Читать книгу 📗 "Служу России! (СИ) - Старый Денис"

Действительно, это граф Бирон придумал хитроумный план, чтобы Анна Леопольдовна забыла своего саксонца, а влюбилась в гвардейца.

Во-первых, Бирон считал, что гвардейский капитан Александр Лукич Норов полностью его человек, несмотря на то, что ещё следовало бы разобраться, насколько тесно Норов якшается с Ушаковым. Но всё равно, если он скажет в какой-то момент Норову отойти в сторону, то гвардеец непременно это сделает. Чай что не саксонский посол, с которым ссориться пока не с руки.

Да, сердце девичье будет разбито, но без этого уже не обойтись. Так или иначе, но женского счастья племяннице императрице не видать. Тот, которого прочат в мужья Анне Леопольдовне, вовсе не может нравиться женщинам, потому как не ловок, не красив, да и вообще… И Морицу Линару указывать в данный момент политического развития отношений Саксонии и России нельзя. А Норову всегда можно.

Во-вторых, этой комбинацией Бирон искренне рассчитывал ещё и на другое… Он считал, что, если переключить Норова на Анну Леопольдовну, то в таком случае освободится вновь место рядом с Елизаветой Петровной. Раньше цесаревна редко отказывала Бирону. А графу, для его психики, просто было необходимо сменить женское тело, рядом с которым ему приходится засыпать. Да и нравилась ему Елизавета, чего уж там скрывать. А еще он никак не оставлял надежд на то, чтобы женить Лизу на своем сыне.

— Матушкья… — начал было на русском языке говорить Бирон, но перешел на немецкий. — Потому и утвердили Норова в Оренбургскую экспедицию. Вот, скружит девке голову, в чём и мы поможем. Да и отправится служить Отечеству и вам, ваше величество. Забудется Норов так как не будет его рядом. Ну, а Линар, не столь пригож и не столь геройский, как наш гвардеец, которому стоило бы прилюдно сказать о его подвигах, дабы Анна Леопольдовна ещё больше поинтересовалась Норовым.

А в это время, поняв что происходит, тяжело в углу дышал Мориц Линар, саксонский посол при русском дворе. Он понимал, что не за горами крах карьеры. Ведь Линар не просто саксонский посол. Он еще и агент влияния Австрии.

Когда получилось окрутить голову Анне Леопольдовне, то в Вене, Дрездене, сейчас уже и в Варшаве, потирали руки. То, что русская императрица все чаще обращается к услугам медикусов и раз в неделю ей пускаю кровь, знали при всех европейских дворах, которые вообще интересовались Россией. И скоро должна была стать императрицей, судя по всему Анна Леопольдовна. А при ней будет «новый Бирон», Линар. А сейчас этот гвардеец…

— Нужно что-то делать, — прошипел себе под нос Линар.

Он видел, сколь интересен был для Анны Леопольдовны гвардейский капитан, герой, красавец. А с пониманием того, что против Линара начитает играть Бирон, подсовывая своего человека к племяннице государыни, Мориц считал свои шансы мизерными.

— Тогда гвардейца не должно быть! — прошипел Линар и осмотрелся по сторонам, не услышал ли кто-то его.

От автора:

Первая мировая война, канун революции, загадочные смерти русских ученых и изобретателей, взрыв на линкоре «Императрица Мария» и наши современники, попавшие туда прямо со съемочной площадки 2023 года. https://author.today/work/450563

Глава 19

Я не одобряю дуэлей. Если человек пришлет мне вызов, я мягко и уважительно возьму его за руку и проведу в тихое место, где смогу беспрепятственно его убить.

Марк Твен

Петербург

2 июля 1734 года

Мы с Анной Леопольдовной танцевали охотно, и не прошло и нескольких минут, как уже начали весело и задорно смеяться. Я, может, чуть более сдержанно. Но Анна, она же Катарина Христина, себя не стесняла, являла всем истинные эмоции. Она, как, наверное, и абсолютное большинство подростков, оказалась натурой чувственной, эмоциональной, открытой.

