Читать книгу 📗 "Смутные дни (СИ) - Волков Тим"

Теперь промыть полость физраствором, удалить сгустки, начать послойно ушивать рану: сначала брюшину, затем мышцы, наконец, кожу, используя шелковые нити для внешнего шва. Каждый стежок мучительно медленный — ошибка может стоить жизни. Закончив, проверить повязку: кровь больше не сочится. Пульс держится, ровный.

Операция закончена. А удачно или нет покажет ближайшее время.

Иван Палыч отошёл от стола, его руки дрожали от напряжения. Теперь оставалось только выждать пробуждения и назначит курс антибиотиков. Сепсис — главная угроза. Надо будет ввести противостолбнячную сыворотку и следить за температурой.

Иван Палыч вышел на крыльцо больницы, чтобы глотнуть воздуха. Глубоко вдохнул, потянул затекшую спину. Взгляд упал на тёмные пятна на ступенях. Кровь. След Гвоздикова, что вёл к крыльцу. Сердце доктора ёкнуло — зацепка!

Ведь по следу можно найти Сильвестра! Или подсказку, где он может быть.

Держа фонарь, доктор пошёл по кровавому следу. Капли, густые и тёмные, тянулись от крыльца к дороге. Уже была кромешная ночь.

Иван Палыч двигался осторожно, освещая путь, сапоги хлюпали в грязи. След вёл к обочине. Доктор присел, разглядывая отпечатки: тут были следы сапог, но не одного человека — рядом виднелись ещё, более глубокие, с грубым протектором. Кто-то тащил Гвоздикова? Или оставил его здесь? А может и вовсе не имеют они отношения к этому дело? Столько людей тут за день проходит.

У дороги след обрывался. Кровь исчезала, а в грязи отпечатались следы колёс — узких, как у лёгкой упряжки. Иван Палыч замер, луч фонаря дрожал в его руке. Гвоздикова привезли сюда и бросили у больницы.

Жаль, что след потерян.

Впрочем, потерян ли? Оставался еще сам Гвоздиков, который обязан ему жизнью. Вот у него и спросим напрямую, где прячется Сильвестр. Вряд ли Яким будет теперь его прикрывать после того, как тот едва не убил его.

Остается только ждать, когда раненный придет в себя. Хочется верить, что все же придет в себя, а не умрет…

Глава 16

О раненом Гвоздикове Иван Палыч, конечно же, безотлагательно уведомил Гробовского. Однако, толку-то? Даже, если не начнется сепсис, что вполне вероятно… Когда еще парень придет в себя, когда с ним можно будет разговаривать? Да и расскажет ли он хоть что-нибудь важное? Вопросов больше, чем ответов.

Все же Алексей Николаевич явился в больничку со всей поспешностью, как только смог. С порога пожаловался:

— Зашел бы раньше, но… Работы невпроворот! И, заметь, Иван Палыч — дурной работы. Отчеты всем шли. Да еще учить их, как работать надо, преступления раскрывать! Зато начальства! Начальник милиции участка, начальник городской милиции, уездной… Их всех выбирают, представь!

— Как Петракова?

— Нет, Василий Андреевич у нас теперь назначенец — комиссар! Его правительство назначило, вернее сказать — Комитет. Ему все начальники отчеты пишут, а он их собирает… — поручик невесело хмыкнул. — Собрал целую пачку, сидит — горюет. Вдруг спичку — чирк! Хочу, говорит, их всех сжечь! Еле уговорил… Нет, они неплохие парни все — и Василий, и Витюша, и прочие… Не трусы, и старательные, да и стрелять навострились… Только вот, оперативной работы не знают! В личном сыске — ноль. Учу их, учу… Да разве толк это? Секретных агентов всех велено разогнать — видано ли дело? А раньше им за информацию платили… и дворникам. А сейчас? Как дальше работать — ума не приложу. Ну, есть у мене еще свои люди, остались… А у этих — никого нет! И не будет, наверное. Сидят с умным видом, дела обсуждают — на Шерлока Холмса ссылаются!

Возмущенно всплеснув руками, Гробовский вытащил из портсигара папиросу, однако, не закурил — постеснялся, больничка все же:

— На Шерлока Холмса! Нет, ты посмотри. Мы, говорят, дедуктивным методом действуем и секретные агенты нам не нужны. Дети, голимые дети… Что с них взять? Да, что Гвоздиков?

