Читать книгу 📗 "Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2 (СИ) - Гаусс Максим"

С Корнеевым беседовали почти полтора часа. В конце его привели, уставшего, недовольного, но все-таки, морально удовлетворенного. Следующим забрали Шарапова.

— Ну что там? — спросил я у Паши. Все мы обступили его со всех сторон.

— А! — он махнул рукой, устало прикрыв воспаленные глаза. — Муторно очень. Там целая делегация из пяти человек собралась. Военный психиатр даже есть. Начали меня долбать с того, мол, где и кем я служил, потом перешли к моменту, как и при каких обстоятельствах в плен попал. Кто был рядом со мной, кто видел. Где находился в плену, кого видел в кишлаке. Сколько душманов, какое оружие. Потом про обстоятельства побега спрашивали. Ну и дальше понеслось… Вопрос за вопросом. Про тебя, кстати, тоже спрашивали.

— Про меня? — я даже слегка удивился. — Зачем?

— Не знаю. В основном спрашивал тот капитан, что был с подполковником. Выглядело так, как будто он тебя откуда-то знает.

— Ну, собственно, так и есть, — вздохнул я. — Когда меня только на службу забирали, он на призывном пункте был. Вербовать пытался, так и познакомились. Он меня хотел в какой-то отдельный учебный центр ГРУ запихнуть, но судьба распорядилась иначе и в разведку я не попал.

— Ого, ну и знакомые у тебя! — восхитился Женька Смирнов. — А я еще и думал, как ты в спецкоманду умудрился попасть?

— Да какая там спецкоманда, так, одно название. Обычные мотострелки были. Хотя, часть хорошая у нас, спокойная. Представь мое лицо, когда обещали одно, а по факту я получил совсем другое!

— Ну да…

Время потихоньку шло.

Вновь пришел капитан Игнатьев и озвучил порядок беседы с остальными присутствующими. После Шарапова на «разбор полетов» пошел Смирнов, потом ефрейтор Кириллов. С ним разговаривали особенно долго. Настала очередь идти Димке Самарину.

Странно, меня что, решили оставить на десерт? То ли я им так интересен, то ли наоборот. Впрочем, учитывая мои прошлые заслуги, это не удивительно. Все можно узнать парой звонков куда нужно. Но что здесь делает Игнатьев? Случайность?

Учитывая, что все вернувшиеся с несколько иным. Возможно, уже и особистов нагнали… Чувствую, одной беседой тут не ограничиться.

А вообще смешно — не о том они беспокоятся, лучше бы дыры прикрыли на границе… Все случившееся в этом районе, это серьезный удар по имиджу ОКСВА. Впрочем, о чем это я? Уже на третий год войны стало ясно, что присутствие в республике советских войск не дало того результата, на который рассчитывали в Министерстве. Война перешла в категорию партизанских, а опыта ведения таких войн у СССР не было. Не зря же говорят, что за всю свою историю существования, никто и никогда не смог завоевать Афганистан. Внутренние переделы власти не в счет.

На стене перед выходом висели часы.

Мерное, но какое-то особенно громкое тиканье сначала раздражало, а потом наоборот, начало успокаивать. В конце-концов, мне-то скрывать нечего. Ну, почти.

Примерно в половину двенадцатого ночи снова щелкнул замок, дверь открылась. Ввели Димку Самарина. С ним разговаривали меньше всех. И это тоже странно ведь, по сути, он постоянно был со мной с самого момента нападения на нашу машину, все видел и мог рассказать куда больше, чем остальные. Но, видимо, командование решило иначе, что снова заставило меня задуматься.

— Громов! На выход! — за мной прислали двух вооруженных конвоиров. Сержант и молодой лейтенант, почему-то с погонами десантника. Я что, заключенный? Ну-ну…

— И как я это сделаю? — поинтересовался я, показав им забинтованную поверх штанов ногу. — У меня пулевое ранение.

Лейтенант молча вытащил из кармана знакомую аптечку АИ-1, извлек оттуда шприц-ампулу промедола. Протянул парням. — Сделайте ему инъекцию!

Я слегка удивился такой подаче. Надо же, как все серьезно, неужели у каждого конвоира с собой промедол есть⁈

Кириллов, сделал мне укол. Все-таки, учитывая тот факт, что допрос каждого пленного шел минимум по часу, то в моем случае это явно не было лишним.

