Читать книгу 📗 "Анти-Горбачев 5 (СИ) - Тамбовский Сергей"
— Именно на это я и пытаюсь намекнуть вам последние четверть часа, — обнажил губы в улыбке Миша.
— Я тебя понял,- устало прикрыл глаза генсек, — давай лучше про текущую обстановку — где это мы сейчас проезжаем?
— Станция Геншаб, — сообщил помощник, — далее, судя по той схеме, которую мы с вами вместе рассматривали, должна быть Рижская, а потом и ВДНХ…
На станции горели такие же лампы дневного света, что и на Кремлевской, а народу совсем не никого не было.
— Что-то у меня такое впечатление, — заметил между делом Романов, — что мы двигаемся по дороге мертвых прямиком к Стиксу… знаешь, что это такое?
— Изучал в университете, как же, — отозвался Миша, — река в древнегреческой мифологии, которая отделяет мир живых от мира мертвых… через нее души умерших перевозит Харон. Если не ошибаюсь, Харон перевозил через эту реку не всех, а только тех, кто обрел покой в собственной могиле. И в качестве опознавательного знака легальный умерший должен был предоставить какую-то там ветку, сорванную в саду Персефоны.
— А неплохо вас в универе учили, — одобрил его слова Романов, — Рижскую мы, кажется тоже миновали, сейчас ВДНХ будет?
— Хотелось бы надеяться, — откликнулся Миша, напряженно всматриваясь в лобовое стекло РАФика, — что это будет Выставка достижений… хотя вы оказались кругом правы — это она и есть, ВДНХ, — обрадованно сообщил он, затормозив прямо в центре очередной платформы Метро-2, освещенной все теми же мутными лампочками.
— Выходим, — скомандовал генсек, — и поднимаемся на поверхность… тут же Останкинский телецентр недалеко, верно? А нам туда как раз и надо.
Они оба вышли из РАФика на платформу и огляделись по сторонам — слева, по ходу движения, была глухая стена, а вот справа и сзади виднелась какая-то лестница.
— Похоже, что нам туда, — показал пальцем на лестницу Романов, — странно, что нигде ни души нет, правда? — обратился он к секретарю.
— Самому это странным показалось, — поежился он, — ну бог даст дальше живые души появятся…
И они двинулись по направлению к лестнице и далее… через три поворота их взорам представился гермозатвор, перекрывающий доступ в метро в чрезвычайных ситуациях. Здоровенная такая металлокерамическая дура, выползшая из одной стены и доползшая до другой.
— Похоже, что дальнейшая дорога перекрыта, — произнес генсек, потрогав холодный бок этой металлической преграды, — какие будут мнения?
— Тут должна быть какая-нибудь кнопка, убирающая гермозатвор, — выдал умную фразу Миша, — я могу поискать.
— Давай вдвоем поищем, — согласился Романов, — ты справа смотри, я слева…
И они начали изучать глубокие ниши, имевшиеся тут по обе стороны от прохода. Та, что была на стороне генсека, закрывалась на металлическую дверь с кодовым замком. Романов присмотрелся к цифрам и нажал на те из них, которые были потерты больше остальных — комбинация 5412 подошла с первого раза. Внутри оказалась маленькая комнатушка со столом, стоявшим на запыленном бетонном полу. Кнопки нигде видно не было, но на столе имел место телефон старой советской конструкции, чуть ли не сталинских времен, а рядом лежала маленькая телефонная книжка. Романов бегло просмотрел справочник и вернулся обратно в проход, Миша тоже закончил обследование своего участка и ожидал начальника.
— У меня никаких кнопок нет, — сообщил Романов, — зато есть телефон и справочник, вот этот… а у тебя что?
— У меня пожарный щит, — ответил тот, — топор, ведро, багор, огнетушитель и все такое… никаких кнопок я тоже не обнаружил.
— Наверно этот затвор закрывается и открывается откуда-то сильно дистанционно, — сообразил Романов, — ну делать нечего — пойдем позвоним кому-нибудь…
Миша немедленно согласился, они зашли в подсобку с телефоном, Миша тут же уселся на стол сбоку и начал болтать ногой, а Романов открыл первую страницу справочника и зачитал:
— 101 — дежурный, 102 — отдел кадров, 103 — первый отдел, 104 — служба эвакуации, 105 — медпункт… на первой странице все, куда набирать будем?
— Боюсь, что все они, кроме дежурного, сейчас по домам сидят — время-то позднее, — логично рассудил Миша, — а вот дежурный может и круглые сутки на своем посту бдеть… это не факт, конечно, но вероятность этого я расцениваю, как больше половины.
