Читать книгу 📗 "Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил"
— Вдобавок ко всему устно он начал угрожать вам и генерал-губернатору. Николай Семёнович приказал арестовать этого человека и этапировать в Петербург. Иван Васильевич может получить составленное полицией описание его внешности.
Платону Яковлевичу изложение этой истории явно было неприятно. Воцарилась неловкая пауза, я счел разумным промолчать и молчание прервал генерал.
— С небезызвестным вам оберштейгером Брусницыным, за которого вы решили похлопотать, получил отставку и тут же предписание следовать в Иркутск в ваше полное распоряжение. В Барнауле его взяли под стражу после получения соответствующего императорского указа и передали его мне, — очередное сногсшибательное известие повергло меня в шок и трепет перед решениями нашего Государя Императора.
Похоже детские игры закончились и от меня ждут в скором времени потоков золота.
— Я полагаю, что оберштейгер для вас будет ценным кадром, поэтому приказал в одной из повозок разместить его максимально комфортно. Но он похоже случившееся расценил как свалившееся на него несчастье и сейчас производит впечатление человека решившего уйти в мир иной, — генерал натянул поводья и хорошо обученная лошадь тут же остановилась как вкопанная.
Я расценил его действие как приглашение и повернулся чтобы позвать Петра и Ивана Васильевича. Генерал жестом приказал своему адъютанту тоже подъехать к нам.
— Иван, — генерал заговорил первым, обращаясь к своему старому боевому товарищу, — у подполковника возьми императорский указ касающийся господина Брусницына. Вам, Алексей Андреевич, дано право решать его судьбу, вы вправе своей властью подтвердить удовлетворение его прошение об отставке или оставить все как было на какое-то время. Я, как вы понимаете, самовольничать не в праве и подробности императорского указа оберштейгеру разглашать не стал.
— А о его семье в указе сказано? — поинтересовался я. Это наверное сейчас единственное, что возродит к жизни Льва Ивановича.
— Вы можете и это решать как вам будет угодно, — генерал пожал плечами.
Иван Васильевич тем временем получил у генеральского адъютанта императорский указ и ожидал моих распоряжений. Я взял бесценный для господина рудознатца государев указ и развернув, быстро глазами пробежался по тексту и протянул его обратно.
— Иван Васильевич, займитесь господином оберштейгером. Для начала пусть его осмотрит наш черемховский врач, — в Черемхово Иван построил больничку на двадцать мужских и женских мест. При ней была и врачебная амбулатория.
Больница с амбулаторией были укомплектованы кадрами в первую очередь. Они оказывали медицинскую помощь нашей стройке.
— Льву Ивановичу от моего имени передайте, что Государь дал мне право окончательно решить вопрос с его отставкой. Если он подаст прошение, я его сразу же удовлетворю. Независимо от этого я предлагаю господину Брусницыну поступить на службу в компанию. Его сыновьям, обучающимся в Петербурге, я назначу персональные стипендии. И распорядитесь об организации немедленного переезда семьи господина Брусницына в Иркутск, если он примет моё предложение. Анна Андреевна полагаю этим уже занимается, но подстраховаться не помешает.
Я на несколько секунд замолчал, анализируя свои распоряжения. Так вроде ничего не забыло.
— Петр, вы едите вместе с Иваном Васильевичем. Полагаю, что ответ господина оберштейгера будет незамедлительным. Привезете мне его.
Генерал Антонов с улыбкой выслушал мои распоряжения и когда мы продолжили путь прокомментировал их.
— Ни на секунду не сомневался в вашей реакции, Алексей Андреевич. Но хотел бы вас предупредить об элементарной осторожности. В моей свите есть жандармские соглядатаи. В своих офицерах и нижних чинах, которые следуют со мною сюда прямиком с Кавказа, я уверен. Да только кроме них есть еще два десятка приставленных к моей персоне после моего назначения и утверждения Государем.
Подробностей назначения нового генерал–губернатора я конечно не знал и внимательно слушал Платона Яковлевича.
