booksread-online.com

Читать книгу 📗 "Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус"

Перейти на страницу:

А вот антоновский бипланчик «не взлетел», причем по трем причинам сразу. Во-первых, он просто в производстве оказался почти втрое дороже мясищевского «Сокола» — так самолетик на заводе обозвали, Владимира Михайловича даже не спрашивая. Во-вторых, он потреблял авиационный бензин, а не простой автомобильный, и потреблял его тоже втрое больше. А в третьих, хотя «Сокол» поднимал в полтора раза меньше груза, летал он вдвое быстрее — так что детище Антонова так и осталось чисто сельскохозяйственной машиной, выпускаемой в малых количествах на заводе в Киеве — и там объемы производства даже не планировались свыше полусотни штук в год. Правда, тут еще и чисто «политический» фактор сыграл: после того, как убрали Хрущева, большинство его инициатив начали сильно зажимать. Но в любом случае в руководстве решили, что мясищевская машина куда как лучше и завод в Шахунье готовился к расширению не по чьей-то дурости, а в силу совершенно объективных причин.

А еще одной «объективной причиной» стало то, что студенческое КБ под руководством Мясищева разработало свою уже версию сельскохозяйственного самолета. Тоже грузоподъемностью в полторы тонны, как и у Ан-2, но уже совсем «сельскохозяйственного»: у него максимальная скорость была в районе ста двадцати километров, а еще у него были пластмассовые крылья. И один ветлужский мотор! Причем они не просто его спроектировали на бумаге, а делать его начали, сразу в трех экземплярах, как раз на заводе в Шахунье. Правда, готовые крылья туда товарищ Мясищев откуда-то из другого места притащил (ну не было в Шахунье опыта работы со стеклопластиком, и оборудования нужного не было), но еще до лета самолетки эти должны были уже подняться в небо. А сам Владимир Михайлович, сообразивший, как в КБО дела делаются, заехал ко мне в университет и мы с ним долго беседовали про перспективы строительства таких самолетиков.

Правда, после его визита меня вызвал Андрей Николаевич и поинтересовался, на каких выпускников университета собирается претендовать товарищ Мясищев — как раз ректор занимался подготовкой планов распределения очередного выпуска и ему не хотелось влезть в очередной скандал с оборонными министерствами по этому поводу. А я таким образом узнал, что «товарищ Мясищев вернул доверие товарища Сталина» и заново формирует состав своего нового КБ. Новость для меня была хорошей, но ректору я ничего интересного сообщить не мог: Владимир Михайлович со мной обсуждал совсем другие вопросы.

И совсем уже «третьи» вопросы заботили меня, в основном касающиеся учебы. То есть не учебы как таковой, а «направления учебного процесса» в интересующую меня сторону. В чем мы уже плотно начали «сотрудничать» с Юрием Исааковичем: он теперь чуть ли не половину своего рабочего времени проводил за решением сформулированных мною задач. Ну как сформулированных: я ему просто рассказал кое-что относительно «оптимальных схем построения вычислительных машин». Не совсем, конечно, оптимальных, но на нынешнем этапе развития конструкторской мысли в этом направлении они позволяли получить нужный результат с гораздо меньшими усилиями. То есть я так думал, хотя очень скоро понял, что в чем-то серьезно ошибся: я-то предложил для начала реализовать что-то вроде «упрощенного» RISC-процессора с восемью арифметическими командами, двумя для переходов и четырьмя для обращения к памяти — а оказалось, что в машине Брука (которая была вообще-то самым первым советским компом) команд вообще было только семь!

Еще я «ошибся» насчет элементной базы: мне Мария Тихоновна сказала, что на «Светлане» серийно производятся (причем еще с довоенных времен) маленькие электронные лампы, прекрасно работающие на частотах до шестисот мегагерц. У них, правда, был один заметный недостаток: срок службы у них было… такой же, как и у всех других радиоламп — но для начала «и так сойдет». Вот что мне в товарище Неймарке понравилось очень, так это бьющий через край энтузиазм и умение «заражать» этим энтузиазмом народные студенческие массы, так что уже к концу февраля в университете больше половины студентов в той или иной степени приняли участие в разработке «собственного компа». Я тоже участие принял: достал для университета шесть тысяч этих самых радиоламп…

А еще я составил (сам, тут пришлось мозги напрячь очень сильно) разработал логическую схему будущего агрегата. Совсем логическую, по сути — почти что «релейную», где «простыми двоичными элементами» моделировались устройства, выполняющие ту или иную команду. Правда, как эти «логические блоки» перевести в электронные схемы, я и понятия не имел — но народ-то такому учился, и учился у людей, которые это знали!

