– Я не знаю. Я только не могу понять, почему народ пошел за ними, за такими, как эти…
Она не договорила, но Николай понял, кого она имеет в виду.
– Большевики разные. Есть вполне порядочные люди, но много и всякого отребья, которое пополняло партию с лета семнадцатого года. К сожалению, во многих случаях именно они правят бал. Особенно на местах. Многие в силу своей безграмотности сводят идею революции к простой физической расправе над несогласными под лозунгом «отнять и поделить». Но это лозунг люмпена, а не сознательного пролетария.
– Коля, – Маша посмотрела ему прямо в глаза, – а ты большевик?
– Нет, хотя в той жизни, в будущем, был членом КПСС – так с сорок шестого года стала называться партия большевиков. Я не большевик, я скорее сочувствующий, но далеко не по всем вопросам.
– КПСС – что это?
– Коммунистическая партия Советского Союза.
– А что такое Советский Союз? – последовал логичный вопрос.
– Это государство, которое образуется в двадцать втором году на территории бывшей Российской империи. Ну, кроме Польши и Финляндии.
– А… – хотела что-то спросить Маша, но Николай перебил ее.
– Каждый мой ответ о будущем будет вызывать твой новый вопрос. Давай все-таки вернемся к настоящему, это важнее. Ты спросила, почему победили большевики. Какими бы они ни были, но они смогли предложить народу ясную и простую программу, в результате реализации которой каждый получал, что хотел. В упрощенном виде это выглядит так: земля – крестьянам, фабрики – рабочим, мир – народам. Они вышли из войны, сути которой народ не понимал, они…
– Как это не понимал? – возмутилась Маша. – А защита Отечества?
– А от кого мы его защищали? Благородная цель помощи сербам работала только в начале войны, потом о ней забыли. Патриотический подъем тоже был хорош в начале. Если бы война была скоротечной, то все эти факторы сработали бы, но она затянулась. Миллионы мужиков были одеты в солдатские шинели и отправлены на фронт, при этом никто не потрудился им объяснить, за что они должны умирать. Защищать Отечество? Но на него никто не нападал! Тогда за что? За Черноморские проливы? Франция, Англия и Германия имели ясные цели в этой войне – передел мира! И в экономическом, и в политическом, и в территориальном аспектах! А Россия? За что воевала Россия? За веру, царя и Отечество? Вере никто не угрожал, царю – тоже, а об Отечестве хорошо разглагольствовать, когда у тебя дома в деревне твои близкие не пухнут от голода! Народу эта война была не нужна! Я два года провел в окопах, я знаю!
