Читать книгу 📗 "Барин-Шабарин 6 (СИ) - Старый Денис"
Но подумаем об этом после, когда обязательно победим. То есть крайне нескоро. Все признаки говорят о том, что вот-вот, скорее всего, по весне, австрийцы всё-таки решатся на одну из самых серьёзных глупостей в своей истории. О том, что они собирают ударный кулак по направлению к Валахии, ни для кого не секрет. Да и в этом времени такие секреты ещё не научились сохранять в тайне.
— Что предлагаешь? — спросил я. — Только дельное. Не про то, чтобы опасное.
Ответ Мирона не удивил.
— Заходим в ночи, поджигаем казармы. Берём город под свой контроль. Захватываем пароходы, — не задумываясь, выпалил мой адъютант. — Ваше превосходительство, а разве иные предложения могут быть?
Я улыбнулся. Плотное общение со мной для Мирона не прошло бесследно. Вот и выражение применяет те, которые и русские офицеры не стали бы употреблять. «Взять под контроль» — эту фразу он мог «украсть» только у меня.
— Зови полковника Москалькова и всех, кого я определил в военный совет. Будем принимать решение, — сказал я, высматривая в свой бинокль город Рощук.
Наш большой отряд располагался в гористой местности, обильно сдобренной растительностью. При этом мы выбрали своеобразный полуостров, который с одной стороны омывался Дунаем, с двух других сторон затоками и протоками, мелкими озерцами. И только одно направление, на сам город и было относительно свободно от воды, болот, густого леса.
Выставленные посты должны были минимизировать вероятность обнаружения даже такого большого скопления наших войск. И мы могли день отдохнуть, оправиться, поесть. И мои стрелки и казаки умеют разводить костры без дыма, вернее отводить дым. Воронцовских научат. Так что я разрешил, но под строгим надзором командиров, разжечь костры, чтобы немного согреться, ну и приготовить за несколько дней горячую еду.
Хотя и затягивать с операцией нельзя. Всё же три тысячи конных, да ещё и с фургонами — такая масса войск, что не пройдёт и пару дней, как всё-таки о нас узнают, как не хоронись. Нужно бы сходу идти на Рущук, или уходить отсюда, но усталость накапливалась.
Когда мы прорвались через турецкую оборону и не спеша направились к Варне, вряд ли кто-то мог предполагать, что после одного дневного перехода мы вдруг «исчезнем». Ночью, через день после прорыва, я отдал приказ резко сменить направление движения моего отряда и уйти сильно западнее. Мы совершили два перехода, когда шли в основном ночью и ранним утром. Даже тех крестьян, обывателей из болгар, что встречались на пути, приходилось забирать с собой, чтобы они не имели возможности рассказать, как видели русскую армию достаточно глубоко в тылу турков.
Впрочем, пожелай турецкое командование нас обнаружить и разбить, у них бы некоторое время, думаю, недели две, ничего бы не получалось. Чтобы нас настичь и уверенно ударить по моему отряду, туркам необходимо сконцентрировать большие силы.
А после разгрома южнее Силистрии, я сомневался, что вплоть до Варны у османов будут действительно крупные воинские соединения. Кроме того, та атака нашей группировки войск на позиции турок, которая по сути была осуществлена только потому, чтобы дать мне с отрядом уйти, могла была рассматриваться противником как начало дальнейшего продвижения русских войск на Стамбул. И у меня были сведения, что турки, а также две дивизии французов и англичан спешно готовились к обороне константинопольской дороги. Так что всем было недосуг ловить мой отряд.
Я помнил из истории про «лисовчиков» — это польско-литовский отряд во времена Смуты. Они шастали по Руси сколько-то лет и никто ничего им сделать не мог. Просто чтобы выловить такой отряд, а лисовчиков было более двух тысяч, нужно привлекать уже целую армию. Неповоротливую армию, в то время, как лисовчики не имели обозов и все были конными.
Вот и я так же, мобильный, без обозов… Пусть бегают за нами. Мы будем быстрее, непредсказуемыми, наглыми. У нас все получится.
