Читать книгу 📗 "Барин-Шабарин 6 (СИ) - Старый Денис"
Александру Сергеевичу, позиционирующему себя как решительного, без страха и упрёка командующего, было психологически важно найти виноватых хоть в ком-нибудь, но только не в себе.
Так что всё же сегодня ресторанам Севастополя, как и маркитантам, что запаслись большим количеством выпивки и скоропортящихся продуктов, придётся обождать с подсчётом своих прибылей. Ну, а русским морским офицерам, как и армейцам, поводов для праздника к вечеру не будет.
Аркадий Александрович Панаев с рассветом, как только стало известно, что напротив Севастополя выстраивается англо-французский флот, был отправлен в сторону Евпатории. Именно там располагалась наиболее удобная для высадки десанта часть побережья Крымского полуострова.
Русская команда не предусмотрела, что противник может осуществить или попытаться осуществить высадку в Крыму. Всё говорило о том, что если этого не сделают англичане с французами, то они окажутся в существенном проигрыше. На Дунае турками сдана крепость Силистрия, которая была главной опорой для сдерживания русских войск и недопущения их наступления вглубь Балканского полуострова.
Было не секретом для русского командования и то, что англичане и французы сразу же после высадки в Варне попали в эпицентр распространения холеры. Европейцам нужно было придумать что-то, чтобы, с одной стороны, не оставить турок один на один с русскими на направлении к Константинополю, с другой — чтобы английские и французские войска не уничтожались болезнью, так и не вступив полноценно в войну.
Поэтому и напрашивалось решение — высадка в Крыму или же высадка на Кавказе. Второй вариант рассматривался союзниками уже давно. Обсуждался он и русским командованием, которое всерьез готовило к обороне Севастополь, как ключ к Крыму.
В обоих случаях высадка на Кавказе считалась вероятной в том случае, если французам и англичанам удастся что-либо предпринять в Крыму. Достаточно лишь только обвалить горные дороги, чтобы не пустить англичан и французов через Кавказ на Кубань.
— Ваше превосходительство, вижу дымы и паруса! — к решившему отдохнуть и попить кофе Панаеву подскочил казачий хорунжий, сопровождавший своим отрядом адъютанта командующего Меншикова.
Степенно, чтобы не показать своего раздражения или страха, сделав ещё пару глотков кофе, Аркадий Александрович встал с походного и направился к обрыву, с которого можно было рассмотреть гладь Чёрного моря. Панаев увидел очертания транспортных кораблей противника, которые направляются как раз-таки в ту сторону, куда полковника и отправили.
И нет, Аркадий Александрович не испытывал какого-то излишнего волнения, паники. Казалось, что сейчас он должен был не дожидаться того, когда двое слуг сложат столик, стул, всё это привяжут к карете, когда возница подведёт коней и станет их запрягать. Он ведь должен был взлететь в седло своего красавца жеребца и, рассекая ветер, устремиться к генерал-лейтенанту Кирьякову.
Но Панаев решил выждать. Спокойно, не спеша, как и жизнь в России. В конце концов, десантные операции проводятся долго, мучительно. А Кирьяков должен был быть готовым к такому развитию событий. Так что только через полчаса Панаев продолжил свой путь. А ещё через полтора часа дороги Аркадий Александрович понял, что несколько ошибся.
Нужно было всё-таки донесения отправлять как можно быстрее. Где-то там, вдали, недалеко от Евпатории уже раздавались пушечные залпы. Англо-французы решились на десантную операцию. И, судя по всему, она им удается.
Василий Яковлевич Кирьяков вместе с Онуфрием Александровичем Квицинским, офицером, имевшим такой же чин генерал-лейтенанта, как и сам Кирьяков, наблюдали за тем, как французы и англичане высаживаются в Крыму. Оба офицера со знанием дела отмечали особую выучку противника и то, как налажено у них управление.
