Читать книгу 📗 "Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович"

Из динамика слышался взволнованный, почти надрывный голос Кирилла. Слова различались плохо, но мне и не нужно было их слышать. Я прекрасно знал, что пацан будет говорить.

— Сейчас всё сделаем, — заверила Соня. — Большое спасибо, что сообщили мне, и спасибо за вашу бдительность… Сейчас же я немедленно вызову скорую помощь для нашего весьма уважаемого учителя по географии.

Она сбросила вызов.

— Ну всё… началось, — завуч гулко выдохнула, выпуская из себя напряжение. — Так, ну… скорую ты уже к нам вызвал, Володя, чуточку заранее…

— Вызвал, — кивнул я. — Так что теперь, Сонь, иди прямиком к директору и говори Леониду Яковлевичу, что этот «идиот» физрук взял и вызвал скорую нашему географу, который «пьян в усмерть».

Завуч заморгала, словно представляла лицо директора в тот момент, когда он услышит эти слова.

— Хорошо, Володя… Я, конечно, не знаю, как Иосиф Львович согласился… и как я могу ему гарантировать, что всё в итоге будет хорошо, и никто его не уволит. Потому что если директор узнает, что Иосиф Львович пьяный… вернее, не пьяный… пьяный-то он всегда… а тут про то, что он в таком состоянии… — затараторила завуч.

Её дыхание сбилось, руки машинально начали поправлять невидимую складку на блузке. Верный признак того, что Соня переживает куда сильнее, чем показывает.

— А это уже мне оставь, Сонь, — сказал я. — Как только этот вопрос встанет, я сам с ним разберусь. И сам всё объясню Леониду Яковлевичу.

— Я поняла, Володь, — кивнула завуч, принимая правила игры, пусть и со скрипом. — Я хоть и терпеть ненавижу географа за то, что он не может взять себя в руки… но в данном конкретном случае мы всё-таки делаем одно общее дело.

— Ну вот, — ответил я. — Так что ты про общее дело не забывай, Соня. Всё, иди к директору.

Несмотря на внешнюю строгость и привычку давить авторитетом, Соня явно боялась той части плана, что выпадала на её долю. Бояться — не значит отказаться, но тревога проступала в каждом её жесте. Слишком уж многое здесь зависело от тонкости подачи и умения сыграть убедительно.

Однако, как говорится, волков бояться — в лес не ходить.

— А ты пойдёшь к географу? — спросила она напоследок, желая убедиться, что я не оставлю её одну в этой авантюре.

— А я пойду к нашему географу, — подтвердил я.

Пока мы разговаривали, мы уже поднялись на второй этаж школы. Соня остановилась у двери кабинета директора, тяжело выдохнула и, прежде чем зайти, провела ладонями по волосам. Она специально взъерошила причёску — тонкий, но важный штрих для «естественности» в тех щекотливых объяснениях, что ей предстояло начать.

Ход, надо признать, был правильный.

Я поднял кулак, слегка потряс им в воздухе, давая жест поддержки завучу. Соня же, наконец решившись, распахнула дверь и вошла к директору.

Я немедленно направился к географу. К счастью, Глобус оказался ровно там, где мы договорились. Он лежал прямо у дверей своего кабинета географии. Ключ торчал в замочной скважине, создавая идеальную картину того, что «инфаркт» случился в ту самую секунду, когда он открывал дверь, намереваясь войти внутрь.

Рядом стояли пацаны — возбуждённые, с тем самым блеском в глазах. Ученики переступали с пятки на носок, не зная, куда деть избыток адреналина.

— Помощь какая ещё нужна, Владимир Петрович? — сразу спросил Кирилл, едва увидев меня. И тут же, косясь на «тело», добавил шёпотом: — У нас, если что, всё идёт по сценарию.

Я тоже посмотрел на географа. Он лежал на полу, раскинув руки в стороны в позе морской звезды, голова чуть набок, глаза закрыты. Выглядело настолько натурально, что я на миг даже усомнился. А вдруг он действительно отключился не по плану, а по-настоящему? Алкоголь штука непредсказуемая.

— Нет, спасибо, помощь больше не нужна. Всё, пацаны — сдрыснули, — сказал я, жестом подгоняя их. — Сейчас сюда подойдёт Леонид Яковлевич.

— Всё, уходим!

Пацаны, не заставляя себя просить дважды, засеменили по коридору, растворяясь за поворотом.