— Давай, Макс! Ни пуха! — пожелал Корнеев, разлепив сонные глаза.

Меня вывели из помещения, провели прямо по коридору. Поднялись по лестнице на второй этаж, затем снова прямой коридор.

— На месте. Пришли.

Самая обычная дверь, таблички на ней не было. Только порядковый номер «28».

— Разрешите? — лейтенант, приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Сразу же получил команду завести меня в комнату.

Когда я вошел, там уже сидело четыре человека. Как и говорил Паша Корнеев. Однако за столом было еще одно свободное место, а над крышкой стола виднелась спинка стула.

Председателем всей этой делегации был тот подполковник, что заходил к нам ранее. Своей фамилии он так и не назвал. Рядом с ним сидел серьезного вида человек в штатском — либо из КГБ, либо из контрразведки. Далее — капитан Игнатьев и тот гражданский, что держал при себе папки с личными делами.

— Ефрейтор Громов прибыл! — громко отчеканил я, при этом произнес это с вызовом.

— Хорошо! — подполковник посмотрел на меня, затем продолжил заинтересованно перебирать листы бумаги и что-то бормотать себе под нос. — Ага, вот оно. Я смотрю, вы ранены?

Я кивнул. Вместе с тем отметил, что для меня стула в помещении не было, а значит, разговор пойдет стоя… Это неудобно, зато носит скрытый смысл. Тот, кого допрашивают, по умолчанию должен быть в неудобном положении. Значит, нас в чем-то подозревают. Сильно, по законам военного времени справедливо.

Вместе с этим я не собирался терпеть это своеволие. У меня огнестрельное ранение и после всего что сделал, теперь мне нужно стоять перед этими дядями с виноватым видом? Ну нет.

Заметил, что у стены стоит отдельный стул с чьим-то кителем. Подошёл, перевесил его на ручку двери, затем сел на освободившееся место. Все это не укрылось от взгляда делегации, но вслух мне ничего не сказали — лишь переглянулись. Да и пусть только попробовали бы — я бы им быстро расчехлил, как есть. Свои права я знаю.

Я сидел молча. Раненую ногу неприятно тянуло, но в целом, нормально.

Вдруг, входная дверь снова открылась и в помещение вошла молодая женщина. В военной форме, с погонами старшего лейтенанта. Высокая, стройная. На вид лет тридцать. Темные волосы собраны в конский хвост на затылке. Она скользнула по мне холодным взглядом, прошла мимо и села на свободный стул. За ней полетел шлейф до боли знакомого парфюма. Кажется, это была «Красная Москва».

— Ну что, можно начинать? — усевшись, произнесла она, обращаясь к подполковнику.

— Хорошо, Светлана Владимировна, — старший офицер посмотрел на лист бумаги на столе, затем перевел взгляд на меня. — Вы ефрейтор Громов Максим Сергеевич, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, правильно?

— Верно. Кстати, самочувствие у меня тоже нормальное, спасибо, что поинтересовались.

Это было дерзко. По-хорошему, нужно отвечать по уставу, но этого я делать не собирался, потому что мне изначально продемонстрировали свое отношение. А ведь я и остальные, совершили немыслимое!

— Смотрю, вы уже успели отличиться ранее? — произнес подполковник. — Похвально. Хочу отметить, что мы уже побеседовали с вашим сослуживцем рядовым Самариным Дмитрием Николаевичем и знаем обо всех обстоятельствах и подробностях засады, в которую вы попали, когда следовали к месту постоянного несения службы с окружных соревнований. Поговорили с прапорщиком Корнеевым Павлом Сергеевичем и другими. О вас сложилось определенное мнение, что вы были старшим в группе беглецов, даже более того, именно вы и организовали этот побег. Но сейчас у нас пойдет разговор не о том… Расскажите, откуда у вас этот пистолет?

Подполковник положил на стол наградной пистолет «Макарова» Нури Иззатуллы.

— Я взял в доме полковника запаса советской армии, который ныне является… Виноват, являлся старшим в кишлаке душманов, где нас содержали в заточении. Он участвовал в засаде на ГАЗ-66, на котором я и мои сослуживцы следовали к постоянному месту несения службы.

— А поточнее?

— В доме был офицерский планшет. Именно там и было оружие.