Читать книгу 📗 "Меткий стрелок. Том II (СИ) - Вязовский Алексей"

— Твое решение⁈ — ярость моя достигла предела. — Это не твои дела! Сиди в поселке!

— Я умею! — ее голос стал тверже. — У меня с детства были собаки! Я росла на Севере! Я знаю, что делаю! И я могу помочь! Между прочим, упряжка Олафа лучшая в Доусоне!

— Итон! — это уже был Скукум, положивший руку мне на плечо. — Люди кричат. Им нужна помощь.

Я глубоко вздохнул, раз, другой. Джим был прав. Люди замерзают. А я стою и ору, как ненормальный. Небось весь Юкон слышал и ржет.

— Там, — я махнул рукой в сторону реки. — На льду несколько человек. Лед тонкий. Ищем проход.

Оливия мгновенно стала серьезной. Она спешилась, подошла к краю льда. Всмотрелась в снежную пелену.

— Я вижу их! Там! Ближе к середине!

— Лед не держит, Оливия. Я пробовал.

Она посмотрела на реку, потом на наши нарты, на веревки.

— Я могу пройти, — сказала она. Голос ее был спокойным и решительным. — Я легкая.

— Ни за что! — категорически заявил я. — Это слишком опасно! Займитесь лагерем, раз уж приехали.

— Нет, — ее взгляд встретился с моим. В нем не было упрямства. Только… готовность. — Я смогу.

— Оливия, послушай…

— Итон, — она шагнула ближе. — Я легкая и быстрая. Возьму веревку.

— Я тоже легкий! — вмешался Артур, но я только отмахнулся. Он был явно тяжелее девушки. Может послать собаку? Я посмотрел на «Клыка». Тот завилял хвостом. Нет, не поймет.

Голоса с реки снова раздались. Слабые. Отчаянные. Снегопад ослаб, слегка развиднелось. Я взял бинокль — на середине реки вмерзла большая лодка, в ней было видны два человека. Я сложил руки рупором, крикнул:

— Мы вас спасем, ждите.

Прошелся вдоль берега, попробовал ногой лед. Он по-прежнему потрескивал. Ползком?

— Ладно, — сказал я наконец, приняв тяжелое решение. — Попробуем. Но осторожно. Очень осторожно.

Оливия улыбнулась мне, принесла две бухты веревки. Обвязалась обеими. Легла на лед и медленно начала ползти вперед. Мы с Джимом ее страховали.

Напряжение было невероятным. Сердце стучало где-то в горле. Она проползла метров сорок, пятьдесят. Местами она обползала какие-то подозрительные места. Полыньи?

И тут… Треск! Громкий, резкий, как выстрел. Лед проломился. Она вскрикнула. Но не от страха. От неожиданности.

Ушла с головой под воду.

Я замер на мгновение. Потом — рывок! Мы дернули за страховочные веревки изо всех сил и одновременно.

Девушка вынырнула, захлебываясь ледяной водой. Ее малахай слетел с головы, мокрые волосы прилипли к лицу. Но глаза… в глазах не было паники. Только… спокойствие. Почти неестественное в такой ситуации.

— Тащи! — крикнул я Джиму. — Быстрее!

И уже Оливии:

— Повернись спиной ко льду! Так будет легче

Мы вытягивали ее из полыньи. Собаки, напуганные, начали подвывать. Наконец, мы вытащили девушку на лед, она с трудом встала, пошла обратно.

Оливия была вся мокрая, дрожащая от холода. Ледяная вода стекала с нее потоками. Ее парка, штаны, муклуки — все промокло насквозь, стало тяжелым.

Я мог ей забраться на берег:

— Быстро, в лагерь!

Мы бросились обратно, таща Оливию за собой. Собаки, поняв, что что-то случилось, попятились.

Добравшись до стоянки я приказал:

— Костры! Быстрее!

Артур со Джимом быстро начали складывать дрова шалашиком, подожгли бересту. Я тем временем схватил Оливию.

— Раздевайся!

Губы у нее уже синели, зубы выбивали дробь.

— Я…я стесняюсь.

— Скукум! Артур! Уже темнеет, ищите, где лед толще, попробуем еще раз добраться до лодки.

И уже Оливии:

— Раздевайся!

— Я… я не могу, — прошептала она, глядя на меня взглядом олененка Бэмби.

Я не стал ждать. Начал сам. Мокрая, тяжелая парка. Швы, завязки. Рвал, расстегивал, стаскивал. Под паркой — промокшая рубаха, меховые штаны… Все ледяное. Стаскивал с нее одежду, чувствуя холод ее кожи. Ее тело дрожало под моими руками. Зато пошел жар от костра.

Снял с нее мокрую одежду. Оливия осталась голой. Стояла, ссутулившись, закрывая грудь и промежность руками. Ледяная вода стекала по ее телу, по ногам, образуя лужицу у ее ног. Я подбросил дров в костер, схватил чистое, сухое одеяло с нарт, завернул ее.

