Читать книгу 📗 "Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич"

Третье пришествие Максима Григорьевича ознаменовалось сообщением о том, что «через полчаса танцы заканчиваем». Оно вызвало в актовом зале гул разочарованных голосов. Особенно негодовали те, кто большую часть танцевального вечера провёл в кресле у стены. Они только-только сбросили оковы стеснительности. Хмурили брови и те девчонки, кто лишь сейчас обрёл партнёров и прочувствовал прелесть медленных танцев. Злились они не на учителя литературы — на парней, которые долго набирались смелости. Уже вдоволь наплясавшиеся школьники переглянулись и обменялись репликами о том, как быстро пролетело время.

Танцевальный вечер закончился очередным медленным танцем. Завершали мы его уже под присмотром директрисы, замершей в дверном проёме главного входа в актовый зал. Музыка стихла — её сменили печальные вздохи. Первая волна школьников устремилась к гардеробу. Но большинство старшеклассников задержались. Мы вернули на прежние места ряды кресел, вновь превратили танцевальный зал в зал для проведения торжественных собраний.

В гардеробе парни и девчонки прятали свои яркие рубашки и платья под невзрачными куртками. Маленькими, но шумными группами старшеклассники устремились к выходу из школы. Попрощались со мной Черепанов и Степанова. Иришка сообщила мне, что сразу домой не пойдёт — прогуляется с Генкой. Я застегнул плащ, набросил на него ремешок гитары. Заметил стоявшую в вестибюле около настенного зеркала директрису, подошёл к ней.

Выслушал от Клавдии Ивановны похвальные слова: директриса похвалила мои сегодняшние выступления на сцене. Она сообщила, что концерт прошёл «превосходно». Заявила, что гостям наше праздничное мероприятие понравилось. Сказала: работники тракторного завода интересовались — не повторим ли мы «нечто подобное» в марте. С Клавдией Ивановной я беседовал до тех пор, пока ни увидел Зоимову: та появилась из гардероба в короткой красной куртке.

Лена попрощалась с директрисой и со мной.

Я догнал Лену у двери.

Заявил:

— Провожу тебя.

Мы вместе вышли на улицу.

Зосимова остановилась, подняла на меня глаза.

— Василий, спасибо, — сказала она. — Но я дойду сама.

Я заметил, как позади Лены в кабинете директрисы зажгли свет.

Пожал плечами и ответил:

— Конечно, дойдёшь. Я в этом и не сомневался. Но нам по пути.

Лена вскинула брови.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

Тут же смущённо улыбнулась и сама себе ответила:

— Ах, да. Ты же приходил вместе с Веней. Тогда…

Она пожала плечами.

— Ладно, пошли, — сказала Зосимова. — Если хочешь.

Лена первая сошла с места и неспешно зашагала мимо окон директорского кабинета. Я в три шага догнал её, пошёл рядом. Отметил, что Зосимова спрятала руки в карманы куртки — не взяла меня под локоть, как это обычно делала Иришка.

С десяток метров мы прошагали молча.

Затем Лена сообщила:

— Фёдору понравилось, как ты пел. Он сказал, что ты талантливый парень, что у тебя превосходный голос. Федя пообещал, что поговорит о твоём участии в концерте на День города с его организаторами.

Зосимова повернула голосу — взглянула на меня.

— Фёдор всегда выполняет свои обещания, — заверила она.

Я ответил:

— Это хорошая новость. Надеюсь, что к его мнению прислушаются.

Зосимова повела плечом.

— Обязательно прислушаются, — заверила она. — Фёдор Митрошкин очень авторитетный человек. В горкоме комсомола его слово имеет большой вес. Его там все уважают. И не только там.

Я кивнул, поправил на плече ремешок гитары.

Пару минут мы снова шли молча.

К вечеру похолодало — под ногами у нас хрустела покрывшая мелкие лужицы ледяная корка.

— Василий, — вновь нарушила молчание Зосимова, — ты хорошо танцевал. Ты занимался танцами? Сколько лет?

— Столько же, сколько и вокалом…

Я сообщил Лене о том, в какие секции и кружки меня ещё до школы определила бабушка. Повеселил Зосимову рассказом о своей «борьбе» со скрипкой. Рассказал о том, как впервые пел на «большой сцене» в составе хорового коллектива «Пионер». Описал, как выглядел изнутри Государственный Кремлёвский дворец. Поведал историю своей встречи с Никитой Сергеевичем Хрущёвым.

