Читать книгу 📗 "Патруль (СИ) - Гудвин Макс"

— У нас такая позиция, — произнесла старший следователь.

— А ваша позиция обоснована чем? А чем обосновано то, что находясь на свободе, подозреваемый может скрыться? Так и любой может скрыться. Или может продолжить совершать преступления? Так любой может продолжить совершать преступления. Вы когда материал готовите, вы вообще думаете, что вы пишете? Мера пресечения в виде домашнего ареста рассматривалась? У нас кем человек является? Вот я по нему не вижу, что он прожжённый бандит, — словно на одном дыхании судья раскатывал девочку, что даже мне стало её жаль, — Ладно, значит, ходатайство своё вы поддерживаете. Подозреваемый?

Он обратился ко мне и снова посмотрел на девочку:

— Почему он у вас подозреваемый, вы что, обвинение ему не можете предъявить? Подозреваемый⁈ — вновь судья посмотрел на меня, — Ваше отношение к ходатайству следствия?

Я встал: — Ваша честь, прошу избрать меру пресечения не связанную с лишением свободы. Найденный свёрток — это не моё, я его впервые вижу и даже к нему не прикасался, что может подтвердить «биология» которая следствием была взята но так и не представлена, квартира съёмная и её посещает много людей, и имеет к ней доступ, а в ночь перед изъятием я вообще был на смене.

— Ясно. Садитесь. Позиция защитника?

Адвокат встал и, кашлянув, начал:

— Ваша честь, уважаемые участники процесса, полагаю, что ходатайство следователя не подлежит удовлетворению, во-первых, действительно, как отметил уважаемый суд, отсутствуют какие-либо признаки того, что обвиняемый может скрыться, у него нет недвижимости за границей и даже заграничного паспорта, преступной деятельностью он не занимался… Мы все и так знаем, чем он занимался, так как проходил службу. Наркотики действительно могли взяться на месте по какому-то другому поводу, и данный вопрос не был исследован следствием, как и какая-то более мягкая мера пресечения… Кроме того биологические исследования действительно показали что мой подзащитный не прикасался к свёртку и к его содержимому. Я полагаю, что всего вышесказанного достаточно, чтобы сделать вывод о том, что нет необходимости изолировать подозреваемого от общества. Так как у моего подзащитного нет основания бегать от суда.

— Понятно, — проговорил судья, — Прокурор, ваше заключение?

Прокурор, обычно поддерживает следствие, но сегодня, видя настроение судьи почему-то начал своё выступление с паузы:

— Полагаю, что ходатайство следователя недостаточно обосновано и каких-либо данных, свидетельствующих о намерении скрыться, не представлено, кроме того, я полагаю, что необходимо в удовлетворении ходатайства следствия отказать.

— Понятно. Суд удаляется на вынесение решения, которое будет оглашено через 10 минут, — произнёс судья, и секретарь снова скомандовал «прошу встать», а через некоторое время судья вернулся и продолжил. — Оглашается вводная и резолютивная часть постановления. О мере пресечения в отношении Кузнецова Вячеслава Игоревича суд постановил: в удовлетворении ходатайства следствия об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу отказать. В течение трёх дней вы можете подать апелляцию и обжаловать решение суда в суде высшей инстанции, также в течение трёх дней все участники могут ходатайствовать о получении аудио протокола заседания. Решение всем понятно? Сроки обжалования всем понятны? Заседание суда объявляю закрытым.

— Ваша честь, а что с моим подзащитным? — спросил адвокат.

— Мы не можем освободить его в здании суда, так как он не обвиняемый, а подозреваемый, — с этими словами судья снова глянул на девочку-следователя, у которой глаза были и так на мокром месте. — Откройте клетку и снимите с него наручники.

Он уходил из зала суда молча, но я читал по его губам беззвучное ворчание: «Бордак, конечно».

Моя клетка открылась конвойными, наручники были расстёгнуты, а бесплатный адвокат подошёл ко мне и тихо произнёс:

— Я не знаю, парень, кому ты перешёл дорогу, но сегодня тебе очень и очень сильно повезло.

— Что будет дальше с этим делом? — спросил я.

