Читать книгу 📗 "Барин-Шабарин 6 (СИ) - Старый Денис"
— Две сотни Мирона идут вот сюда! — я пальцем указал направление к турецким казармам. — Их задача — сжечь всё дотла и не допустить организованного сопротивления турок. Ты, Мирон, видел эти казармы, знаешь местность. Обойдёшься без болгарских проводников. Поставишь лучших стрелков на крыши ближайших зданий, штурмовым отрядом отработаешь казармы. Резать… Не щадить турку, или кто еще там будет. Помнить о том, что пленных мы брать не можем и каждый оставленный солдат противника — это вероятно убитый русский солдат в будущем.
— Алексей Петрович, я это понимаю! — раздраженно сказал полковник Маскальков, когда я направил свой взгляд на него.
— Потому вы здесь, потому у нас будет успех со славу императора и Отечества! — сказал я.
Улыбнувшись, чтобы сгладить недопонимание, я вновь стал жестким и продолжил раздавать приказы. На передке будут мои бойцы, в то время, как воронцовским предоставлялась роль резерва. В них я уверен. Мы отрабатывали действия в городе, причем не раз условно захватывали городки, разбирая после ошибки. Помню как «брали» Павлодар и местные подумали… Не важно. Умеем работать, значит будем это делать.
Главный удар будет нанесён даже не по казармам, а по административным зданиям и банку. И как сладко понимать, что банк этот английский. А так же возьмем под контроль три важнейших дорог в Рущуке. Так что деваться вражинам будет некуда. Ну а когда одна дорога будет освобождена для выхода мирного населения, которое решит уйти с нашим приходом, так и очистим временно город от буйных элементов.
Я помнил «русскую весну» 2014 года. Тогда ряд городов на юго-востоке Украины брались под контроль именно таким образом. Условно ополченцы входили в город, занимали административное здание, сооружали огневые точки и постепенно, если того требовала ситуация, начинали патрулировать улицы города. Вот подобное мы намереваемся сделать сейчас.
— Петро, ты свою задачу понял? — спросил я исполняющего обязанности командира моего полка.
— Так точно! Выдвинуться двумя колоннами: одна по направлению к порту, другая — к административным зданиям города. Занять позиции и к утру контролировать управление города. Постепенно рассылаем патрули для отлова и уничтожения вероятных остатков турецкого гарнизона, — повторил приказ Петро, что он понял и принял.
В это время полковник Москальков, как и два майора, присутствующих на военном совете, недоумённо переглядывались. Петро, может быть, где-то и красуясь перед армейскими офицерами, или не желая показать себя лапотником, говорил чётко, спину держал прямо, являя собой офицера.
Он, как и другие, будут в скором времени офицерами, или я не я. Боевые задачи мой полк выполняет такие масштабные, и уже должен быть прославленным, чтобы привести всё к порядку и назначить офицерами и унтер-офицерами всех тех моих бойцов, которые и так пока неофициально занимают эти должности. Это дело моей чести. Но я пока тяну с прошением на имя командующего Южной Армией Горчакова. Хотел сделать так, чтобы у генерал-фельдмаршала просто не было выбора, как признать моих командиров офицерами. А это произойдет только после громкой акции, достойной пера последнего русофоба в последней английской газете, не говоря о первых полосах крупных изданий.
Да, вероятнее всего придётся чуть позже, когда будет пауза в войне или вовсе мы победим, сдавать какие-то экзамены. Ведь, если Петро дать даже ротмистра, то это уже дворянство. И с такими моментами не шутят. Но Петро сдаст почти любой экзамен. Его бы подтянуть во французском, ну и привить немного манер, так и вовсе получался вполне себе дворянчик из новых.
— Господа, всем ли понятна задача? Лучше задайте даже самый глупый на ваш взгляд вопрос, чем промолчать, — говорил я, желая уже заканчивать военный совет, так как через часа три нам предстоит выдвигаться к новому этапу нашей боевой жизни.
— Алексей Петрович, может, банковских работников не будем трогать? — спросил Антон Иванович Москальков. — Мирные же.