Усадил ее у огня. Жар обжигал лицо, но ее тело продолжало дрожать.

— Снимай одеяло! — приказал я. — Нужно растираться!

Она посмотрела на меня с сомнением. И в ее глазах мелькнуло… смущение? Страх?

— Итон… я…

— Оливия! Жизнь дороже! — я не дал ей договорить. — Раздевайся!

Она дрожащими руками стянула одеяло. Снова — голая. Ее тело… молодое, стройное будоражило. Грудь высокая, соски синие, словно бусинки. Лицо бледное от холода.

Я вдохнул. Заставил себя думать только о спасении. Достал флягу с водкой, начал растирать. Руки — плечи, спина. Ее кожа была ледяной. Под моими ладонями она казалась мрамором. Но я тер. Все сильнее. Грудь… живот…

Чувствовал, как кожа под ладонями постепенно теплеет. Дрожь в ее теле понемногу стихала. Она расслаблялась. С каждым движением моих рук, с каждым приливом тепла.

Я тер ее ноги. Бедра, икры. Колени. Сильно, чтобы восстановить кровообращение. Чувствовал упругость ее мышц под кожей.

Оливия уже не дрожала. Она откинула голову, закрыла глаза. Из ее губ вырвался тихий стон. Уже не от холода. От тепла. От прикосновений.

Я растирал ее все сильнее, интенсивнее. Повторяя движения. Вверх-вниз, вверх-вниз. От поясницы к лопаткам. От коленей к бедрам. Ее кожа стала розовой. Горячей. Я с трудом сглотнул слюну.

Боже… какая же нежная кожа на внутренней стороне бедра!

Мои руки двигались по ее телу. Я чувствовал, как она расслабляется все больше. Как ее дыхание становится глубже. Как она… подается навстречу моим рукам.

Мои ладони скользили по ее спине. Вниз, к пояснице. Потом вверх, к плечам. Я чувствовал изгиб ее позвоночника. Тепло ее кожи.

Я перешел к передней части тела. Растирал грудь. Живот. Медленно, методично. Но мои руки уже не были просто руками спасателя. Они были… руками мужчины. Чувствующими.

Ее грудь. Круглая, упругая. Соски, которые только что были твердыми от холода, теперь набухли от тепла.

Ее живот. Плоский, мягкий. Мои пальцы скользили по ее коже. Все ниже, ниже…

Оливия снова слегка застонала. Ее дыхание стало прерывистым. Она извивалась под моими руками. Как воск. Как воск, тающий от жара костра. И от жара моих рук.

Я растирал ее бедра. Внутреннюю сторону. Ее ноги были слегка раздвинуты. Мои руки скользили по нежной коже. Поднимались все выше.

Она выдохнула. Громко. Протяжно. Словно сбросила с себя не только холод, но и что-то еще. Ее тело напряглось, выгнулось дугой. Оливия задрожала. Но это была не дрожь от холода. Это была… другая дрожь. Сильная, сотрясающая. Она охватила ее с головы до ног.

Она прикусила губу, сдерживая крик. Ее глаза оставались закрытыми. Лицо выражало смесь боли и невероятного наслаждения. Девушка вцепились в снег рядом с нами. Она задыхалась. Ее тело напряглось в последнем рывке.

И… все стихло.

Оливия обмякла. Ее дыхание выровнялось. Она лежала на одеяле, расслабленная, у костра. Я накрыл ее сверху своей паркой, устало сел рядом. Нет, ну надо же… Кому расскажешь — ведь никто не поверит.

— Как ты? — спросил я тихо. Голос звучал хрипло.

— Я… я в порядке, — прошептала она. — Тепло. Спасибо, Итон. Я… я тебя…

— Не надо! Отдыхай.

Глава 24

Спасательная операция продлилась неделю. Семь долгих, выматывающих дней, когда каждый рассвет приносил новую надежду и новое разочарование. Мы курсировали вверх по Юкону, вдоль берегов, слушая каждый звуки, вглядываясь в каждую тень в лесу. Скукум, Оливия, Артур, добровольцы из Доусона — все работали на износ. Искали живых. Искали мертвых. И находили… и тех, и других.

Картина была печальной. Лодки и плоты, вмерзшие в лед, некоторые перевернутые. Тела, застывшие на берегу или торчащие изо льда. Призраки на краю света, пойманные наступающей зимой. Мы спасли шестьдесят два человека. Шестьдесят два из нескольких сотен, может, тысячи, кто ринулся сюда в последние недели навигации. Большиноство мужчины. Но было семь женщин, двое детей — их вид, их замерзшие, испуганные лица, их молчаливая благодарность навсегда отпечатались в памяти. Все изможденные, обмороженные, некоторые в бреду. Доктор Стерлинг работал без перерыва, пытаясь вырвать их из лап смерти.