— Согласен, — кивнул Романов, снял трубку и быстро набрал 101.
На другом конце провода откликнулись после третьего гудка.
— Дежурный по объекту сержант Денисов слушает, — сказал строгий голос.
— Ээээ… — не нашел ничего лучшего для начала своей речи начальник, — с вами говорит Романов, Григорий Васильевич… Генеральный секретарь ЦК КПСС…
— Это что, шутка такая? — с небольшой задержкой донеслось из трубки, — Григорьич, ты опять на службе на грудь принял?
— Это не Григорьич, — ответил ему Романов, усилив командные нотки в голосе, — это Григорий Васильевич… мы с помощником находимся сейчас у выхода со станции Метро-2 «ВДНХ» и просим прислать кого-нибудь на помощь — выход закрыт гермозатвором.
— Как вы там оказались, товарищ Романов? — даже сквозь трубку было ясно, что сержант Денисов встал по стойке смирно.
— Долго объяснять, товарищ сержант, — тут же пояснил генсек, — лучше пришлите кого-нибудь побыстрее… ну или уберите затвор, он выходит… ээээ… ну в обратную сторону, если двигаться из центра.
— Затвор убрать не могу, товарищ Генеральный секретарь, — так же четко отвечал сержант, — но наряд уже выслал — ожидайте в течение десяти минут.
Романов тоже присел на стол рядом с телефоном, достал из кармана пачку Родопи и предложил сигарету Мише. Тот не отказался, и они оба задымили, выпуская столбы дыма к потолку.
— Веселенькая у нас сегодня ночка, — высказал свою подспудную мысль генсек, — скажи…
— Так точно, товарищ Генеральный, — невесело усмехнулся Миша, — у меня таких приключений в жизни еще не было… а у вас?
— В 42-м под Ленинградом что-то похожее было, — отозвался тот, — сделали мы вылазку на позиции немцев, языка взяли, но меня контузило в процессе… товарищи решили, что я того, и оставили меня в немецком окопе. Выбирался потом очень долго и с приключениями, но выбрался.
— Богатая у вас биография, Григорий Васильевич… а как вы в Генеральные попали, если не секрет?
— Да не сказать, чтобы очень богатая, — поморщился Романов, — бывает и похлеще. А как в люди выбился… наверно просто повезло, другого объяснения не нахожу.
В коридоре тем временем раздался дробный топот сапог и в открытую дверь вошли трое бравых офицера с эмблемами военно-воздушных сил СССР.
— Здравия желаю, — кинул руку к фуражке старший из них, целый майор, — разрешите ваши документы.
— Дожились, — горько усмехнулся Романов, — главнокомандующего не узнают, — но медленно вынул из внутреннего кармана свой партбилет и протянул его майору.
Тот внимательно изучил его от корки до корки, после чего еще раз козырнул и предложил сопроводить высокого гостя к нужной точке в пространстве.
— До Останкинского телецентра подбросите? — задал насущный вопрос Романов.
— Конечно, товарищ Главнокомандующий, — третий раз козырнул майор, — у нас тут УАЗик возле выхода стоит, на нем и довезем. Капитан, открывай затвор, — скомандовал он второму вояке.
Они все вместе вышли из подсобки и внимательными взглядами проводили уползающую в правую сторону гермодверь.
— Прошу вас, — сделал приглашающий жест майор.
Через полсотни метров коридор кончился, далее пришлось карабкаться вверх по железной лестнице. В итоге все оказались во внутренностях трансформаторной будки, а когда вышли и из нее, то узнали местность где-то в районе проспекте Мира. Узнаваемый монумент покорителям космоса был чуть правее, а гостиница Космос чуть левее.
Глава 30
— Садитесь, товарищ Генеральный секретарь, — полностью поименовал Романова майор, открывая заднюю дверцу зеленого УАЗика с армейскими номерами.
Водитель, парнишка лет 19–20, круглыми глазами сопроводил передвижения генсека, но от высказываний удержался. Миша сел на заднее сиденье с другой стороны, майор на переднее сиденье, и они рванули вперед по проспекту Мира, обогнули скверик с монументом и выходом из метро и вырулили на известную всем жителям СССР улицу академика Королева, на которой располагался дом номер 12 — туда предлагалось писать письма, адресованные Гостелерадио СССР. Останкинский пруд, темный и неприветливый в ночи, остался справа, УАЗик прижался после него к правой стороне и остановился возле главного входа в здание, построенное к Олимпиаде-80, огромному кубу из стекла и пластика, нависающему над всем окружающим пространством.