И это происходило в то время, когда управление в русском корпусе было из рук вон плохое. По сути, существовали лишь отдельные полки, задача которых состояла в одном, им нужно было удержать свои позиции. И, что характерно, сами позиции были выставлены очень удачно, с использованием рельефа местности, а также реки Альма.
Так выходило, что французы и англичане сейчас высаживаются на равнине, чуть ли не на пляже, а русские стоят на некотором удалении, на возвышенностях, и частично под прикрытием небольшой речки.
Так что не стоит огульно обвинять Кирьякова или Меншикова, который ранее инспектировал эти укрепления. Всё выглядело так, что сейчас французов и англичан подпустят ближе, а после их просто расстреляют с высоты. Ну и отправятся частью в Севастополь, чтобы там отметить победу. Всё-таки в Евпатории было лишь одно питейное заведение, и то в нём пребывали морские офицеры лишь вынужденно. А в Севастополе можно было отобедать вполне достойно.
— Бах! Бах! — раздавались выстрелы в западной части русских укреплений.
Да, на русских позициях было одно очень уязвимое место. Холмистая возвышенность через шесть верст сплошных оборонительных укреплений резко прерывалась, и там образовывалось дефиле шириной метров в двести. А дальше вновь русские укрепления, на не очень большом холме, где невозможно расположить много войск, но без этого холма оборона по реке становилась дырявой. А ещё нельзя было держать позиции на ряде холмов, которые примыкали к берегу. И вот именно они сейчас и подвергались бомбардировке.
Но это на первый взгляд, единственные уязвимые места, если только посмотреть в зрительную трубу и оценить рельеф местности и то, как русские подготовились к сражению. На самом же деле проблем в русском корпусе было куда как больше, чем у англичан и французов, находящихся, казалось, в крайне невыгодном положении. Управления в русском корпусе никакого, да и эта уверенность в наилучшем исходе дела!
Но если бы только у русских были те самые пушки, что стреляют далеко, то и вовсе десанта этого не было бы, потому как все орудия, которые русские прячут на холмах, не могут добить до места концентрации англо-французского десанта.
Длинная оборона, практически до десяти верст, — это тоже очень сложный момент. Не получается полноценно насытить войсками линию. Тем более что корпус имел в своём распоряжении всего лишь восемьдесят четыре пушки. И артиллерия была «размазана» по всей линии обороны. То есть была везде, одновременно, нигде.
— Онуфрий Александрович, мы не можем с вами проиграть этот бой. Взгляните сюда! — с усмешкой сказал генерал-лейтенант Кирьяков, рассматривая то, что у него было за спиной.
А там — словно гулянье. Ярмарка. Собрались зрители, как в театре, многие приехали на каретах, чтобы посмотреть воочию, как будет сражаться русская армия, как она разобьёт французов и англичан. Ну и как после этого будет русская армия гулять. Были здесь и дамы, которые приехали разузнать обстановку, и маркитанты, жаждущие подзаработать. Так что толпа собиралась приличная. При этом они запрудили ряд дорог, которые были необходимы для более качественного управления войсками и даже маневрирования резервом.
Пьер Франсуа Жозеф Боске высаживался с дивизией на берег у Евпатории первым. У него уже появились свои счёты к русским. А по своим счетам французский генерал привык платить. Транспортник, в котором находился близкий друг Пьера Франсуа во время боя под Одессой, получил несколько чувствительных попаданий. В числе семнадцати погибших был друг, родственник и протеже генерала Боске.
Усиленная дивизия генерала Боске была готова к выдвижению. Генерал вполне здраво расценил обстановку и настаивал перед своим командованием, что не обязательно дожидаться следующего утра, когда, согласно плану, под прикрытием тумана он должен был подойти к русским позициям и отвлечь их. Нужно проводить разведку боем, а возможно, даже и сходу взять удалённые холмы, которые сейчас подвергаются бомбардировке с моря. Из того, что видел Боске, русский правый фланг имел сильно уязвимые участки.