— Кавказским наместником мне было приказано убыть в подмосковное имение жены и ждать там нового назначения. На второй день мне пришло приглашение в Лавру. Я достаточно близко знаком с Серафимом, епископом Новгородским и первенствующие членом Святейшего синода, — когда генерал начал свой рассказ я сразу же понял, что наконец-то сейчас я услышу то, что объяснит мне многое из неизвестного мне.
— Руку митрополита и стиль его письма я великолепно знал, вдобавок он напомнил о подробностях одной нашей беседы, — продолжал тем временем генерал. — Поэтому сомнений в подлинности письма у меня не возникло. Митрополит просил меня сразу же приехать на богомолье в Лавру, там со мною встретится его посланник и устно передаст какую-то просьбу.
Платон Яковлевич опять пришпорил своего скакуна и мы вновь оторвались на достаточно приличное расстояние от нашего сопровождения.
В отсутствии Ивана Васильевича и Петра моих людей возглавил естественно Анри и оглянувшись я отметил, что казаки Авдея грамотно разобрали генеральское сопровождение, а он сам скачет последним и как заведенный крутит головой контролируя весь кортеж. Ланжерон же был впереди всех всем своим видом показывая готовность к действию.
У нас была разработана система тайных команд, которые знал только узкий круг моих людей. Она появилась во Франции во времена игр со смертью с графом Белинским и с тех пор только совершенствовалась.
Сигнал об отсутствии опасности я еще не подавал и генерал наверное правильно оценил действия моей охраны.
— С ваши людьми наверное на узкой дорожке наверное лучше на сталкиваться и это, Алексей Андреевич, очень правильно, —дав такую лестную оценку действиям моей охраны, генерал без какой-либо паузы продолжил свой рассказ.
— В монастыре ко мне подошел келейник митрополита, тоже Серафим. Наша беседа, если это так можно назвать, было достаточно короткой. Монах сказал, что Государь хочет предложить мне назначение на должность генерал–губернатора Восточной Сибири. Если я соглашусь, то утверждение последует в этот же день и я буду произведен в генералы от кавалерии. Моей задачей будет всемерное способствование вашей миссии. От её успеха будет зависеть будущее России. Наши недруги хотят уничтожить православие и само Отечество, расчленив его и поработив русский народ. Безумцы, вышедшие на Сенатскую площадь, это проба пера. Самое ужасное, что сделали эти безумцы, это то, они не оставили Николаю Павловичу никаких вариантов действия как императора, сделав из него Николая Палкина. И за ними, к сожалению, последуют другие, — заслуженный боевой генерал последние слова произнес с такой болью, что у меня спазмом сжало горло.
Генерал некоторое время ехал молча, погруженный в свои мысли.
— Изменить ход вещей в Европе вы не в силах, но за Уралом и на Востоке вам возможно удастся создать новый центр российской силы и в итоге посрамить наших недругов. Вы уже сейчас почти безумно богаты, но ваше богатство ни что по сравнению с богатством и силой тех, кто не даст вам свободу действий в Европе. Но здесь у вас есть шанс с ними договорится и они не будут вам мешать.
Достаточно длинный рассказ Платона Яковлевича я слушал, говоря штампами, превратившись в слух. То, что я услышал объясняет многое и ставит как говорится точки над и. Но последние фразы почти взорвали мне мозг.
Я никогда не сомневался, что причиной многих «зверств» николаевской эпохи была травма полученная императором на Сенатской площади и еще больше в процессе следствия. А вот то, что он хочет с моей помощью изменить неблагоприятный для Отечества ход конечно удивительно.
Всякие теории заговора, рассуждения о каких-то «мировых правительствах и закулисах» якобы правящих миром чуть ли не со времен Александра Македонского или Кира Великого, я слышал в своем 21-ом веке в огромном количестве и частенько посмеивался над всем этим.
Но сейчас от услышанного я буквальном смысле слова остолбенел. Мне в 19-ом веке высокопоставленный имперский чиновник, целый генерал-губернатор огромной Восточной Сибири, говорит именно об этом! И говорит это со слов человека, который сейчас лицо номер один в нашей православной церкви!