— Всё так, Алексей Петрович. Но, что будем делать с речными проходами? — спрашивал Антон Иванович Москальков. — Коли они груженные…
Полковник из Воронцовской дивизии был близок мне по духу, насколько это вовсе возможно с учётом специфики мировоззрения и опыта армейских офицеров этого времени. По крайней мере, он почти никогда не выступал с критикой моих решений, которые могли бы выглядеть, как авантюра, да и были таковыми по мерилам нынешнего времени.
— Я считаю, что нужно действовать очень жёстко по отношению к командам этих судов, — с задумчивым видом сказал я и предоставил слово Мирону. — Нам нужно пароходы довести до Силитрии.
— Сами отправитесь? — спросил Маскальков, будто предвкушая что-то для себя радостное.
— Если мы с вами, полковник, решим, как и куда двинется отряд, — обломал я Маскалькова.
Разговоров о том, что я покину рейд, хватало. И они имели под собой основу. Если я не повлияю, то уже очень скоро моему полку просто не будет чем воевать. Патронов мало, снарядов к пушкам почти и нет. А так же должно уже прибыть в Одессу пополнение, в виде ланд-милиции. И мне нужно перехватывать и этих ребят. А то чувствую, что найдутся те, кто моих екатеринославцев захочет прибрать к рукам. А они — мое детище, экипированы за мой счет.
— Договоримся, Алексей Петрович, не волнуйтесь за это, — усмехнулся Маскальков.
«А у тебя иных вариантов, кроме как со мной договариваться, и нет!» — подумал я, но не стал усугублять.
— Берем Рущук! — решительно сказал я.
В нашем отряде было несколько болгар из тех, которые создали собственные партизанские отряды. Но я им предложил несколько иное занятие. Они помогали нам во всём, прежде всего, в разведке.
Так что вчера вполне обыденно Мирон, трое бойцов, а также болгары посетили город Росе, ну или Рощук, находящийся вверх по течению Дуная, примерно в ста верстах от Силистрии. Разведчики, естественно в гражданской одежде, спокойно погуляли по городу, поспрашивали людей. Нашлись и дальние родственники одного из болгар, которые рассказали, что было известно всем горожанам. И, что в этом времени вполне обыденное, знали люди немало.
На речных пароходах прибыли австрийские инструкторы, которые привезли с собой немало вооружения. Все горожане, даже малые дети, и те знали, что австрияки осматривают здания и сооружения, которые они могли бы использовать, когда сюда прибудет австрийский контингент войск.
Во избежание неприятностей и того, что турки могут просто разграбить всё то добро, что было привезено на австрийских речных пароходах, они так и стоят в порту, не разгружаются. И оставлять такой приз для меня не представляется никакой возможности.
— Сразу говорю, чтобы не было после недомолвок и осуждений. Если действовать так, чтобы захватить пароходы, то нужно поступать жёстко. Команды судов жалеть нельзя. Вплоть до того, что некоторых австрийцев, чтобы других запугать и заставить вести пароходы в Силистрию, расстрелять на месте. Иного способа, чтобы австрийское вооружение досталось нашему командованию, я не вижу. Убеждениями и уговорами делу не поможешь, — решительно сказал я, оглядывая армейских офицеров, которые присутствовали на военном совете.
Для них такой подход мог быть причиной, чтобы рассориться со мной, может быть, даже вызвать на дуэль. Несмотря на то, что в этой войне уже появилось немало грязи, а никакая война не может проводиться в белых перчатках, большая часть русского офицерства всё ещё играет понятиями чести, достоинства, милосердия.
— Я принимаю ваше решение, — явно нехотя признался полковник Москальков.
Как офицера с наивысшим чином после моего, мнение полковника играло важную роль.
Прямо на земле, здесь же, под навесом, где проходил военный совет, я разложил небольшую карту. На четырех склеенных листах был начерчен план города. Такие карты, сделанные на скорую руку, уже размножены до количества двадцати и будут переданы ротным и сотникам.
Нельзя допускать, чтобы по вхождению в спящий город подразделения из моего отряда стали плутать или вовсе заблудились. Хотя и с картами это не мудрено сделать. Но можно хотя бы ориентироваться в городе, определяя, если не точный путь, то направление, куда следует двигаться.
