Читать книгу 📗 "Спасти СССР. Реализация (СИ) - Большаков Валерий Петрович"

Да мне и сейчас неуютно. Сунувшись к оконцу, заделанному грязным, битым стеклом, я малость успокоился — никто коварно не подкрадывался к обреченному дому. Предвечерний сумрак густел, но любое вторжение выделится на снегу, как клякса на чистом листе.

Я ухватился за медную проволоку, торчавшую из керамзита, и вытащил прикопанную сумку со шпионским хозяйством.

Длинноволновый приемник тихонько брякнул в банке из-под кофе «Бон». Задев раму слухового окна, коротко звякнула импровизированная антенна. Проволоку я накрутил на ржавую трубу — с заземлением надежнее. Не запеленгуют.

Контакты — к клеммам «Кроны»… Штекер наушников — в гнездо… Готов к труду и обороне.

На часах — без десяти шесть. Еще две минуты…

Деловито достаю блокнот, расписываю ручку… Прислушиваюсь — безлюдный дом, смиренно ожидавший сноса, издает тихие шорохи и трески, как будто здешние призраки и впрямь затевают унылый балет.

Я бережно тронул колесико настройки, выводя на нужную волну. Минута осталась…

Без восьми шесть в наушниках толкнулся ясный и четкий женский голос:

— Передаем данные калибровки для пятой линейной партии геологоразведки! Четыреста тридцать семь, три двадцать два, двести одиннадцать…

Сосредоточенно сопя, я чиркал число за числом. Многовато циферок, однако… Чем, интересно, так обеспокоились товарищи чекисты?

Выдержав паузу, «радистка Кэт» повторила передачу. Ошибок не было, и я, пока светло, достал очередную страницу из шифроблокнота.

Буква за буквой являлись мне, вырастая из цифровой россыпи, и кривая улыбка всё сильнее перекашивала мое лицо.

Товарищ Андропов и его присные задавали «Сенатору» те же самые вопросы, с какими цэрэушники обращались к «Страннику»!

Я шепотом выругался.

«А чего ты, собственно, хотел? Устроили тебе испытание с почерком, и всё? Отныне будешь на доверии? Фиг! А это еще что?»

Последняя строчка шифровки увязывала обе моих инициативы, любезно предлагая сообщить о закладке по телефону. Номер и пароль с отзывом прилагались.

Я глубокомысленно хмыкнул. Весною комитетчики согласились с моим «рационализаторским предложением» — слать задания по радио — и я обезопасил себя по части вопросов. А вот ответы…

Тогда в мою умную голову пришла не самая лучшая идея: отправлять на адрес КГБ сразу два письма — в одном я указывал бы место тайника, а в другом — схему закладки.

Такой «модус операнди» почти исключал перехват секретной информации западной разведкой, но вот захват самого секретоносителя советскими контрразведчиками… М-да.

Я прекрасно помнил, как чуть не попался у почтового ящика прошлой зимой… А тут мне предлагают просто звонить!

Взвесив pro и contra, я пришел к выводу, что кагэбэшная инициатива оптимальна. Мне даже трубка монтера не понадобится, только voice changer. Можно же в любой автомат заскочить — говорю, где закладка, и вешаю трубку. За какие-нибудь пять-десять секунд спецы из Большого дома ни за что не сумеют определить, из какой телефонной будки звонили, а этих будок в Ленинграде — десятки тысяч!

— Ла-адно…

Я сжег листки, напряженно размышляя. Если это перепроверка, а это она, то благополучно пройти ее можно лишь одним способом — «Сенатор» должен выдать очередную порцию послезнания, продемонстрировать свою сверхинформированность, то есть то, чем юный математик под псевдонимом «Волхв» не обладает в принципе, довольствуясь элементарной логикой.

— Не печалься, Ю Вэ, ступай себе с богом, — бурчал я на манер золотой рыбки, осторожно спускаясь по темной лестнице, — будет тебе четырнадцатое письмо!

Вечер того же дня

Московская область, Внуково

Громыко здорово устал за день, хоть и без того паршивого надлома, коим человека отягощает возраст. Прибыв на дачу, «Мистер Нет» обнаружил, что Густав уже дожидается его, попивая чаек с баранками.

— Извините, ради бога, заработался! — министр покаянно развел руками.

