Читать книгу 📗 "Сделай сам 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич"
И, как я знал, народ не то чтоб был особо счастлив. Всё же работа на конвейерной линии была действительно адовой. Ничуть не лучше, чем в угольном забое. По семь потов за смену с каждого сходило. Но и уж точно не роптал.
Никто их в плане денег не обманывал. Нагайкой не стегал. Права не ущемлял. Подношений наши мастера смен и участков не требовали — за этим мы следили строго, так как в реалиях российской фабричной жизни это была едва ли не норма, которую простые работяги жутко ненавидели. Работы опять же всегда — валом! Никто впустую не простаивал. Значит и зарплату за простой никто снижать не думал. Знай, крути свою «шарманку», чтоб точно заработать свою денежку.
А уж на фоне реальных деревенских заработков для батраков в 3 — 5 рублей за тот же самый месяц, мы их практически забрасывали «золотом» прям с ног до головы. Плюс помогали с осуществлением денежных переводов в Россию для оставшихся там семей. И люди то ценили сильно.
Но нынче, в свете грядущего запуска в эксплуатацию и постепенного выхода новейшего завода на свою полную мощность, нам предстояло сильно так ускориться с переброской рабочих кадров. О чём мы также ехали говорить на месте с тем же Генри Фордом.
Возможно, следовало нам попридержать слегка коней с запуском завода. А то ведь тысяч десять пар прямых рабочих рук нам точно не хватало, чтоб закрыть хотя бы одну смену. Пришлось уже сейчас планировать снимать их с прочих предприятий, в перспективе аж вдвое уменьшая производство там машин.
Но первым, кто перехватил нас по прибытии, оказался Сэмюэль Смит. Ставший, между прочим, аж трижды «королём» в Детройте.
«Король грузовиков», «лесной король» и «мебельный король». Вот кем он стал со временем благодаря сотрудничеству с нами. Как растворимый кофе! 3 в 1, хе-хе! У иных реальных королей титулов имелось меньше!
Правда причина нашей очередной встречи вышла вовсе уж печальной. Выяснилось, что прибытие очередного «русского десанта» в Детройт оказалось омрачено известиями о смерти одного из наших местных компаньонов. Всего за десять дней до нашего приезда, когда мы уже вошли в воды Атлантики, скоропостижно скончался от сердечного приступа бывший мэр города — мистер Уильям Коттер Мэйбери.
Хуже того! Он скончался, не оставив после себя наследников! И принадлежавшие ему 5% акций DAC теперь могли уйти на сторону — в руки благотворительной организации, которой он при жизни завещал вообще всё своё имущество. А оттуда уже кому угодно.
В общем, седых волос в одночасье прибавилось у всех. Тем более что именно Уильям Мэйбери отвечал за всё юридическое сопровождение работы нашей «весёлой компании» автомобилестроителей.
Хорошо хоть сама юридическая контора «Мэйбери, Лакинг, Эммонс и Хелфман», в которой он являлся старшим партнёром, никуда не исчезла и три прочих её совладельца уже выразили полнейшую готовность продолжать наше юридическое обслуживание на прежних условиях.
Ещё бы они отказались при таких-то ежемесячных отчислениях с нашей стороны!
— Это, конечно, не катастрофа. Но повозиться придётся, — охарактеризовал случившуюся трагедию Сэмюэль, когда мы с ним уединились для приватного общения в салоне его лимузина. — Я уже наведывался к руководству фонда, что претендует на получение акций нашего завода, и могу сказать одно, добровольно расставаться со столь доходным активом они не желают.
— Но ведь в соответствии с имевшимся у нас договором, мистер Мэйбери не имел права распоряжаться своими акциями каким-либо образом в пользу третьих лиц, за исключением близких родственников, предварительно не предложив их к выкупу нам, — привел наш единственный стоящий аргумент папа́.
