Читать книгу 📗 "Профессия – превращатели! (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович"

— Ты прав. Но если мы начнём воду сверху охлаждать, например, набросаем льда, то холодный слой не останется наверху, он будет «тонуть».

На самом деле — только до тех пор, пока вся вода не охладится до 4 градусов, но эту тонкость я сейчас опущу, чтобы не перегружать.

— А воздух подобен воде, теплый и лёгкий будет «всплывать». А на его место устремится холодный. То есть, подует ветер с моря на сушу. Такой ветер называется «дневной бриз». А что будет ночью?

«Ботаник» Ашот мгновенно вскинул руку и, дождавшись разрешающего кивка, произнёс, стараясь выглядеть солидно:

— Вы говорили, что ночью быстрее остывает суша. Значит, более тёплый воздух будет «всплывать» над морем. И ветер будет дуть с суши на море. Верно?

— Точно! И это явление называется «ночным бризом». Рыбаки и моряки давно это заметили, хоть и не знают причин. И используют для хождения под парусом.

— Учитель, а как же боги? Нас учили, что куда дуть ветру решают Борей, Зефир, Нот и Эвр[1].

Чёрт! И что прикажете мне отвечать? Я совершенно не готов выступать тут с атеистическими идеями. Судьба богохульников в эти времена слишком часто бывала печальной. Но почему? Почему я совершенно не готов к уроку⁈

— Сергей Иванович! Да что же вы делаете? — наша завуч Анна Серафимовна начала возмущаться, едва вошла. — Кто разрешил вам преподавать природоведение? У вас, между прочим, по плану — урок арифметики! Голубчик, ну сколько вам можно твердить? Никаких отступлений от учебно-методических планов. И на уроках преподаем в пределах учебника, всё остальное — факультативно…

«Уф-ф-ф! Это же сон!» — успел облегчённо подумать я и проснулся.

* * *

Обычно я просыпаюсь, прекрасно помня и осознавая, где я нахожусь, какое сегодня число и примерно — время на часах. И даже отсутствие часов в последний год этому не мешало. Но сейчас всё было иначе, я выплывал из объятий Морфея медленно и тягуче. Блин, да я же весь в холодном поту. Перепугался я во сне, и сильно.

И правильно сделал, кстати. Это я с утра радовался тому, что суд состоялся и прошёл без особых последствий. Дядя Изя даже успел объяснить по дороге домой, что налог в итоге вышел достаточно скромный. Всего четверть от дохода.

А некая вменённая сумма сверху… Да, именно сумма. Поставки кагора в храмы и ко дворцу, мои преподавательские усилия и изготовление витражей — всё это оценивалось в некую сумму. И компенсировалось встречными поставками зерна, топлива, живого мяса, шерсти и льна и виноматериала из соседних районов.

— Сам увидишь, Руса, только чуть попозже, — объяснял мне Долинный. — Погонят к нам свиней, баранов, коз, коней, ослов, мулов, быков и коров. Просто чуть позже, когда страда завершится. И навьючат их солью, мешками с шерстью и рулонами льняной ткани. И бурдюки с молодым вином — тоже повезут.

Очень уж тут не хватало тут денег, даже для уплаты налогов. Вот и оговаривался такой «взаимозачёт». Послушать родичей, так все эти бесконечные «повинен» и «повинны» — не бремя налоговое, а благо!

Эмоции во время суда, облегчение от неожиданно быстрого его завершения и куча пояснений сложились в гремучий «коктейль», наложившийся на большую кружку глинтвейна, почти силком влитую в меня родичами сразу по возвращении домой. В результате я буквально пролился в сон. А теперь… Что у нас теперь? Судя по сумеркам за окном и состоянию организма, ужин я проспал. Ни-че-го себе! Позёвывая, я облачился и побрел на первый этаж башни, рассчитывая, что чем-нибудь там разживусь. А фиг там, не угадал!

— Руса, подымайся на крышу! Что смотришь? Это не я распоряжаюсь, так старшие родичи велели. Не будить, но едва встанешь — тут же отправлять к ним.

Ну, велели, так велели. Вот только скоро наступит ночь, и на крыше уже весьма свежо. Поэтому я, проходя второй этаж, нацепил халат потеплее и шапку.

Ого, а родня уже «тёпленькая»! Похоже, они тоже сбрасывали стресс, причём с самого момента возвращения. На столе — остывшие уже крупные куски шашлыка, лаваш и сыр, а в кружках, судя по запаху — всё тот же глинтвейн.

