Читать книгу 📗 "Шайтан Иван 6 (СИ) - Тен Эдуард"
Арчибальд растерялся от столь неожиданного поворота. Он сидел, уставившись в пространство, мысленно взвешивая услышанное.
— Кстати, Арчибальд, — добавил посол, словно мимоходом, но с отчётливой ноткой предупреждения, — главарь той «шайки» — не какой-нибудь разбойник. Это полковник. Граф. Командир батальона пограничных казаков. Если вам это о чём-то говорит.
— Я думаю, нам следует принять вызов, — неожиданно твёрдо высказался Дэвид Генворд. — Отказ будет расценен здесь как трусость. Но — он сделал ударение на слове, — требовать по пятьсот фунтов на каждого! И поединок — исключительно на шпагах. Сомневаюсь, что этот полковник — лучший клинок империи. — Дэвид повернулся к Донверу, в его взгляде мелькнула насмешка. — Арчибальд, вы же учились в Оксфорде. Всем известно, что выпускники Оксфорда отменно владеют клинком.
— Дэвид, — отозвался Арчибальд, морща лоб, — фехтование — не основной университетский предмет. Не стану отрицать, что уровень преподавания высок, и… да, я входил в пятёрку лучших на курсе. — Он перевёл взгляд на посла, в глазах читалось сомнение. — Господин посол, вам не, кажется, что в этом всём… какой-то подвох?
— Не думаю, что русские изобрели особую уловку, — задумчиво ответил Баркли. — Скорее, у меня сложилось впечатление, что император абсолютно уверен в умении своего казака. — Посол сделал многозначительную паузу. — А что, если его величество потребует поставить тысячу фунтов с нашей стороны? Я не могу использовать средства посольства в подобных… авантюрах.
Арчибальд снова погрузился в молчание, пальцы нервно барабанили по ручке кресла. Наконец, он поднял голову, в глазах загорелся вызов.
— Хорошо, — произнёс он отчётливо. — Граф, моя личная расписка на тысячу фунтов будет для вас достаточной гарантией?
— Вполне, — кивнул Баркли, скрывая облегчение.
— Тогда примите вызов, — заявил Арчибальд, вставая. В его голосе зазвучала надменная решимость. — Преподнесем урок этим наглым варварам, возомнившими себя цивилизованными людьми.
Глава 18
Последовало приглашение на аудиенцию к Его Императорскому Величеству. Узнав, что я беру с собой Мурата, Мелис заволновалась и принялась наставлять сына: как держать осанку, как обращаться к Государю, чего ни в коем случае нельзя делать в стенах дворца. Мы облачились в парадные черкески и отправились в Зимний дворец.
Ровно в назначенный час адъютант Его Величества распахнул перед нами высокие двери кабинета.
— Здравия желаем, Ваше Императорское Величество! — отчеканил я, склоняя голову.
В просторном кабинете, помимо императора, находились цесаревич Александр Николаевич и граф Бенкендорф. Николай Павлович с легкой улыбкой окинул нас взглядом, внимание его сразу привлек Мурат. Мальчик стоял навытяжку, грудь колесом, подбородок гордо поднят — точь-в-точь как учила мать.
— Здравствуй, граф, — приветствовал император, — а спутника своего не представишь?
Прежде чем я успел открыть рот, Мурат решительно шагнул вперед:
— Я — Мурат Омаров! — громко и четко, с достоинством, выговорил он каждое слово. — Сын аварского хана Хайбулы, сына Омара! — Он на мгновение заколебался, детское любопытство пересилило наставления, и он, уставившись прямо на императора, спросил с неподдельной искренностью: — А ты… правда русский царь?
В кабинете на секунду повисла тишина. Бенкендорф сдержанно кашлянул. Цесаревич прикрыл рот рукой.
— Правда, — совершенно серьезно ответил Николай, чуть склонив голову. — А что, не похож?
— Почему? Я верю! — торопливо сказал Мурат, вдруг осознав, что его вопрос мог показаться дерзким. — Просто… я раньше никогда царей не видел. — Щеки его залил яркий румянец.
Не выдержав детской непосредственности, сначала тихо фыркнул цесаревич, затем не смог сдержать улыбки Бенкендорф, наконец, рассмеялся и сам император. Мурат стоял, потупившись, всем видом выражая смущение.