Все же, подозреваю, никто бы (включая Юрия Исааковича) даже не почесался бы заняться такой работенкой — но я «придумал» память на ферритовых сердечниках и не просто придумал, а даже договорился с заводом, выпускающим ферриты для горьковской радиопромышленности, о том, что они — специально для меня — изготовят «полную трехлитровую банку» таких сердечников диаметром по миллиметру. Та же Мария Тихоновна, когда я ей показал «придуманную мною схему», подтвердила, что «это должно работать», а затем, узнав, что производство сердечников уже запущено, поинтересовалась:

— Вот скажи мне, Шарлатан: ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь, будет ли это работать? Не дожидаясь результатов исследований?

— Я так вообще никогда не делаю. Я сначала думаю, как что-то будет работать и куда это в работающем виде можно будет деть — а потом просто пробую, как оно на самом деле получится. Ведь если не попробовать, то и узнать не выйдет, чушь я придумал или что-то действительно работающее, а исследовать что-то в уме я просто не умею, мне это в руках подержать обязательно нужно.

— Ну да… правда, если мне память не изменяет, чушь ты еще ни разу придумать не смог. И, кстати, Григорий Алексеевич Разуваев так же теперь думает: он сказал, что придуманный тобой способ нанесения очень тонких металлических покрытий выглядит очень интересно. Тогда последний вопрос: ты всерьез хочешь новый завод радиоламп строить?

— Уже не хочу, завод вторую неделю как строится.

— А если у нас разработать нужные тебе лампы просто не получится?

— Откровенно говоря, я не думаю, что у вас что-то не получиться может. Но если вдруг — а чудеса иногда все же случаются — то я любом случае я еще ни разу не видел, чтобы пустые цеха не пригодились для устройства в них какого-нибудь производства. Не получится радиолампы там выпускать, так будем производить чайники или микроволновки.

— Микроволновки? Это что?

— Ну, до войны еще какой-то дядька придумал у нас, в Горьком, нагревательный прибор на магнетроне делать, микроволновая печь называется.

— Я что-то об этом слышала, американец, вроде Спенсер его фамилия, после войны такую изобрел.

— Ага, как же! Я в нашей патентной библиотеке наш патент нашел, тридцать шестого года. Магнетрон придумал швейцарский немец, а конструкцию печки у нас в Горьком изобрели. Кстати, нужно будет в любом случае их производство наладить… Но вы все же лампы-то нужные изобретите!

— С клистроном мы уже теоретическую часть проработали, в следующем месяце попробуем лампу на пять киловатт изготовить уже. То есть делать ее начнем, а вот с миниатюрными лампами я, честно говоря, причин возиться не вижу, их же на «Светлане» достаточно выпускают.

— А я придерживаюсь другого мнения. Вы с Разуваевым-то еще раз поговорите, пусть он и для катодов маленьких ламп процесс нанесения рениевых покрытий отработает, а то чего он всякие реактивы-то портит! А если еще что-то придумать относительно золочения сеток и анода…

— А это зачем?

— Сдается мне, что это сильно шумы уменьшит и ресурс ламп увеличит…

По поводу увеличения ресурса у меня были глубокие сомнения, но в бытность мою в Заокеании общался я с нашим разработчиком каких-то геологических датчиков, который раньше работал в компании Макинтош Лаб. Не в той, в которой Джобс компы делал, а в компании, производящей звуковые системы высшего класса (и которая даже называлась по-другому: McIntosh Lab) — и вот он рассказывал, что работая там, он как раз занимался разборкой радиоламп со «Светланы», которая у тому времени оставалась единственной в мире фирмой по их серийному производству (единственной, о существовании которой за границей известно было), и в лампах как раз золотили сетки и аноды перед тем как собрать их обратно. И занимались они этим, чтобы улучшить какие-то характеристики и увеличить долговечность буквально в разы, если не на порядки: переработанные таким образом лампы за десять тысяч часов наработки вообще никак не деградировали. А если сейчас получится получить хотя бы примерно такие же результаты, то будет просто прекрасно: я все еще помнил, что наработка ламповых ЭВМ на отказ составляла буквально часы из-за того, что какая-то лампа в них (из многих тысяч) просто перегорала и агрегат прекращался в большую электрическую печку…

Перейти на страницу:
Оставить комментарий о книге
Подтвердите что вы не робот:*

Отзывы о книге "Шарлатан 3 (СИ), автор: Номен Квинтус":