— Пока плохо, — честно признался доктор. — И когда будет хорошо — предсказать не берусь! В его случае — может, через неделю-другую… может — через месяц… а, может, и вообще — того…

— Понимаю, — Алексей Николаевич сунул папироску обратно в портсигар и предложил выйти на улицу.

— Покурю… Посмотрим…

Время было часов пять, только что прошел дождь, и выглянувшее солнце, искрясь, отражалось в больших коричневых лужах. Налетевший ветер шевелил чистые вымытые дождем листья берез и рябин.

— Так, говоришь, с коляски сбросили?

— Да, — Иван Палыч показал рукой. — Прямо на обочину. Сюда он уж сам приполз… Святым духом!

— Х-ха! — закурив, поежился Гробовский. — Гляди-ко — у больнички сбросили. Ишь, гуманисты какие? А не кажется ли, Иван Палыч, что это тебе привет? От того же Сильвестра. Привет и предупреждение! Этакая черная метка. Чтоб не вздумал больше им дорогу переступать…

— Им?

— Так сам заешь, тут не один Сильвестр — целая шайка орудует. Эх, вычислить бы, внедрить своих людей… Да только где их взять-то? Ла-адно, будем по мере сил…

— Алексей Николаич… Давно хотел с тобой поделиться. Есть тут учитель новый… некий Рябинин…

К информации о Рябинине Гробовский отнесся философски — мелкий жулик, сейчас таких фертов через одного! Но, все же обещался иметь в виду.

— Только ты Петракову пока не говори… тут все пока вилами по воде.

— Понятно! Без четкой доказухи… Ничего, ничего, придет время — и с Рябининым твоим разберемся.

Поручик неожиданно улыбнулся… радостно так, светло.

— Иван Палыч, а мы все же решились в июне — свадьбу! Хоть на селе и по осени принято… Но, мы с Аглаей решили — чего осени ждать? Тем более — беременна… Сладим все скромненько, в трактире… точнее — в гостинице… Отец Николай обвенчает, ну и Чарушин выдать свидетельство обещал.

— Славно дело! — искренне обрадовался доктор. — Нет, в самом деле! Очень за вас рад.

— А вы-то с Анной чего тянете? — выпустив дым, Гробовский склонил голову набок.

— Мы?

Иван Палыч и не знал, что сказать… О свадьбе они с Аннушкой, конечно, говорили, но… несколько эфемерно, без конкретики.

— Да, честно сказать, толком и поговорить-то некогда, — подумав, признался доктор. — Сам же видишь! То я здесь, она в городе либо в уезде, то — наоборот… Но, вообще, да, согласен — вопрос решать надо. Может, с вашего-то примера и разохотимся, а⁈

— Надо, Иван! — поручик улыбнулся и выбросил окурок в лужу. — Это ж так славно! Право же! Вот я… всю жизнь один, а потом и вообще в бегах, как пес… А тут вдруг — и в должности восстановлен, и семья… любимая супруга, ребенок… Эх-х…

От избытка чувств Гробовский закурил снова.

— Аглая говорит, вы в театре были?

— В театре? А-а! «Заем Свободы»! Там всем было велено быть… Да я ж уже как-то рассказывал!

— Заем Свободы… — негромко повторил Алексей Николаевич. — Это интересно… Очень интересно, черт побери! Тут не какой-то там жулик, типа твоего Рябинина. Тут люди куда как поопаснее будут! Если я, конечно, прав… Ну — время покажет.

О Рябинине доктор решил пока что пособирать сведения сам. Так, насколько получится… в свободное от основной службы время. Тем более, в стане врага у него теперь был агент — Анютка Пронина, девчушка проворная и умная.

Она, кстати, и напомнила о себе уже в самое ближайшее время, внезапно вынырнула из-за конюшни-гаража…

Сему юному детективу Иван Палыч и поручил важное дело — осторожненько разузнать о приезжем иностранце… Шотландец или кто он там был. Скаут… Ведь именно с его подачи учитель и взбаламутил деревню летним лагерем. Интересно, шотландец действительно обещал полное финансирование?

Вообще, очень странный тип. И в городе — Иван Палыч специально наводил справки — никто из знакомых такого не видел. А ведь тип-то приметный! Рыжая шевелюра, бакенбарды, клетчатые штаны…

— У самого Степан Григорьевича ничего не спрашивай! — строго настрого предупредил доктор. — С ребятами поговори, со сторожем… соседи…