Читать книгу 📗 "Штурмовик из будущего 4 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич"

— Уразумел? — выдохся, наконец, контрразведчик.

— Да, вроде бы все понятно.

— Отлично. Тогда свободен. Да, если Круминя поинтересуется, зачем ты ко мне приходил…

— Я скажу, что проводили очередной допрос из-за случившегося возле театра, — покорно сказал экспат.

— Вот-вот. Заодно посмотришь на ее реакцию и послушаешь вопросы, что она станет задавать. Наверняка ведь захочет узнать, что мы нарыли на этих пацанов.

— То есть, они с немецкой разведкой связаны?

— Да ну, — презрительно пожал губы Карпухин. — Куда им. Разыграли дурачков в темную. Тот крендель, что к вам с Рыжковым в театре подошел, он среди местной гопоты невеликий, но все же авторитет. Ему сунули сотню-другую, показали вас издали, он и рад стараться. А остальные так…шелупонь.

И снова врешь, автоматически отметил про себя экспат. Эх, Дмитрий Вячеславович, зря ты так со мной. Очень зря! Что ж, выходит, ты сам напросился. Не взыщи теперь!

Глава 10

В летной столовой было довольно тихо. И это несмотря на то, что свободных мест за столами практически не осталось. Офицеры угрюмо молчали, вяло ковыряясь вилками и ложками в своих тарелках. И нет-нет, да поглядывали на отдельно стоящую табуретку, накрытую красной материей, на которой примостились два портрета, перевитые черными траурными лентами. Точнее, две увеличенных карточки с удостоверений. Две пары глаз с них смотрели на ужинающих людей: полковника Карманова и старшего лейтенанта Круминя.

Девушки-официантки, всегда такие доброжелательные, улыбчивые, предупредительные, как-то одним махом сникли, осунулись, у многих покраснели и припухли от слез веки. Начальство решило хоть немного снизить градус нелепой трагедии и распорядилось выдать «наркомовские». Подавальщицы разносили их по всем столам подряд, не делая ни для кого исключения, но ожидаемой разрядки не наблюдалось — летчики молча, без лишних слов, выпивали, а потом также молча продолжали сидеть за столами. Не слышалось привычных разговоров, тостов и шуток.

Третьей не хватает, думал про себя Григорий, уплетая не слишком наваристый суп с тушенкой. Есть хотелось просто зверски. А что делать — энергии потратил просто немерено. Третья фотка там должна была стоять. А что, разве овчарка Карманова — Вольф — не заслужила того, чтобы и ее помянули? Хотя, здесь вроде подобное не принято. Стоп, а ведь видел, видел как-то бойцов из взвода истребителей танков, что пили за своих погибших питомцев. Но, как бы то ни было, в любом случае смотрелось бы отлично. По крайней мере, с точки зрения Дивина.

Да уж, экспат совершенно не переживал по поводу случившегося, в отличие от остальных офицеров и сотрудников столовой. Еще чего не хватало! И свои сто грамм выпил без какого-либо надрыва и траурных слов. Взял, да и опрокинул в себя водку и торопливо занюхал ломтиком черного хлеба. А потом взялся за ложку и вновь принялся за «первое». Эх, сейчас бы борща!

— Товарищ майор, вы ведь с полковником воевали вместе? — тихо спросил у Дивина смутно знакомый капитан. Вроде бы из штурманов.

Экспат насупился. Какого хрена⁈ Ну вот зачем под руку-то? Когда я ем, то что?

— Было дело, — сказал он нехотя. — Давно уже. Я забыл про это почти.

— Как это? — вскинулся сидящий напротив Григорий подполковник. Этот был вроде из оперативного отдела штаба. — Забыли о боевом товарище⁈ Ну, знаете ли, это просто ни в какие ворота не лезет!

Дивин спокойно облизал ложку и аккуратно положил ее в опустевшую алюминиевую миску. Отодвинул посудину в сторону и потянулся за тарелкой с картофельным пюре и мясной поджаркой.

— Позвольте вам напомнить, что в штурмовой авиации не случайно Героя давали всего за десять боевых вылетов, — буднично проговорил экспат. — За десять! А почему, не задумывались?

— Потери? — капитан вопросительно взглянул на Григория.