Это потом, со временем, люди начинают закрываться в себе, будут замкнутыми, обжегшись на отношениях, прежде всего, с противоположным полом. А в юности многие эмоции легко читаются на лицах подростков.

Назвать Анну Леопольдовну подростком, имея в виду её половую незрелость, я бы не решился. Во-первых, девушка она вполне зрелая — из того, что я смог рассмотреть в этом многослойном и твёрдом наряде, и того, как смог дофантазировать. Во-вторых, мне было просто неприятно одновременно смотреть на Анну Леопольдовну как на женщину, и понимать, что она совсем юна. Но в шестнадцать лет в этом времени уже многие имеют двоих детей от законного мужа. А я всё ещё не могу избавиться от многих психологических закладок из прошлой жизни.

— Следующий танец — тоже польский? — спросил я, уже понимая, что так оно и есть.

И ещё не все пары сделали своего рода проходку, не показали себя. Так что эта партия, которая сейчас станцевала, должна покинуть условный танцпол, чтобы другая группа его заняла.

— Александр Лукич, вы намекаете на то, что хотели бы со мной ещё раз танцевать? — с лукавой усмешкой спросила Анна Леопольдовна, посматривая в сторону, где в одном из углов бального зала корчился от ярости Мориц Линар.

— С превеликим удовольствием потанцую, ваше высочество, используя любую минуту, чтобы ещё немного побыть рядом с вами. Даже если вы бесчестно используете меня, желая позлить кое-кого… например, господина Линара, — сказал я.

Анна Леопольдовна отшатнулась от меня, словно от чумного.

— Что это? Не ваше дело! Благодарю, не стоит больше танцев! — выпалила девица, хмыкнула, резко развернулась, и мне стоило даже некоторого труда её догнать, так как не проводить её высочество до того места, где ангажировал, было бы в крайней степени моветоном… если использовать французские словечки.

— Не пора ли явить волю мою? А, господа? — выкрикнула Анна Иоанновна, прерывая начавшийся очередной полонез.

Государыня посмотрела на свою племянницу, мазнула по мне взглядом. Рядом с императрицей сразу же оказались все видные персоны. Был тут Остерман, Ушаков, Лёвенвольде и, естественно, Бирон. Подошел и Миних.

Они, наверное, знали, что именно важного должно было сейчас произойти. Для всех же остальных такое объявление было полной неожиданностью.

— Иди сюда, дитя мое! — сказала государыня, подзывая явно нервничавшую и поглядывавшую на меня с обидой Анну Леопольдовну.

Девушка побледнела. Мекленбургская принцесса тоже, видимо, понимала, что задумала ее тетушка.

— Молчать всем! Матушка волю свою явит! — закричали нарочито визгливыми голосами уродцы.

И вмиг стало тихо в бальном зале. Никто не хотел получить такого конфуза и унижения, когда какой карлик подойдет и возьмет да отвесит пинок весьма уважаемому человеку. Да, в такой момент можно поднять уродца, встряхнуть его, бросить об пол. Но нельзя избивать и возмущаться. Все посмеются с того, переводя случившееся в шутку, но не более. «Особенной свите» ее величества позволяется многое, но обижать их можно было только самой государыне.

Даже не позволялось унижать князя Голицына, шута и квасника государыни. Это для нее он — шут, а иные, завидев бедолагу, кланялись.

Вот так в один момент в зале установилась полная тишина. Даже платья не шелестели и не скрипели каблуки.

— Вот чрево! — выкрикивала государыня, чувствительно прикладываясь к животу Анны Леопольдовны, от чего девушка чуть ли не плакала.

Наверное, такой лапищей если погладить, так синяк останется. И это будет считаться лаской. И все же Бирону за вредность на работе нужно молоко выдавать. Небось у графа лучший в России медик, с лучшими мазями и травами от травм.

— И кого сие чрево родит, тот ваш император! Верна ли присяга ему? — выкрикивала государыня.

Жесть… Хотелось мне сказать матом. Да я мысленно и матерился на чем свет стоит. Это как же — присягать тому, кто еще не родился? [в реальной истории такая присяга также имела место. Анна Иоанновна даже рассматривать не хотела «петровскую линию», желая укрепить «ивановскую»]