Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"

Оставил их позади.

Поднялся быстрым шагом к воротам острога.

Горели костры, кипела вода, и уже вовсю работал лазарет. Ванька с четырьмя девушками здесь верховодил. Еще до боя я кратко объяснил самые базовые принципы о том, что раны обрабатывать надо хотя бы… Хотя бы! Кипяченой водой. Мыть руки со щелоком перед перевязками, переходя от одного раненого к другому. Дезинфицировать зеленым вином иглы. Благо найдено оно было в закромах у Жука.

Еще внедрил одну штуку. Надеялся, что поможет. Вокруг было довольно много хвои. Сосновый лес, как-никак. Ее потребовал добавлять в котлы. Это, конечно, не современные и привычные мне антисептики, но что есть под рукой, то и использую.

Работа кипела.

Людей здесь уже размещено было прилично. Беглым взглядом насчитал человек сто и тащили еще. По одежде, преимущественно казаки, как воронежские, так и донские. Все же на них пришлось самое сложное. Сдерживать удар превосходящих сил противника, заманивать, бить наскоком, отходить. Еще несколько человек из бывшей посошной рати ютились на краю организованного лазарета.

Из темноты справа от ворот доносились крики Серафима. Судя по тому, что я слышал, он организовал оставшихся в живых бойцов на борьбу с огненной стихией. Хорошо, молодец святой отец. Сам взял, без приказа. Нельзя дать огню распространиться.

Дымило сильно. Хутор и лазарет покрывала легкая дымка, но она усиливалась, сгущалась. Зарево пожара поднималось за острогом. Мой план разбить Кан-Темира сработал, теперь нужно бороться с его последствиями.

— Яков! Тренко!

Завертел головой, вроде бы они оставались где-то здесь, не пошли со мной вместе со стрелками.

— Здесь я, воевода. — Откликнулся подьячий Разрядного приказа. Подошел покашливая.

Видно было, что тяжело ему. Все же нездоров он, как и говорил еще в Чертовицком, до конца не восстановился. А здесь стремительный бой, да еще и путь через дым и пожар.

Даже в темноте видно, что бледный он.

Поморщился, посылать его на дело мне не хотелось, но служба есть служба.

— Яков. Давай как-то вниз, в обход пламени. Лошадей собрать. Бери людей. Ищи Тренко.

— Не даешь продыху, воевода. — Он скривил лицо. Усмехнулся. Закашлялся.

— Знаю, собрат мой, знаю. Но пойми. Ночь уже, разбегутся. А у нас все на счету.

— Сделаю, не помру.

— Где Тренко?

— Та это…

В этот момент из-за острога раздались какие-то крики, шум, гам.

— Что там еще.

Махнул Якову, выполняй, мол, быстрым шагом двинулся туда.

Люди вокруг суетились. Кто-то тащил из темноты раненого товарища к кострам лазарета, кто-то, собравшись небольшой ватагой, двигался к границе пожара за острог. Тушить. Большинство понимало, что после победы над врагом есть еще один, более опасный враг — огонь!

В то время города горели с приличной периодичностью. Люди знали, что выпущенное в свободное путешествие пламя — это смерть всему в округе. В полной мере осознавали ужасы, которые может сотворить огонь. Неосторожное обращение приводило к ужасным последствиям. Москва за прошлый шестнадцатый век горела несколько раз.

Торопился.

Шум и гам шел оттуда, где я совсем недавно убил Кан-Темира. Там пленные татары, и туда я отправил Григория. Что творится? Какого черта?

Вывернул, в дыму надвигающегося пожара увидел несколько зажженных для света факелов и людей, готовых обнажить друг на друга оружие. Наших, русских, еще недавно сражавшихся плечом к плечу с общим врагом.

Чего не поделили, идиоты!

Широкими шагами двинулся к ним. Пока шел, осматривался.

Связанные степняки были частично раздеты, разуты, частично сидели, как пришли сюда, но скрученными по полной. Все у опушки леса, разделенные надвое по факту изъятия ценного имущества. Стонали, ворчали, покашливали в темноте от клубящегося дыма.

Отряд полковых казаков и служилые люди, пришедшие с Григорием, стояли друг против друга. Лица напряженные, руки на эфесах. А между ними куча имущества.

Вот оно что. Мародерство. Дележка добычи. Разберемся.