— У следствия теперь появилось 10 грамм неизвестного мефа. Ты, скорее всего, из подозреваемого будешь переквалифицирован в свидетели, и раз в два месяца они будут дополнять это дело подробностями, проводя экспертизы, опросы, уточнения, превращая дело в вечно висящее. И никто тогда не виноват все старались работали. Мы бы и без твоего везения его развалили бы, но пришлось бы пару месяцев посидеть, а тут повезло. Вот моя визитка, кстати.

Он сунул мне чёрную карточку с золотым теснением, на которой было выгравировано: «Адвокат Кац Самуил Инокентиевич».

Что ж, теперь у меня появился свой адвокат — еврей, и дикая мотивация сделать мой ход против Зубчихина. Вот только ремень и шнурки у конвоиров заберу…

Глава 21

Пес или гиена?

Шурки, ремень, документы, кошелёк — всё это снова стало моим, а сам я, вытащив кепку из-под фальшпола, надел её спасаясь в первую очередь от солнечных лучей, которые ярко летели от самого Солнца и по воле случившегося со мной нервировали.

Только я вышел из Кировского суда, передо мной открылась вся прелесть августа: зелёные улицы, тёплый воздух, текущие по дорогам авто. Прямо перед зданием располагалось дорожное кольцо, не шибко оживлённое в этот час, но и не перебежишь даже если захочешь. Благо, места для перехода через дорогу виднелись слева и справа, но до них нужно топать, а я еще не определился с направлением.

Хотелось пива и помыться, хотелось снять с себя форму и переодеться в гражданку или даже повторить встречу с Ирой, хотя секса не хотелось совсем, камера и стресс убивает тестостерон.

А ведь у неё мой телефон в тумбочке, о котором она даже не знает… И надо переехать с Макрушино, смена замков тут не поможет, хотя и это тоже временно, выпасут, как выпасли ОСБшники. Другой бы начал искать сигареты, но я никогда не курил, не курило и тело Славы Кузнецова. Сейчас бы в парилку с последующим массажем, нормальным — лечебным, чтоб всё тело прям промяли, а то от этих нар я сам тако́е ощущение, что сделался плоским.

Я замер на пороге суда, рассуждая, что мне делать дальше. С одной стороны, тварь, которая устроила мне эти приключения, должна была быть наказана как можно быстрее, в следующий раз мне может так не повезти, как сегодня, и придётся развиться по «ветке» заключённого. С другой, если всё равно сидеть, может, задвухсотить гада, и дело с концами.

Что если я перерождён, чтобы поменять свою свободу и жизнь на жизнь одного единственного говнюка?

Что я о нём знаю? Я поднял голову и снова встретил плакат с его лицом. Ничего по сути. А так бы взять нож, а лучше два, и ворваться в его квартиру или дом, перебить охрану, вряд ли они шибко хороши, и отпилить мерзавцу голову, прямо как духи нашим пилили, а на стене кровью написать «За 1994 с-сука!». А что же дальше? А дальше в бега, потому как с методами сегодняшних сыскарей меня найдут, нет-нет да и оставлю какую-нибудь ниточку. Однако снова возвращаться на нары не хотелось, и от сюда два выхода, либо убирать его легально и по закону, либо оказывать сопротивление при задержании, чтобы меня самого мои же коллеги и пристрелили.

Можно кстати и по другому. Узнать, где живёт, и подложить под машину самодельный фугас. Могут пострадать мирные… На его семью, если она есть, мне всё равно, даже если он хороший отец и примерный семьянин.

Вот такие улыбчивые мужчины в пиджаках и имеют множество скелетов в шкафах, обычно, хорошие мужья, отличные отцы, заботливые любовники для своих шлюх. Настолько, что у их шмар есть и квартиры, и машины, подаренные за счёт нажитых на солдатской крови деньгах. У тех, кого он подставлял в Чечне, тоже были дети и жёны.

Найти его офис, подложить СВУ на основе будильника и… к примеру, пороха, перемешанного с дробью, в ящик рабочего стола. Опять же слишком велик фактор случайных жертв: уборщицы, секретарши, другого мирняка. Лучше ножом, или самопальным дробовиком типа: труба, фитиль и та же дробь с порохом.