Читать книгу 📗 "Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил"

Тут ко мне подошёл Каргин.

— Ну что там? Когда посадка у него будет?

— Виктор Викторович, не будем загадывать. Так что не отвлекайте, — тихо сказал я, стянув с себя верхнюю часть комбинезона.

Прошло несколько секунд, и я обнаружил метку Могилкина на индикаторе.

— Азимут 35, удаление 20, — показал мне его руководитель ближней зоны.

— Установил 150, — выдохнул в эфир Могилкин.

— Крен держи 5–7°. Так скольжение будет минимальным.

— По… понял, — ответил молодой лётчик.

— Вы хорошо сохраняете спокойствие, товарищ майор, — шепнул мне руководитель ближней зоны, который продолжал крутить экипажи, заводя их на посадку.

— Тут нервничать нельзя. Иначе и лётчик начнёт мандражировать.

Могилкин продолжал докладывать свои действия. Как я и думал, если поднял рычаг шаг-газ, значит отклоняй ручку управления вправо. Если нужно рычаг опустить, то ручку веди влево.

Я взял бинокль и начал искать вертолёт Могилкина.

— Вижу. Владимирович, что с ветром? — повернулся я к Шохину.

— Справа под 40 до 7 метров в секунду.

Я наклонился к руководителю ближней зоны и посоветовал, чтобы он заводил Могилкина левым разворотом. И со снижением.

— Хорошо. 501-й, влево разворот на посадочный.

— Эм… а я могу вправо.

Я помотал головой. Начнёт разворачиваться вправо, не сможет плавно снижаться.

— 501-й, левым разворотом, — дал команду руководитель ближней зоны.

— Понял. Влево на посадочный 178. Снижаюсь. Точку наблюдаю, — ответил Могилкин.

Сейчас на посадке у него ветер будет справа. Это ему облегчит пилотирование. Я посмотрел в бинокль, чтобы рассмотреть вертолёт и как он себя ведёт.

— Раскачал, — произнёс я.

Каргин всё это время сидел рядом с Шохиным и молчал. Виктор Викторович ждал посадку Могилкина, обтекая потом.

— Товарищ полковник, может вам водички холодной? — предложил ему Володя Шохин.

— Некогда. Посадку контролирую, — буркнул Каргин.

— Скорость 150, вертикальная сколько у тебя? — спросил я у Могилкина.

— 3 метра держу.

— Так и держи. Не раскачивай вертолёт. Энергично тормози с 30 метров, — сказал я, подойдя к окнам.

Ми-8 начал слегка дёргаться влево, но Могилкин удерживал его в створе полосы. Видно, что опускает рычаг шаг-газ ступенчато.

— Давай-давай, — услышал я за спиной тихий голос Каргина.

— Прошёл ближний. Готов к посадке, — доложил Могилкин.

— Посадку разрешил. Ветер 220 до 7 метров, — ответил ему Шохин.

— На высоте 10–15 — уменьши шаг на 1.5–2.5 градуса, — передал я подсказку Могилкину.

— Понял.

В голосе Могилкина ещё была нервозность. Ему немного осталось, чтобы посадить Ми-8.

Вертолёт подходил к земле и начал замедляться.

— Шагом поддержи вертолёт. Гаси вертикальную, — продолжал я подсказывать со стороны, когда вертолёт был уже у самой полосы.

Касание! Тут же вертолёт начал сходить с полосы.

— Двигатели, — напомнил я.

— Выключаем. Останавливаемся, — выдохнул в эфире Могилкин.

Получилось даже очень неплохо. Вертолёт сел, а съехав с полосы — освободил её для посадки остальных самолётов.

— Спасибо… — тихо сказал в эфир Могилкин.

Шохин посмотрел на меня, думая что я сам отвечу. Но это право принадлежит руководителю полётами.

— Это всего лишь наша работа. Всего доброго! — ответил Володя, и я отдал ему тангенту аварийной станции.

Только на полосу произвели посадку наши вертолёты, как Шохин поблагодарил меня за помощь, а вот Каргин не торопился с нами разговаривать. Зато он с касанием полосы крайнего самолёта уже поспешил доложить командующему.

— Так точно! Все на земле. Всё в рабочем порядке. Спасибо, — сказал Виктор Викторович и повесил трубку.

Сейчас он был похож на большого ребёнка в магазине игрушек.

— Разрешите, к Могилкину схожу, — спросил я.