Лена заявила, что тоже пять лет ходила в танцевальный кружок во Дворец пионеров. Вот только сказала, что танцами она так и не увлеклась, как не понравилась ей и игра на ненавистной мне скрипке. Мы признались друг другу: пиликанье смычка по струнам всё ещё раздражало нас. Посмеялись, когда вспомнили о том, что расставание со скрипкой стало одним из лучших воспоминаний детства.

До Лениного дома мы добрались неожиданно быстро, хотя и не спешили к нему. Прошли под светившими во дворе дома фонарями — тени у нас под ногами то удлинялись, то становились короче и почти исчезали. Около Лениного подъезда я отметил, что Зосимова по пути из школы так и не взяла меня под руку. Хотя рукав её куртки во время ходьбы то и дело тёрся о рукав моего плаща.

Мы подошли к двери подъезда — Лена остановилась, обернулась.

— Спасибо, что проводил, Вася, — сказала она.

— Не за что, — ответил я.

Пожелал Лене спокойной ночи, поправил ремешок гитары.

Зосимова окликнула меня, когда я уже повернулся к ней спиной.

Я замер, оглянулся — Лена скрестила на груди руки, усмехнулась.

— Василий, а ты сдержал слово, — сказала она. — Молодец. Действительно… никакого продолжения.

Зосимова покачала головой, потёрлась подбородком о воротник куртки — пошевелилась лежавшая на земле позади Лены тень.

Я развёл руками, ответил:

— Надеюсь, я тебя не расстроил.

— Нет, Пиняев, не расстроил. Но… ты меня заинтриговал.

Лена чуть склонила на бок голову, словно взглянула на меня под иным углом.

— Василий, у тебя кто-то есть? — спросила она. — Я имею в виду: ты встречаешься с девушкой?

Я покачал головой.

— Нет.

Зосимова недоверчиво сощурилась.

— Но тебе кто-то нравится, — сказала она.

Я пожал плечами.

Лена кивнула и заявила:

— Нравится. По твоим глазам вижу. Эта девушка из нашей школы?

— Нет, — повторил я.

Снова качнул головой.

Зосимова улыбнулась.

— Она осталась в Москве? — спросила Лена. — Как её зовут? Я никому не проболтаюсь.

В окне на первом этаже шумно закрыли форточку.

Сразу в двух окнах погасили свет.

— У неё удивительное имя, — ответил я. — Александра.

Зосимова на секунду задумалась и заявила:

— Хорошее имя. Старшего брата Ленина звали Александром.

Я усмехнулся, отсалютовал рукой.

Сказал:

— Спокойной ночи, Лена. Увидимся в школе.

— Спокойной ночи, Вася, — сказала Зосимова. — Я уверенна, что твоя Саша тебя дождётся.

За тонким слоем покрывших тёмное небо облаков виднелась луна. Сейчас она была лишь светлым пятном, как спрятанная за тюлевой шторой лампа. Звёзды я на небе не увидел: им не хватило яркости, чтобы просветить облака. Лёгкий ветерок поглаживал мне щёки и уши. Я шёл в направлении Иришкиного дома. Придерживал рукой висевшую у меня на плече гитару. Прислушивался к хрусту льдин, появившихся к вечеру на подмёрзших лужах.

Вспомнил вдруг слова, которыми меня проводила Зосимова. «Я уверенна, что твоя Саша тебя дождётся», — сказала Лена. Я почувствовал, что улыбнулся.

«Эмма, найди страницу моей жены в „Фейсбуке“. Прочти, что я там написал после Сашиной смерти».

«Господин Шульц, уточните, пожалуйста, запрос».

«Эмма, найди страницу Александры Шульц в социальной сети „Фейсбук“. Уточняю: Александра родилась в Москве седьмого января тысяча девятьсот пятьдесят первого года».

«Господин Шульц, страница не найдена. Но я нашла семнадцать страниц пользователей социальной сети „Фейсбук“, зарегистрированный под именем Александра Шульц…»

«Тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения среди них есть?»

«Совпадение с заданным параметром по году рождения пользователя не обнаружено».