— Потери — это слабо сказано, — экспат энергично заработал вилкой. — Бывало в начале войны так, что к нам пополнение утром приходило, а к вечеру из них и в живых никого не оставалось. Поди их, запомни. Нет, Карманов, конечно, чуток подольше задержался, но…

— Так он, если мне память не изменяет, по ранению выбыл? — нахмурился штабист.

— Кто⁈ — поперхнулся от неожиданности Дивин и закашлялся. Торопливо схватил стакан с компотом, чтобы промочить горло. — Что за чушь?

— Так он сам рассказывал.

— Слушайте больше! Сбежал он. Придумал для полкового врача обострение какой-то мифической болячки и сбежал, — грубо сказал экспат. — У нас очередные тяжелые бои начались и Карманов тут же смылся.

— Товарищ майор, ну зачем вы теперь так о нем? — вступился за погибшего полковника еще один офицер, что также сидел за их столом. Кто такой — Григорий не знал. — Есть такая поговорка: «О мертвых или хорошо, или ничего».

Дивин немного подумал и недовольно нахмурился.

— Глупая поговорка. Вредная. Так любую сволочь можно обелить. Уж простите, но привык говорить то, что думаю. Я летчик, а не дипломат. И плести словесные кружева не умею. Тем более, когда речь идет о подобных поступках. У нас мальчишки безусые шли в бой, сгорали, как свечки, но не драпали. А этот…

— Товарищ майор, можно вас на минуточку? Это срочно! — Карпухин легонько похлопал экспата по плечу. Вот ведь, снова подкрался незаметно. Нет, надо что-то срочно придумать на этот счет. Григорий с сожалением посмотрел на недоеденное «второе» и нехотя поднялся из-за стола.

— Прошу прощения.

— Ты что, совсем офонарел? — злобился контрразведчик, нервно вышагивая по кабинету. — Совсем думать разучился?

— А что такое? — лениво зевнул экспат. У него наступил откат, и больше всего сейчас хотелось упасть на кровать, накрыться с головой одеялом и придавить на массу минут эдак шестьсот. Или больше. Как повезет.

— Ты зачем штабным офицерам про Карманова всякие гадости рассказываешь? — остановился перед Дивиным Дмитрий Вячеславович. — По официальной версии и он, и Круминя погибли трагически.

— Ага, банально задраны волками! — заржал Григорий. — Охренеть, какой героизм. Может, их еще посмертно к ордену представить?

— Заткнись, Кощей! Не ерничай!

— Да пожалуйста, — пожал плечами экспат и потянулся за папиросами. — Считаете, что это трагедия — пусть будет по-вашему.

— Чего это ты вдруг такой покладистый стал? — подозрительно прищурился контрразведчик.

— Знаете, — Дивин глубоко затянулся и выпустил сизую струю дыма. — Я до одури рад, что наконец-то вывернулся из ваших шпионских игр. Просто невыносимое наслаждение от осознания того, что для меня вся эта история наконец-то закончилась! И теперь можно спокойно летать, не забивая себе голову всякими глупыми мыслями и наблюдениями за тем, кто что сказал, кто при этом как улыбнулся или заплакал и прочей вашей хитровыдуманной чушью.

— Чушью⁈ — немедленно взвился Карпухин. — Мальчишка! Да ты хоть представляешь, сколько у нас одним махом сорвалось оперативных комбинаций из-за их смерти? Какие перспективные операции накрылись медным тазом? Причем, утвержденные на самом верху. Собственно, именно поэтому я молчу в тряпочку про то, что сейчас творится в Москве! Скажу лишь, что на ушах и мы, и смежники стоят.

— Даже не начинайте, — хладнокровно попросил экспат, насмешливо улыбаясь. — Верите, до лампочки. Вот ничуть не интересно. Когда, наконец, окажусь снова на фронте — это да, жизненно. А кувыркаться в койке с девушкой, зная, что она является немецкой шпионкой — нет. Обрыдло!

Дмитрий Вячеславович прошел к своему месту и молча сел. Тоже достал портсигар, на крышке которого мелькнул какой-то рисунок — то ли всадник с шашкой, то ли древнерусский богатырь — и прикурил «беломорину».

— Ты их видел? В смысле, после того, как того…ну, ты понял.

— Мельком, издали, — нехотя сказал летчик. — Утром, когда переполох поднялся, мы из казармы все на улицу выбежали, но там бойцы из охраны аэродрома близко никого не подпускали. С того места, где я стоял, совсем чуть-чуть видно было.