— Садись, Руса. Поешь и выпей с нами. Отметим нашу удачу.

— Удачу⁈ — чуть ли не возопил я. — Да какая же это удача? Треть года придётся тут пропадать, это не считая времени в пути! И вместо дела — знатных недорослей учить невесть чему.

— Сядь, раз тебе старшие велят! — довольно жёстко потребовал Долинный. — Правила вежливости забыл, парнишечка? Так я мигом напомню!

М-да… Как-то вечер не задался.

— Простите неразумного, уважаемые родичи! — тут я прервался на поклон. — Плохо спал, дичь всякая снилась, в разум ещё не вернулся. Сажусь и жую.

Я так и сделал, а мне тем временем начали «разум возвращать». Объяснили, что только дурак не радуется доступу ко дворцу, принцам и детям высоких сановников. Это же отличный способ не только лоббировать интересы Рода, но и «держать нос по ветру», быть в курсе всех сплетен.

— И жену сюда возьмёшь, да не только её. Ещё и девчонок, что твоя София учит. Тьфу! Да ты, и правда, никак не проснёшься, судя по блудливой ухмылке! — рассердился Исаак. — Да не о блудных делах тебе толкуют, дурень! Они — твой канал для разных сведений. И сплетни соберут, и сами разнесут. На рынок зеленщику и мяснику, водоносу и возчику, что привезет дрова, прачкам у реки, почтенным женам, что встретятся им в лавке ювелира или в «Розе Еркатов».

— А Роза эти сплетни соберёт да тебе перескажет, чтобы твоя голова не пухла! — поддержал старшего родича Мартик. — Да и в других делах поможет — языки учить, книги переписывать, парфюмерию готовить, учёт вести и хозяйство. Ты не смотри, что она мелкая, уже умеет.

— А потянет тебя на блудные дела да её одной не хватит, не сомневайся, она девочка умная, хоть и ревнивая! Сама подберет, кого надо и в кровать тебе подложит! — хохотнул Долинный. — А ты и не поймёшь, будешь думать, что сам всё решил…

— Ты думай, что и при ком говоришь! — возмутился мой будущий тесть.

Было заметно, что Долинный хотел бросить в ответ что-то язвительное, но… Один короткий жест Исаака, и он передумал. И повинился:

— Прости, брат, вино в голову стукнуло.

Тот досадливо скривился, но махнул рукой, показывая что «проехали». И заговорил совсем о другом:

— А вот то, что ты не знаешь, чему и как их учить будешь — плохо! Задерживаться мы не можем, надо срочно домой бежать. Но ты в дороге думай. А по приезде — напишем царю в грамоте. Такое надо заранее согласовать, чтобы не повторять за другими учителями. И тем более — чтобы не противоречить тому, чему они учат.

— Другими? — беспомощно пролепетал я. А ведь сон-то — «в руку» оказался. И планы нужны, и учебные пособия, и утверждение графиков.

— До сих пор их учили три греческих философа и пара персов учёных. Гордись, ты — первый из айков, кого на такое взяли. Не захотел царь, чтобы его сыновей и детей ближайших советников только иностранцы учили. Так что — гордись.

Ну вот! Коллектив педагогов и так не всегда дружен, а тут ещё противопоставление по всем статьям. Они чужаки, я — местный. Они — в годах, я едва ли старше своих учеников. Ну и главное, другие коллеги имеют системное по текущему времени образование. А я — только «от духов предков». Блин, горю! Синим пламенем.

Такие новости надо крепко заесть и запить, чем я и занялся.

* * *

— Руса, выпей ещё вина, — предложил Долинный.

— Не хочется что-то.

— Надо! — упорствовал тот. — Нам завтра на рассвете уже выйти надо, и идти быстро. До самого Эребуни гнать будем, там половину дня отдохнём — и снова домой помчимся. Так что тебе надо рано лечь и долго спать. А без вина ты ещё долго не уснёшь.

— Да что за спешка-то? — поразился я.

На меня недоуменно уставились все присутствующие. Потом Исаак извлёк из котомки и аккуратно, стараясь не испачкать, развернул на столе какой-то пеграмент.

— Смотри! Здесь карты, которую утром царь Михран показывал. Видишь? Это — наши земли, сегодняшняя граница. Вот граница Иберийского царства, которую цари согласовали. А всё, что между — это земли…