Читать книгу 📗 "За речкой (СИ) - Март Артём"

— Ты, значит, Селихов? — спросил он совершенно безэмоциональным голосом.

— Так точно.

Муха не сказал больше ни слова. Он вдруг повернулся и зашагал на выход. По пути бросил:

— Старший сержант Селихов, за мной шагом марш. Всем остальным — отбой.

Глава 17

Командный пункт разведвзвода располагался в казематах одной из разрушенных башен крепости.

Это были несколько небольших помещений, расположенных ниже уровня земли. В одном из них, самом крупном, организовали оружейную комнату, в другом — бытовку. Последнее помещение представляло из себя непосредственно командный пункт, в котором работали командир взвода и его зам.

Местечко, скажем прямо, было мрачным. Здесь были низкие своды и сырые стены из темного, кое-где осыпавшегося кирпича. Прохладный, но тягучий и затхлый воздух пах плесенью, пылью, оружейным маслом, а еще вонял дешевой «Примой» и крепким чаем.

Толстые стены, большей своей частью находившиеся под землей, приглушали любой наружный шум. Редкие выстрелы и далекий ночной вой шакалов слышались тут как призрачные звуки из другого мира.

Освещение было привычно тусклым: несколько низковисящих ламп накаливания на черных проводах освещали пространство над двумя рабочими столами, сложенными из ящиков и досок, а также над фанерным листом на стене, где красовалась большая, но нарисованная от руки карта зоны ответственности ММГ.

Провода тонкими черными прожилками тянулись по потолку и стенам и уходили в бытовку, к стоявшим там, по всей видимости, аккумуляторам.

Муха проследовал за свой стол. Его замкомвзвода — за свой, гораздо более скромный. Оба уселись на табуреты. Муха отложил большую стопку карт и каких-то бумажек в сторону, поближе к рации, что покоилась у уголка.

Муха заговорил не сразу. Некоторое время он смотрел в какие-то бумаги. Пусть глаза командира разведчиков и казались уставшими, но зрачки двигались быстро и внимательно, пока он читал. Наконец Муха поднял на меня взгляд. Облокотившись на стол, положил подбородок на сплетенные пальцы.

— Ты понимаешь, почему я вызвал тебя к себе, Селихов?

Глаза старлея уставились на меня пристальным, пронизывающим взглядом.

Замкомвзвода при этом подпер голову рукой и тоже уставился на меня. Но его взгляд был скучающим, а на лице тускнела едва заметная, но от того не менее мерзковатая улыбочка. Он будто бы предвкушал, как меня, нового старшего сержанта во взводе, будут прямо сейчас чихвостить в первые же мои сутки на службе. При этом предвкушал он это с плохоскрываемым удовольствием.

— Если вы вызвали меня, чтобы выразить свое недоверие, — сказал я суховато, — то вам не стоило тратить на это время, товарищ старший лейтенант. Я прекрасно понял отношение ко мне офицеров, когда поговорил с капитаном Симиным сегодня утром.

Муха поджал губы. Похолодевшим голосом сказал:

— Очень хорошо, что ты понял. Значит, должен понимать и свое шаткое положение во взводе.

Я промолчал, хотя и Муха и его замкомвзвода, видимо, ждали от меня какого-то ответа. Когда он не последовал, вновь начал Муха:

— Я неплохо ознакомился с твоим личным делом, Селихов. Должен сказать, что ты показывал себя как надо: и захват высокопоставленных душманских командиров, и защита заставы от душманского вторжения, и совместная работа с «Каскадом». Но знаешь что? Сейчас, после того, что ты учудил на Шамабаде, этого мало, чтобы я мог тебе доверять. А здесь, в разведке, я должен быть уверен в том, что каждый солдат выполнит мой приказ как следует.

— Раз уж так, вы могли бы выступить строго против моего зачисления в разведвзвод, — пожал плечами я. — Я наслышан о вас. Знаю, что у начотряда вы на хорошем счету. Ваше мнение имело бы вес.

— И я выступил против, — помолчав немного, сказал Муха. — Знаешь, что хотел сделать Давыдов? Он хотел поставить тебя на должность замкомвзвода…

Муха кивнул на своего нынешнего зама.