— Да, конечно. Всем спасибо! Командующий доволен, — громко объявил Каргин.

Пожав всем руки, я спустился вниз и пошёл к Ми-8, который всё так же стоял рядом с полосой. Его уже подцепили водилом и начали буксировать на стоянку. Экипаж наверняка был в вертолёте, поскольку никого из них я не увидел идущими за Ми-8.

Только вертолёт проехал мимо меня, как из грузовой кабины выпрыгнул Могилкин и подошёл ко мне с докладом.

Выглядел парнишка уставшим. А ещё больше он был взмокший. При такой посадке это не мудрено.

— Товарищ майор, при выполнении полёта…

— Вольно. Молодец, — пожал я ему руку и похлопал по плечу. — Не страшно было?

— Да… как-то не заметил. Но пропотел, — улыбнулся Могилкин.

— Это я вижу. Пойдём к себе. А по дороге расскажешь, как у тебя путёвое управление отказало.

По словам молодого лётчика, по ним отработали с земли. С того самого хребта Джебель-Ансария. Произошло попадание в хвостовую балку, и от этого началась вся «свистопляска».

Я подошёл к вертолёту и обнаружил несколько попаданий крупнокалиберного пулемёта в районе рулевого винта.

— Думаю, что нам повезло, Александр Александрович, — произнёс за моей спиной Могилкин.

— Везёт тому, кто везёт. А вы действовали правильно. Всё как в Инструкции экипажу и в соответствии с указаниями руководителя полётами.

— Но вы же сами больше всего давали нам подсказок?

— Тебе показалось, — улыбнулся я.

Пока мы осматривали вертолёт, к нам подошёл и Тобольский с Батыровым. Вспотевшие, с широко открытыми глазами и кучей вопросов.

— Как действовал? — спросили Олег Игоревич.

— Что было? Кто отработал с земли? — следом за ним задал вопрос Дмитрий.

И таких вопросов было много. Могилкин аж потерялся, кому из этих двоих подполковников ему нужно первому ответить.

— Да я… как по Инструкции действовал, — выпалил молодой парень.

Я встретился взглядами с Тобольским и Батыровым. Думаю, что они поняли — парня надо отпустить.

— Могилкин, молодец. Ты свободен. А мы с Сан Санычем сами поговорим, — сказал Батыров, пожимая ему руку.

Отойдя в сторону, я пересказал произошедший авиационный инцидент. Не забыл я и про товарища Каргина сказать.

— Понятно. Этот Виктор Викторович метит на командира корпусом, когда уедет в Союз действующий, — объяснил Батыров, снимая с себя жилет НАЗа.

— Я чего-то не понимаю в армии? Тут что, какое-то место для получения званий? — спросил недовольно Тобольский.

Батыров вопросительно на него посмотрел. Димон ведь и сам сюда приехал не только по зову сердца и желанию вновь исполнить интернациональный долг.

— Как вариант, Олег Игоревич. Здоровый карьеризм. Вы мне лучше по операции расскажите, — сказал я.

Для армейской авиации всё прошло замечательно. Тобольский сказал, что все отработали на отлично. Цели уничтожены под корень.

— Осталось выяснить, как отработали самолёты, — произнёс Батыров.

Вечером объявили общий сбор лётного состава. Полковник Каргин собрал всех командиров в кабинете предполётных указаний. Совсем недавно был построен из сборных конструкций штаб полка. Там же было и это знаковое и столь нужное помещение.

— Запах ещё не выветрился, — жаловался Кеша, когда мы с ним сидели в классе.

— И жарко. Кондиционеры вообще не справляются, — обмахивал себя тетрадью один из лётчиков.

Причиной нерабочего состояния была простая вилка, которая не была вставлена в розетку. Оттого кондиционеры не работали совсем.

— Товарищи офицеры! — прозвучала команда от Бунтова, и все поднялись со своих мест.

В кабинет вошёл Каргин в сопровождении одного старшего лейтенанта и девушки-ефрейтора из нашего штаба. В руках у них был большой поднос и коробка. Места им были выделены у стены на отдельных стульях.

— Товарищи офицеры, прошу садиться.

Как только шум прекратился, а Виктор Викторович о чём-то быстро переговорил с Бунтовым и Батыровым, начался предварительный разбор.

— Итак, начнём с разбора нашей операции. Цели были достигнуты. Командующий Ограниченным контингентом передал всем благодарность за чёткую работу. Думаю, что все понимают, какую цель мы преследовали.