Географ, стоило мне подойти, чуть-чуть приоткрыл один глаз — ровно настолько, чтобы определить, кто оказался рядом. Делал он это настолько умело, что любой другой человек ничего бы и не заметил. Веко не дрогнуло, а ресницы не шевельнулись. Но от моего взгляда такие мелочи скрыть было невозможно. Я прекрасно видел, что «покойник» внимательно следит за развитием событий.

— Иосиф Львович, — прошептал я строго, — я, если что, напоминаю: по нашей легенде ты сейчас пьяный в усмерть. А когда человек настолько пьян, он точно без сознания. Полностью. Как бревно.

— Владимир… так может, для ещё более лучшего эффекта мне нужно ещё чутка? — с надеждой спросил Глобус, не шевелясь.

В том, что он «может ещё чутка», я не сомневался ни секунды. Такой человек способен и «чутка», и «лишка» — причём без особых последствий для души и организма. Тут вопрос был не в возможности, а в целесообразности.

Настоящее бессознательное тело учителя географии мне сейчас было совершенно ни к чему. Потому что план — планом, но реальность непредсказуема. В любой момент может понадобиться что-то поменять, подстроить, свернуть в сторону. А таскать полуживого Глобуса на руках Соня попросту не сможет — да и я тоже развлечений таких не искал.

— Отставить! — рявкнул я, чтобы он даже думать перестал о том, чтобы приложиться к фляге. — Давай ты потом лучше всё отметишь. Когда всё успешно закончится.

— Ох… — выдохнул Глобус разочарованно. — Ну тут как скажешь, Владимир, так и будет…

Его рука, уже потянувшаяся за пазуху пиджака, замерла. Пальцы всё ещё нащупывали знакомый контур фляги, но затем медленно скользнули назад, возвращаясь на пол.

Географ снова закрыл глаза, на этот раз окончательно, больше ни на миллиметр не пытаясь их приоткрыть. Он застыл, став совершенно недвижимым.

— Отлично, вот это уже другое дело, Иосиф Львович, — одобрил я. — Всё, теперь спокойно лежи и готовься. Скоро начнётся наша кульминация с директором.

На этот раз он не ответил ни звуком. Наоборот, замер на полу так убедительно, что любой прохожий решил бы, что перед ним труп, причём давно остывший. Даже грудь поднималась едва заметно.

Я, понимая, что времени остаётся впритык, аккуратно отошёл за угол. Выбрал место так, чтобы меня отсюда точно никто не заметил. Но при этом географ открывался мне идеально — как на ладони. Для наблюдателя — мёртвая зона, но для режиссёра спектакля — идеальная точка контроля.

И тут послышался голос директора.

— Господи, София Михайловна, я ума не приложу… как вы это вообще могли допустить? — сипло, но зло гремел он по коридору. — Это ведь наша проблема! Я же говорил вам: в конце концов обнюхивайте его или… или не знаю… обыскивайте! А если и это сделать невозможно, то хотя бы сами ему наливайте! Так, чтобы была мера!

Вот такой был занимательный монолог. И звучал он так, будто Леонид Яковлевич сейчас лично собирался отчислить завуча, физрука, географа, а заодно и всех учеников, которые попадутся под руку.

По шагам было слышно, что он приближается быстро, почти бегом.

Судя по тому, как дрожал его голос, настроение у Лёни было не просто плохое — оно было отвратительное. И да, орать шёпотом — вполне реальная способность, которой Леонид Яковлевич сейчас пользовался в совершенстве.

Через несколько секунд возбужденный директор и побледневшая Соня наконец подошли к двери кабинета географии. К самой сцене нашего полностью разыгранного спектакля.

Леонид Яковлевич при виде географа, лежащего прямо на полу, остановился как вкопанный. Но больше всего мне бросилось в глаза вовсе не его потрясение. Неа… директор даже не попытался подойти и хоть как-то помочь пожилому преподавателю, которому якобы стало плохо.

— А вы, София Михайловна, не пытались привести его в чувства? — холодно спросил директор, даже не глядя на лежащего географа. — Может, ему там по щекам надо побить или холодной водой на лицо вылить? Как вы обычно это делали раньше с ним?

Он подчеркнул слово «раньше», будто обвинял завуча не только в сегодняшнем происшествии, но и во всех предыдущих грехах Львовича.