Читать книгу 📗 "Меткий стрелок. Том III (СИ) - Вязовский Алексей"

— Владелец, — начал Харрингтон, словно заправский актер, представляющий декорации, — потерял все на бирже в девяносто пятом. Это место для него стало символом былой славы, которую он не может себе позволить. Хочет продать, чтобы расплатиться с долгами. Это идеальный вариант для постоянного проживания и приёма гостей. Цена — двести двадцать тысяч долларов.

Я пожал плечами:

— Может это место и подойдет для постоянного проживания, но я не думаю, что оно достойно тех приемов, которые я буду устраивать, — заметил я. — Слишком ветхое. Мне нужно что-то более монументальное.

Да, поместье было большим, но в нем не было ни одного признака жизни. Я заглянул в угольный сарай — там пол провалился. Мы покинули его место с легким сердцем.

Следующей остановкой был Монтаук, на Лонг-Айленде. Когда мы приехали туда, я сразу понял, что это совершенно другое место. Тут воздух был чище, а горизонт шире, был даже красивый маяк. Поместье называлось Гринвич. Три здания, семьдесят тысяч акров — большое.

— Этот место быстро становится новым пристанищем для состоятельных семей, которые хотят избежать суеты Нью-Йорка, но при этом иметь к нему удобный доступ, — объяснял Харрингтон, его пальцы скользили по карте. — Сюда переезжают брокеры с Уолл-стрит, банкиры. Им нужна приватность и пространство.

Главный особняк, построенный всего десять лет назад, был выполнен в модном тогда романском стиле с элементами Beaux-Arts. Он был из красного кирпича и серого камня, с резными украшениями, высокими арочными окнами и широкой верандой и большим помпезным крыльцом. Beaux-Arts означало наличие богатого декора, симметрии, использованием архитектурных элементов из разных эпох, особенно классицизма. Мы обошли здание — крыши из шифера, многочисленные трубы… Внутри были просторные, залитые светом комнаты и залы. Общая площадь дома составляла почти тридцать тысяч квадратных футов или больше двух с половиной тысяч квадратных метров, не считая подвалов. Много.

— Поместье принадлежит семье Сэндерс, — пояснил риэлтор. — Глава семейства получил наследство в Англии и решил вернуться на родину. Они не торопятся с продажей, но готовы рассмотреть предложение. Цена — триста тысяч долларов.

Морально я был готов к сумме, поэтому даже не поморщился. Мы обошли смежные здания — для прислуги, охраны, конюшню на восемь мест с угольным и каретными сараями.

Я внимательно слушал пояснения Харрингтон, и мое сердце сжималось от предвкушения. Это было то, что я искал. Не просто дом, а резиденция, которая соответствовала бы моему статусу. Здесь было всё, о чем я мечтал: и просторные залы для приемов, и библиотека, и место для моего кабинета. А самое главное — личный причал для яхт на побережье залива.

Я посмотрел на Харрингтона.

— Я беру его, — сказал я, не раздумывая.

Он удивленно посмотрел на меня, но тут же расплылся в улыбке.

— Вот так? Сразу и без торговли?

— Если собьете цену — пойдет в вашу комиссию. Сколько она у вас, кстати?

— Три процента.

Не хило… Похоже риэлтор что-то понял, залился опять соловьем.

— Вы не пожалеете, мистер Уайт. Это лучший выбор из всех возможных. Здесь рядом живет сам Корнелиус Вандербильт Второй! Железнодорожный король.

— Знаком с ним — кивнул я — Действительно, представительная локация.

Мы покинули его офис, но я все еще чувствовал энергетику этого места. Оно было пропитано силой и роскошью, и ждало нового хозяина, который вдохнет в него новую жизнь. И я был готов им стать.

Кузьму пришлось ждать долго. Я уже закрыл сделку по поместью, заказал мебель, проводку телеграфного и телефонного кабеля к Гринвичу — англичанин почему-то этим не озаботился. Даже получил смету — сколько будет стоить перевести отопление с каминов и печей на паровое и сделать электрическое освещение. Бюджет впечатлял. А Артур нанял фотографа — он снял все виды, основное здание и я послал фотокарточки Марго. Пусть морально готовится.

