Читать книгу 📗 "Господин следователь 9 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич"

— Так я этот мундир для покойников берег, неужели непонятно? Чтобы в дом запахи не вносить и, вообще…

— Не спорь со старшими, — заявила барышня, принимаясь колдовать над нашим обедом — разливать из ресторанного горшка по тарелкам первое блюдо. Тарелки, если что — из нашей кухни.

От такого заявления окосел и лишился дара речи. Но принюхавшись к ароматам — пахнет солянкой, пришел в себя.

— Кто это тут старший?

— Я Ванечка, я, — хмыкнула гимназистка шестого класса. — Меня сегодня старшей назначили. Ты, кстати, лапы помыл? Если помыл, бери ложку. Вот, как поешь, успокоишься, то и поймешь, что старшая сестра у тебя права. Не так уж часто тебе покойники встречаются, а если ты с покойника придешь — я твой мундир и выстираю и выглажу.

— Кто это тебя старшим назначил? — вскипел я от возмущения, даже забыв про выброшенный мундир.

— Ванечка, за стол, все остынет. Все вопросы потом!

Нет, это уже произвол и тирания. Ишь, старшая она. Выдрать бы, так уже поздно. Но пахнет вкусно, а я успел проголодаться. Пожалуй, сначала поем, а разборки потом.

Все-таки, в чем преимущество ресторанов этого времени, что нет «поточного производства», готовят от души. Поэтому, принялся работать ложкой.

Солянка отличная. Да, а кто сказал, что к нам лимоны не завозят? Оказывается, привозят. И маслины на месте.

Самое смешное, что после добавки (и колбаски тут несколько сортов, и мясцо) осознал, что девчонка права. И впрямь — есть у меня мундиры, целых три. И чего я к этой штопанной подменке привязался?

И сестрица у меня молодец. Вон, на переменке, вместо того, чтобы потрендеть с подружками, сбегала в ресторан, сделала заказ и все оплатила.

— Аня, может, все-таки прислугу наймем? — поинтересовался я, нарушив табу, установленное еще прежней моей хозяйкой — не разговаривать во время еда. — Тяжело же тебе, глупая.

Анька грозилась, что сумеет совмещать домашнюю работу с учебой — дескать, опыт имеется, но не учла, что в гимназии, особенно, если ты учишься в старших классах, нагрузки другие, нежели в школе грамоты. Девчонка она умная, все схватывает на лету, но ей приходится за короткий срок осваивать то, что иные учили пять лет. Поэтому, барышня снова не успела приготовить обед. Я о том знал с утра, утром же предлагал сходить в ресторан, а она, вишь, заказала «доставку на дом».

Моя юная подруга вздохнула, посмотрела на меня страдальческим взглядом, доела солянку и принялась раскладывать по тарелкам рагу.

— Ух ты, еще горячее, — с удовлетворением сказала барышня, сама нарушая правила. Ухватила ложку, но, вспомнив о правилах хорошего тона, перешла на нож с вилкой.

— Ваня, я тебе уже говорила — ну, не хочу, чтобы чужая тетка в наш дом пришла и хозяйничать начала. Полезет грязными руками в чугунок, а ты у меня брезгливый. По правде-то говоря, и я тоже. А если у нее сопли потекут, да прямо на пирог? Она и помои вовремя не вынесет.

Вот тут я чуть не завопил — дескать, а разве у меня прислуга помои выносит? Их барин выносит и выливает на помойку. Но я человек скромный, напоминать об очевидном не стану.

Анька, не услышав моего внутреннего вопля, продолжала:

— Вспомню про дом твоих родителей — дрожь продирает. Тут горничная стоит, там лакей. Ладно, что я тогда только прислугой считалась, а иначе совсем бы плохо. Представь — носовой платок уронишь, лакея звать, чтобы поднял?

Мы этот разговор заводим не первый раз. И я Аню прекрасно понимаю. Самого вводило в столбняк, когда с утра в мою комнату входила посторонняя девушка, начинала раскрывать шторы на окнах.

Но все-таки, попытался заступиться за отчий дом.

— Ань, не утрируй. Все-таки, по сравнению с иными и прочими, у моих родителей слуг не слишком и много.

— Давай еще подождем? — попросила Аня. — Все-таки, завтраками и ужинами я тебя кормлю, а с обедами как-то выкручиваемся. И с одеждой и бельем все в порядке.