Я с самого начала общался с офицерами своего отряда по имени-отчеству, по крайней мере, на военных советах и в личном общении. Мне показалось, что такое панибратство в условиях почти партизанского отряда — вполне себе уместная история. В бою, конечно же, лишь только уставной тон и обращения, как и в присутствии сторонних лиц.
Что же касается банковских клерков… Я отвечал предельно откровенно, говоря о том, что если будет хоть какое-то сопротивление, пусть даже от гражданских, то необходимо это препятствие решать кардинальным образом. Если мы будем миндальничать, играть в милосердие, то потеряем динамику операции, что может привести к её краху. Между жизнью своих солдат и тех, кто решил сопротивляться, я выберу солдат, однозначно.
Главными козырями у нас были не столько новейшие винтовки, револьверы или картечницы. Основное наше преимущество — это мобильность, скорость, напор, решительность. Я собирался действовать по принципу «и невозможное возможно». Или, как сформулировал ещё когда-то китайский стратег Сунь-цзы: «делай то, чего твой враг от тебя никогда не ожидает».
Китаец был мудр. Его стратегемы актуальны даже для XXI века, не говоря уже о середине XIX века. Хотя я считаю, что Сун-цзы говорил вполне логичные вещи, никакого особенного откровения в его изречениях нет, лишь констатация фактов и правильный набор слов для выражения непреложных истин.
Был конец октября, но погода стояла такая, что можно было бы сравнить с серединой сентября. Ясно, тепло днем, красота. Но не нужно ошибаться, считая, что в Болгарии лишь только солнышко светит да постоянно тепло. Нет, и здесь бывает холодно. Не настолько, чтобы носить полушубки, но достаточно, чтобы всё-таки периодически ночью укутываться в плотные шерстяные, выделанные из оренбургских коз, легчайшие накидки. Лёгкие, но согревают и тело, и душу. Мягкие, насколько мягким и душевным может быть присутствие рядом любимой женщины. Дорого… да, но оно того стоит.
Вот же чёрт! Опять вспомнил о своей Лизе. Теперь придётся тратить немало усилий, чтобы временно выгнать её из своей головы. Нельзя идти в бой, когда в голове каша, разбавленная любовным сахаром.
Первым в стору Рущука ушёл Мирон. С ним было две сотни моих бойцов, причём большая часть из них — снайперы. При удачном планировании и управлении этот отряд мог бы и сам разгромить те две тысячи турецких войск, которые должны находиться в городе.
Я и вовсе не уверен, что эти турки в какой-то степени боевитые. Они и вооружены должны быть по остаточному принципу. Не верю я, что у турок так много передового вооружения, с которым нам пришлось столкнуться при взятии Силистрии, да и потом, когда мы с генерал-полковником Сельваном разгромили турецкий корпус по дороге на Варну.
Не могут французы и англичане настолько спонсировать турецкие войска, чтобы европейского оружия хватило на долгие месяцы войны, с учётом того, что изрядную часть вооружения мы уже перехватили.
Правда, тот фактор, что более деятельно включается в войну Австро-Венгерская империя, будет туркам в пользу, в том числе, и для дополнительного снабжения турецких войск. Они же у европейцев как мясо, которое будут гнать вперёд, чтобы чистенькие и цивилизованные могли уже нас добивать, а не воевать глаза в глаза. И для этого «мясу» нужно дать ружье и пушку.
Впрочем, я могу и ошибаться. Образ европейце, сложившийся у меня в будущем, сейчас скорее, вызывает сомнения, чем подтверждение. Всё же даже те французы, которые были в Силистрии, сражались отважно, и у нас всего лишь было до сотни пленных, причём, большая часть из них была ранеными и взяты в плен, порой, без сознания.
— Пошли! — буднично сказал я, обращаясь к одному молодому казачку, Елисею.
И мы, отставая от Мирона и Петро на полчаса, выдвинулись к Рущуку.
Елисей — сирота из потомственных донских казаков уже успел проявить себя и при взятии крепости, и после. Под командование всего лишь семнадцатилетнего парня я уже поставил полусотню. И понимаю, что ещё немного подучится, наберётся уверенности, и из Елисея вполне вырастет сотник, если не более высокий командир.