— Только это и позволяет нам хоть как-то надеяться на возможность получить эти самые акции законным путём, мистер Яковлев, — чуть скривился Смит. — Он ведь их не продавал фонду и не отдавал в дар. А завещал. Потому у противоположной стороны имеются все основания считаться добросовестным получателем данных акций. В общем, уже сейчас могу вам гарантировать, что без судебного разбирательства здесь точно будет не обойтись. Уж поверьте мне. Но вот сумма, которую нам придётся выплатить за акции, коли суд вообще встанет на нашу сторону, будет напрямую зависеть от того, сколь много мы заплатим непосредственно судье. Он ведь может присудить к возмещению, как рыночную стоимость данных бумаг, так и номинальную. А не мне вам рассказывать, что разница там может идти в 20–30 раз, если не более!
Ну да. Реальной рыночной стоимости наших акций мы не знали, поскольку не выставляли их на биржу. И даже не собирались этого делать. Но те, к кому попал пакет ценных бумаг, ранее принадлежавший почившему мэру Детройта, вполне себе могли попробовать выбросить его на рынок. И не факт, что мы успели бы выкупить его весь целиком и полностью вперед иных интересантов. Бизнес-то у нас выходил сильно прибыльным и потому много кто желал бы в него влезть.
— Вы можете взять решение этого вопроса на себя, мистер Смит? — спустя пару минут поинтересовался отец, после того как мы обсудили с ним данный щепетильный момент на русском и пришли к выводу, что эти акции следует уступить Сэмюэлю. Всё же прежде мы удачно наложили свою лапу на часть акций ранее принадлежавшие Кейсу. И наш партнёр вполне мог затаить на нас определённую обиду по данному поводу. Его-то мы тогда не пригласили поучаствовать в той сделке. — Взамен мы не будем претендовать на их полный или же частичный выкуп в свою пользу, и вы сможете увеличить свою долю владения заводом с пятой части до четверти. — Да и таких денег, честно говоря, у нас сейчас уж точно не имелось. А потому в сложившихся обстоятельствах нам было легко и даже выгодно показать себя добропорядочными и не жадными компаньонами.
— Приятно иметь с вами дело, господа! — тут же мгновенно расплылся в улыбке наш собеседник. — Я, конечно же, так и так сделал бы всё от меня зависящее, чтобы никто лишний не влился в наш «закрытый клуб». Но на озвученных вами условиях, я вовсе вырву эти самые акции из чужих рук вместе с мясом и кровью, если то потребуется. Уж в этом можете не сомневаться! Уж где-где, а в Детройте моё имя значит много и для многих! И в связи с этим возникает ещё одни немаловажный вопрос. Как бы нам ещё выкупить у вдовы Кейса оставшиеся 25% акций? — закинул он удочку по поводу прочих ценных бумаг, вопросительно уставившись на нас.
— Нашей семье было бы достаточно ещё 10%, чтобы гарантированно сохранить за собой контроль над нашим главным детищем, дорогой Сэмюэль, — быстро переговорив со мной, озвучил тому наши чаяния папа́. — Всё же право управления 5% акций мы вынужденно передаём директору завода на всё время его трудоустройства. И потому по итогу именно в наших руках сохранялось бы лишь 55% акций предприятия. На остальное мы не стали бы претендовать. Но лучше б с этим было бы повременить. Сами понимаете — на носу запуск нашего крупнейшего завода и дополнительных забот сейчас нам стоит избегать.
— Тогда и этим вопросом займусь тоже. Как раз придётся поработать в долгую. Мгновенно это точно не решить, — удовлетворённо кивнул Смит, удостоверившийся, что русские партнёры готовы делиться если не полнотой власти, то деньгами уж точно.
Да, при этом его голос в совете директоров «Детройтской автомобильной компании» не становился решающим. Но, положа руку на сердце, следовало признать, что его собственных сил едва хватало на управление «Smith Motor Company» и бизнесов по деревообработке, отчего он и не стремился стать главным держателем акций DAC.
Но вот солидный пакет ценных бумаг этого предприятия желал иметь только для того, чтобы получать умопомрачительные выплаты по итогам года.
Правда, закрепить все достигнутые договорённости дружеским обедом не вышло. Сперва мы были заняты доставкой и размещением новоприбывших законтрактованных работников, а после тут же полетели на встречу с нашим новым полноценным партнёром.
— Господа Яковлевы! Рад! Очень рад вас видеть! — принялся активно трясти наши с отцом руки тот самый Генри, что мистер Форд, когда мы устало плюхнулись в гостевые кресла в его новом рабочем кабинете.