Хоть кол ей на голове теши. Еще ладно, что согласна на прачку, но простыни и мой мундир гладит сама. Я ее пытался убедить, что постельное и нательное белье можно не гладить — все равно никто не увидит, так нет. Как только прачка приходит, приносит чистое белье, Анька вооружается огроменным утюгом. Жаль, что я не настоящий попаданец, а так, с боку припека. Мой коллега с техническим образованием уже выстроил бы в городе электростанцию, понаделал бы электрических утюгов, чтобы облегчить жизнь своей прислуге. Заодно бы запустил в продажу электробигуди, электрический нож. Может, еще бы и лампочки сумел изготовить. Я бы не отказался. Надоело со свечками да керосиновыми лампами жить. Свету мало, зато воняют. Но где толкового попаданца взять?

— Да, голубушка, а кто тебя старшей назначил? — поинтересовался я, попробовав рагу. Тоже неплохо. Если только соли чуть-чуть поменьше, чем я люблю, но это ерунда. Досаливать не стану.

— Директор гимназии, Фридрих Дементьевич, — сообщила Анька.

— С чего это он тебя старшей назначил? — удивился я. Замечу — я даже не спросил, а какое право имел директор гимназии, пусть он и в чине 4 класса Табели о рангах, какие-то назначения устраивать? Тем более, в моей семье?

— А с того, ваше высокое благородие, — ехидно ответила Анька, — что когда некоторые женихи со своими невестами на пороге гимназии целуются, это плохо сказывается на поведении гимназисток! А еще оказывает отрицательное воздействие на успеваемость.

В принципе, я абсолютно согласен с господином директором. Даже в моем времени молоденькая учительница воздержалась бы целоваться со своим молодым человеком на пороге школы. А мы, с Леночкой, вишь… Чё-то и стыдно стало.

— А ты-то здесь каким боком? — поинтересовался я.

— А господин директор не знает, как ему на вас повлиять. И на невесту. Пытался, но она только фыркнула и попросила не лезть в ее личную жизнь. Боится, что она обидеться может, еще возьмет, да уволится. А если уволится, то останется наша гимназия без преподавательницы французского и немецкого языков. А на вас, господин следователь, влиять вообще бесполезно. Господин Белинский пытался через ваше начальство воздействовать, но там, сами понимаете, у вас защита серьезная…

Еще бы защиты не было. Мария Ивановна за меня всегда заступится, а мой начальник, против любимой жены не пойдет.

— А вот меня господин директор считает серьезной барышней, — сообщила Анька с ноткой превосходства в голосе. — Видел он, как я вас портфелем прикрывала.

— Значит, ты и виновата. Плохо прикрывала.

— Уж как смогла! Но Фридрих Дементьевич посчитал, что я попыталась соблюсти приличия. Не слишком умело, но хотя бы старалась. Господин директор очень просил, что бы я попросила… В общем, не целуйтесь больше на людях.

— Больше не будем, — искренне пообещал я.

Мне и на самом деле было ужасно стыдно. Если бы увидел такое со стороны, осудил бы — дескать, потерпеть не могли? А сам…

— Жениться вам с Леной надо. Как дома нацелуетесь, то прилюдно уже и не захотите, — хмыкнула Анька.

Вот ведь, маленькая ехидина.

Что хорошо в Аньке, так это то, что не капает на мозги. Сказала — и, достаточно. Поэтому мы просто доедали рагу и молчали.

Но Анька, как мы нарушили табу, решила, что молчать теперь уже и не стоит.

— Ваня, я себе стол письменный присмотрела, и кровать новую.

Отрадно, что меняется человек. А ведь совсем недавно барышню устраивала кособокая армейская раскладушка, оставшаяся в наследство от квартирантов Натальи Никифоровны, и стол, произведенный местным кустарем. Теперь вот, понадобилось что-то, соответствующее положению. И это правильно. Куда годится, чтобы барышня-гимназистка занималась за некрасивым столом? Тем более, что к ней девчонки в гости заходят.

— И сколько денег надо? — поинтересовался я, кивая на горшок — осталась ли там добавка? Оказывается, добавки еще изрядно, хватило бы на двоих, но сестричка, положив мне несколько жалких ложек, заявила:

— И хватит с тебя! Не то опять раздобреешь, а читателям своим станешь жаловаться, что Анька мундир в горячей воде стирала, а он сел. А денег нисколько не надо, я уже заплатила. Обещают, что через месяц привезут.