— Прости, Мурат, сын Хайбулы, — успокоившись, проговорил Николай, и в его голосе зазвучала неподдельная теплота. — Просто я не думал, что ты такой юный, но уже столь гордый. Чем же ты занимаешься, Мурат?
— Служу в Пластунском батальоне полковника! — снова выпрямившись, гордо отрапортовал Мурат.
— Даже так? — искренне удивился император. — И кем же, если не секрет?
— Пока вольным пластуном. А полковник обещал, — с важностью пояснил мальчик, — как отучусь в кадетском корпусе, возьмет меня на службу офицером!
— А почему, Мурат, ты хочешь служить именно в батальоне, а не, предположим, в гвардии? — мягко поинтересовался Николай. — Это же весьма почётно.
— Нет, не хочу, –уверенно покачал головой Мурат. — Там далеко. От дома. От отца с матерью. Я у них один сын. Сестра выйдет замуж — они и вовсе одни останутся.
— А что, — император наклонился чуть вперед, в его голосе звучало искреннее удивление и мягкая снисходительность, — некому позаботиться о твоих родителях, пока ты будешь служить?
Мурат широко раскрыл глаза, его лицо выражало полнейшее недоумение.
— Почему о моих родителях должен заботиться чужой, — с неподдельной, детской искренностью произнес он, — если у них есть я?
Николай Павлович замер на мгновение, глядя на мальчика. Потом тихий, теплый смешок вырвался у него, и он медленно покачал головой, словно признавая поражение в этом невольном споре о сыновнем долге.
— Ты убедил меня, Мурат, сын Хайбулы, — проговорил император с неожиданной теплотой и уважением в голосе. — Твоя верность семье делает честь тебе и твоему роду. — Он повернулся к начальнику III Отделения, и его тон вновь стал властным, деловым: — Александр Христофорович, устройте этого молодого человека. Определите его в кадетский корпус немедля. А по окончании — в военное училище по его выбору и способностям. Все расходы — обеспечение, обмундирование, содержание — принять на мой личный счет.
Граф Бенкендорф, сохраняя бесстрастное выражение лица, лишь чуть склонил голову в почтительном поклоне:
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество. Будет исполнено в точности.
— Сегодня ты — мой гость, Мурат, — объявил император, и в его голосе зазвучала отеческая доброжелательность. — Тебе покажут дворец, а затем я жду тебя за обедом.
Мурат, вспомнив наставления матери, сделал глубокий, почтительный поклон, по-горски прижав правую ладонь к груди:
— Благодарю тебя, царь! — искренне произнес он. — Только… — мальчик чуть замялся, но решился, — я не могу обедать один. Без полковника.
Николай Павлович усмехнулся, оценивая эту верность командиру.
— Несомненно, Мурат. Полковник граф Иванов-Васильев также приглашен. — Он кивнул стоявшему у дверей адъютанту. — А теперь, юный воин, ступай. Нас ждут дела империи.
Мурат, сияя от счастья и гордости, еще раз поклонился и вышел, бережно сопровождаемый адъютантом, который мягко взял мальчика под локоть, направляя его в бесконечные анфилады дворца.
Когда дверь за ними закрылась, император обвел взглядом цесаревича и Бенкендорфа. На его лице еще светилась улыбка, вызванная Муратом.
— В такие годы… — задумчиво произнес Николай, — а столько благородных качеств в этом дите уже явлены. Искренность, верность, сыновняя любовь… — Император повернулся ко мне. — Скажите, Пётр Алексеевич, все ли горские дети таковы?
— В подавляющем большинстве своем — да, Ваше Императорское Величество, –ответил я. — Уважение и почитание родителей, верность семье и роду — основа их воспитания с колыбели. Хотя, как и в любом народе, исключения, увы, встречаются. Не всякая семья свободна от… недостойных отпрысков.
Император кивнул, выражение его лица постепенно становилось все более сосредоточенным, деловым.
— Что ж, теперь, граф, — проговорил Николай, его голос вновь обрел привычную властную твердость, — обратимся к вашим делам. Поведайте нам о них.
Мне пришлось кратко изложить все значимые события, случившиеся со мной за это время. Даже в сжатом виде повествование заняло больше часа. Цесаревич и Бенкендорф слушали с неподдельным вниманием, лишь император время от времени останавливал меня резким жестом, требуя уточнить ту или иную деталь.