— У меня приказ! — Громко говорил Григорий. — Все собрать, описать.

— Наше это! Мы кровь проливали!

Человек, спорящий с подьячим, не был мне знаком. Это не сотник. Кстати, где он?

— Что происходит⁈ — Зло спросил я подходя.

Их было человек десять, стоящих прямо здесь у злополучной кучи. Но еще несколько скрывались в темноте, занималась разоблачением степняков. Охраной пленных тоже заведовали воронежские казаки.

М-да… А их здесь много. Как бы не вышло чего нехорошего.

— Мы кровь проливали, воевода. А этот… — Парень указал на Григория — Отобрать хочет.

— Это мой приказ.

Я уставился на него сурово. Смотрел исподлобья. Он вцепился в саблю, что болталась на поясе, тоже смотрел, взгляд не отводил. Вокруг все как-то подтянулись, напряглись.

Глава 19

Мы стояли и смотрели друг на друга. Люди за спиной главного мародера все сильнее нервничали. Противостоять воеводе, приведшему их к победе из-за дележа добычи не казалось отличной идеей.

— Это мой приказ. Хочешь оспорить?

Я пристально уставился на предводителя неподчинившихся бойцов. Хищение трофейного имуещства, получается. Да, в это время было положено так — кто добычу добыл, тому она и причитается, вроде бы все честно. Но! У нас все иначе. Должно быть иначе и будет. Оружие частично казенное у всех бойцов и оплата за бой присутствует. Точнее нет. Не за бой, здесь нет наемников. За службу — оплата, земля, уважение.

А если отличился, то и награда может быть.

Я это с сотниками все обсуждал. Григорий из арсеналов под отчет выдавал имущество людям, а не просто так — держи, воюй, может быть потом вернешь. Нет — дали воевать, воюй, хочешь грабить, сдавай имущество и на ближайшем крепком деревце мы тебя повесим.

У нас мародеров нет, грабителей нет. Мы здесь за землю воюем, за Родину, а не ради наживы.

Еще раз проговорить надо.

— Атаман где? — продолжал смотреть на него, шагнул вперед.

— Ранен он. — Скрипнул зубами предводитель жадных до добыча казаков. — Мы же кровь проливали, воевода.

— А мы нет? — я глянул ему за спину, чуть налево, чуть направо. Вновь уставился глаза в глаза. — Мы здесь все, как один бились.

— Испокон веку так повелось! Воевода. — В голосе его слышались истерические нотки.

— Было. — Еще один шаг. — И царь на троне сидел из рода Рюриковичей. А сейчас, что?

Смотрел на него пристально. Выступил вперед, следил за тем, чтобы те, что стояли за спиной главаря не решили пальнуть в меня из пистолетов или аркебуз. Еще не хватало так глупо помереть внушая мародерам, что теперь все иначе будет. То, что они затеяли, смысла не имеет. Кому, черт возьми, они все это продадут?

Руку на эфес положил, произнес.

— Вам разве атаман не сказал, что все в арсеналы пойдет?

— Сказал. — Он дернулся, взгляд опустил.

— То есть приказ слышали.

Он кивнул, глаза уже не поднимал. Остальные как-то чуть отступили от своего предводителя.

— Тут и пушки из арсеналов, и кольчуги, и порох. Многое. — Говорил неспешно, сделал еще один шаг. — Сотоварищей новых снаряжать надо. Чтобы на Москву идти силой большой. А тебе все это, на что?

— Так это… Воевода.

— Как увезешь? Кому продашь? Ляхам может или к татарам поедешь?

— Да мы… — Он все больше терялся. — Да это…

— Тебе, чтобы земле русской служить, все дано. А это, не твое, это на дело пойдет. Чтобы царя на трон сажать. Чтобы выбрать его всей землей. Не хочешь разве?

— Но…

Я видел, как люди, стоящие за ним все сильнее пятились, отступали в темноту. Остался этот охочий до чужого добра человек один одинешенек.

— Суда божьего может хочешь? — Я усмехнулся.

Он вскинул глаза, в них был страх. Даже нет, панический ужас. Видели они все, как я бился, как мурзу одним ударом свалил. Да, усталого, избитого. Не было в этом никакого подвига. Но, для них — это татарский лидер, вождь, отважный воин. Лучший среди степняков и полег мгновенно, считай.