— … но к тому времени у меня уже был нормальный кандидат. Вот, знакомься, это Дима Волков.

— Будем знакомы, товарищ Селихов, — высоковатым, бархатным голосом проговорил замкомвзвода Волков и поправил панаму.

Непонятно, был ли этот несколько издевательский жест намеренным, или же просто панама неудобно села на голову зама. Учитывая, что он прекрасно носил ее, не поправляя все это время, я пришел к выводу, что тут больше подходил первый вариант.

— Вы взяли товарища Волкова на эту должность, потому что он отвечает всем вашим требованиям? Или же не хотели держать рядом старшего сержанта с такой скандальной репутацией как у меня? — спросил я с некоторым ехидством.

При этом смотрел я не на Муху, а на Волкова. И моя иголка попала куда надо — мерзковатая ухмылочка немедленно слетела с лица зама. Он даже нахмурился. Разозлился ли замкомвзвода или обиделся, по его слащавенькому лицу сказать было сложно.

— Об этом я тебе не должен отчитываться, Селихов, — сказал Муха еще более холодно.

— Виноват, — ответил я без особого энтузиазма.

Муха устало вздохнул. Выпрямился на табуретке и опер руку о бедро.

— Я читал несколько твоих характеристик, что дали мне о тебе офицеры из отряда. А вернее — четыре. От твоего бывшего начальника, старшего лейтенанта Тарана, от начальника отряда Давыдова, а также еще две, написанные по личной инициативе офицеров, от майора Наливкина и капитана особого отдела Шарипова. Все они положительные, — Муха сощурил глаза, — преимущественно положительные. Но кое-что в них меня смутило. Например вот.

Муха взял тетрадный листок и принялся зачитывать слова:

— «Старший сержант Селихов склонен к независимости и самостоятельности во время выполнения боевой задачи», — или вот.

Он отложил бумажку и взял другую, стал читать:

— «Селихов достаточно независим. Как в повседневной жизни, так и в бою демонстрирует самостоятельность. Открыто выражает свое мнение офицерам».

И снова старлей взял другую бумажку. А потом прочел так, словно бы это были последние слова приговора:

«Склонен к обсуждению приказов. Открыто входит в спор с вышестоящими по званию».

После этого Муха отложил и эту бумажку. Посмотрел на меня с суровой мрачностью во взгляде.

— Я думаю, такие качества характера и привели тебя к тому инциденту на Шамабаде, Селихов. Ты простой солдат, пусть и талантливый. И твои собственные успехи застили тебе глаза настолько, что ты возомнил себя чуть ли не офицером.

Я одарил Муху не менее суровым взглядом. Да таким, что даже заставил старлея приподнять одну бровь.

— Ты что-то хочешь мне сказать, старший сержант?

— Хочу сказать, что вижу в вас склонность к поспешным выводам, а еще определенную узость мышления. Хотя, скорее всего, она обоснована недостатком информации. Вы ведь не знаете, что случилось на Шамабаде, так? Не в курсе про операцию «Ловец Теней»?

— Ты чего себе позволяешь, Селихов? — вклинился Волков, — ты с офицером, вообще-то, говоришь, а не абы с кем! Немедленно извинись и…

Муха поднял руку в останавливающем жесте, и Волков немедленно замолчал. Сконфузившись, он ссутулил плечи и сделал вид, что заинтересовался какой-то грязью на собственном столе.

Тем временем старлей мрачно нахмурился. Посмотрел на меня исподлобья. Но ничего не ответил.

— И все же, — продолжил я, — как офицера я вас понимаю. Вы расцениваете все то, что мне пришлось сделать на заставе, как чуть ли не оскорбление всего офицерского сословия, если можно так выразиться. И все же вы должны понимать, что иногда приходится делать то, что должно, а не то, что от тебя ожидает начальство.

Муха снова подался вперед, снова положил голову на руки, но теперь задумчиво закрыл ладонями нижнюю часть лица. Глаза его на миг остекленели. Остекленели так, будто бы слайды воспоминаний сейчас проигрывались в мозгу старшего лейтенанта.

— Значит, ты считаешь, что тогда, на Шамабаде, поступил правильно? — спросил он наконец.

— Несомненно.

— И не считаешь себя виноватым?