— Ну, что вы, Андрей Андреевич, — резво встав, Густав крепко пожал протянутую руку. — Сам такой! Хоть отдохнул тут у вас, хе-хе… Польша?

— Она… — буркнул Громыко, раздраженно сдергивая галстук. — Терпение, похоже, лопнуло даже у Леонида Ильича! На двадцать восьмое декабря назначен внеочередной пленум ПОРП, и мы сделаем всё, чтобы Первым секретарем избрали Мирослава Милевского. А дальше… на войне, как на войне! — он хмыкнул невесело. — Перечитывал перечень мероприятий… как будто план контрнаступления! Северная группа войск в полной боевой… От Варшавы до Кракова — повальные и одномоментные аресты самых опасных, самых активных функционеров антисоветских и антисоциалистических групп… По прикидкам этих наберется около трехсот человек. И сразу развернем идеологическую работу! Сделаем акцент на предстоящих реформах, на очищении партии и повороте ее лицом к рабочему классу. И лозунги найдем иные. «Больше социализма!», «Каждому по труду!», «Нет пилсудчине!»

— Должно сработать… — протянул Густав. — Если действовать решительно и жестко! Тогда обойдемся малой кровью.

— Да… — помрачнел Громыко, и встрепенулся. — Но вас я вызвал совсем по иному поводу. Грядет период турбулентности… И в этой связи меня очень интересует Китай. С кем он будет, и против кого?

Советник откинулся на спинку кресла, и задумчиво потер подбородок.

— Смотрите, Андрей Андреевич… — медленно проговорил он. — Для отношений с Китаем важны и те события, что происходят сейчас, вроде нашего сближения с Израилем, но архиважна неочевидная пока для китайского руководства — причем и для Дэн Сяопина, и для Ли Пэна, а тем более для Ху Яобана и Чжао Цзыяна! — но косвенно ощутимая новая линия, порождающая некое изменение фона в отношениях между СССР и Западом. Вот только позиции самого Китая в этих новых условиях могут ослабнуть и, как следствие, КНР либо усилит борьбу за периферийные зоны, вроде Парасельских островов и Спратли, в известном смысле шантажируя ростом военной опасности в регионе, «временно списанном» из глобальной политики…

— Да, — усмехнулся Громыко, — Вьетнам уже нервничает — китайские корабли так и шныряют вокруг спорных клочков суши.

— … Или же, напротив, — повысил голос Густав, — Ху Яобан и Чжао Цзыян ускорят процесс в рамках своих идей о «Госпоже Сай», то бишь, науке, и «Госпоже Дэ», демократии, которые «пришли в Китай раньше марксизма», а развитие событий может даже ускорить дестабилизацию в крупных городах и наиболее развитых провинциях страны…

— М-да… — наморщил лоб «Мистер Нет». — Сложно писать историю вероятного будущего!

— Увы, да, — легко согласился советник. — Вечная проблема моделей и прогнозов такого рода — мощный элемент множественного человеческого фактора, как источника погрешности модели, причем элемент погрешности растет нелинейно, а компенсаторные механизмы глобальной системы не столько «выпрямляют» зависимости, сколько вгоняют в колебания и наращивают разброс вариантов результата… — Густав задумался, рассеянно потирая щеку. — Мне, в связи с этим, кажется, что было бы интересно не столько смоделировать конкретную — целевую — геостратегическую конфигурацию… всё равно основные проблемы СССР лежат внутри и решать их надо там, а внешняя политика должна лишь способствовать решению этих задач… м-м… при всей дискуссионности этого тезиса… сколько показать логику процессов и действующих лиц — это мало кто представляет у нас. Да, полагаю, и не только у нас! А чтобы, пусть даже в первом приближении, понять источник действий Ху Яобана и Чжао Цзыяна, стоит взглянуть на «момент перемены эпохи». Понятно, что стартовый период перемен — начало и середина семидесятых, еще при жизни Мао Цзэдуна, когда состоялось возвращение к власти… пусть и не на первые роли… прежней генерации «наследников», репрессированных более или менее строго в период «культурной революции». Одновременно происходило усиление военных — и даже ситуация с Линь Бяо не привела к «откату линии», оставаясь сугубо кампанией «борьбы с Линь Бяо и Конфуцием»…