Как только объявился старовер, мы все вместе, с Артуром и охраной отправились смотреть офисные здания. С нами увязался даже мистер Дэвис, которого я сманивал возглавить нью-йорское отделение банка Новый Орегон. Тридцать тысяч долларов годового оклада до вычета налогов произвели на него сильное впечатление. Столько не платили своим управляющим ни Морганы, ни Голдманы.

Мы не стали арендовать экипажи, а отправились на Уолл-стрит пешком, чтобы по дороге Кузьма мог рассказать мне о своих наблюдениях. Нью-Йорк, в отличие от Орегона, никогда не спит, и его деловое сердце, Уолл-стрит, пульсировало с невероятной силой. Воздух был пропитан запахом денег, успеха и амбиций. Мы шли мимо зданий из серого и красного камня, которые возвышались над нами, словно горы. Тротуары были забиты людьми в строгих костюмах, которые спешили по своим делам, не замечая никого вокруг. Слышался грохот конных экипажей, крики газетчиков, гул разговоров. Кузьма, который привык к тишине и спокойствию дикой природы, выглядел среди всего этого великолепия немного потерянным, но держался с достоинством. Видно было, что уже привыкает. Не зря я его взял с собой в Нью-Йорк.

— Я осмотрел несколько зданий, Итон, — начал он, развязывая бечевку на папке. — Но, как ты и сказал, я обращал внимание на те, что продаются целиком, а не просто сдаются в аренду. Не знаю, насколько это соответствует твоим планам, но, по-моему, это лучше, чем каждый год искать новое место.

— Ты все правильно понял, — кивнул я — Арендатор может разорвать договор

Кузьма достал из папки несколько листов бумаги, на которых были нарисованы небрежные эскизы и сделаны заметки. Его почерк был аккуратным, но буквы плясали, словно он торопился. Он указал на первый лист.

— Это American Surety Building, — сказал Кузьма, и я поднял глаза.

Здание возвышалось над нами, словно колосс. Его двадцать один этаж, девяносто два метра в высоту, были поразительны. Оно было построено всего два года назад, но уже успело стать символом Нью-Йорка. Я почувствовал, как я сам, мой банк, моя империя, могут стать такими же. Здание было выполнено в строгом, монументальном стиле, с колоннами и резными украшениями, и выглядело так, будто было высечено из одного куска скалы. Внутри, как объяснил Кузьма, были самые современные лифты и система отопления.

— Владелец, господин Роджерс, продает его из-за разногласий с партнерами, — рассказывал Кузьма. — Они не сошлись во мнениях по поводу управления, и он решил уйти из бизнеса. Его доля, как мне сказали, составляет тридцать процентов, но он готов убедить других партнеров тоже продать доли если сторгуются по цене.

— Сколько? — коротко поинтересовался я

— Шестьсот двадцать тысяч.

Мнда…

— Внушительное здание, — пробормотал я, разглядывая входную группу. Там крутилась огромная круглая дверь.

Мы зашли внутрь, прошлись по этажам. Кого тут только не было… Страховые компании, банки, юридические конторы.

— Мне не нравится, что оно уже обжитое — подал голос Дэвис — Зато идет стабильный денежный поток по договорам. Арендный бизнес — сам по себе хороший. Кузьма мог бы им заняться.

Старовер вытаращил глаза на адвоката. Потом перевернул лист в папке, повел нас дальше.

— А это Equitable Life Building — мы подошли к старому зданию, похожему на почтенного патриарха. Оно было построено еще в семидесятые годы, и это чувствовалось. Его стены были из темного камня, а окна — узкими. Оно было не таким высоким, как American Surety, но внушало уважение своей историей. Это было первое офисное здание такого масштаба в Нью-Йорке, и в нем тоже уже было много арендаторов, которые, казалось, никуда не собирались уезжать.

— Это место с историей, — сказал Кузьма. — Он принадлежит семье, которая его построила, но сейчас они хотят вложить деньги в другие, более доходные проекты. Кажется, в прииски на Аляске.

Мы заулыбались. Гуггенхайм уже вложился…

— Цена ниже, чем у American Surety, на сто тысяч. Но там проблемы с перекрытиями. Понадобится ремонт.